Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения (СИ) - Пожарская Анна

— Мне лишне просить о встрече с отцом? — осторожно поинтересовалась Дария. — Не горю желанием, но долг велит навестить родителя.

— Вон. — принц сорвался на крик, и гостья поспешила к двери. Выругалась на не сразу поддавшийся замок, трясущимися руками открыла дверь и вылетела наружу.

Рядом тут же возник слуга и предложил проводить госпожу к выходу. Дария с облегчением согласилась. Кровь гигантским барабаном ухала в висках, и больше всего на свете хотелось убраться подальше от дворца.

Не поехала в академию: визит к брату занял слишком много времени и рабочий день уже подходил к концу. Возможно, стоило бы завернуть в особняк рецептурного факультета и напроситься на приятный ужин с Эдриасом, но Дарию немного пугало происходящее между ними. Стоило остановиться и подумать. С каждым днем она все больше увлекалась мужчиной, а он, похоже, имел виды только на постель. Нет, она тоже не собиралась хранить девственность до конца дней своих, но взамен душа просила хоть немного тепла, хотя бы иллюзию любви. Дария никогда не была нужна матери, отец относился к ней с легким презрением, опекун балансировал между желанием порадовать ребенка и раздражением от присутствия постороннего в своем доме, и от любовника хотелось настоящего трепета и нежности. По крайней мере, в первый раз. Для начала хотелось бы понять, сможет ли декан Куртис дать желаемое.

Господин Трумель неожиданно оказался дома. Они с Ларидом о чем-то беседовали за чаем в столовой. Дария собралась было незаметно проскользнуть в свою комнату, но подоспевший слуга пригласил составить компанию хозяину дома и его гостю. Согласилась. Есть хотелось ужасно, а ужин тут подавали поздно.

В столовой пахло мятой и яблочным пирогом. Мужчины тепло поприветствовали ее: Ларид, как приличный кавалер, даже отодвинул стул, помогая сесть. Дария улыбнулась, отметив про себя, что женишок сменил духи. Раньше она и не улавливала толком его запаха, а сейчас нос слышал отчетливый жасминовый аромат с мускатными отголосками. Очень приятный.

Слуга положил вновь прибывшей знатный кусок пирога, налил чаю и удалился, оставив сотрапезников спокойно обсуждать дела. Дария повела носом, наслаждаясь ароматом печеных яблок с корицей, и ринулась в бой:

— Вы были сегодня у отца? — поинтересовалась она, скорее желая понять расклад сил, чем беспокоясь о родителе.

Трумель отхлебнул из своей чашки и покачал головой.

— На принца покушались, и он запретил пускать в личные покои кого-то кроме магов-защитников и лекарей. Даже любовницу из дворца отослал. Пообещал, правда, что к завтрашнему утру совладает с яростью и вернется к обычной жизни.

— Меня сегодня тоже к нему не пустили, — Дария вздохнула и откусила пирог. Прикрыла глаза. Яблоки просто таяли на языке, а бисквит был таким воздушным, что захотелось положить себе в тарелку еще, не дожидаясь, пока расправится с тем, что есть. Возможно, сказывался голод, но скорее всего сегодня расстарался повар.

— А вчера вечером его величество выглядел бодрым? — поинтересовался Трумель. Кажется, у них с королем все-таки наметился разлад в последнее время. Опекун рассказывал что-то, но Дария пропускала это мимо ушей. А сейчас с каким-то легким страхом поняла, что советник короля знает о ситуации не больше, чем она.

— Он отменил ужин вчера, — она запила пирог терпким чаем.

Трумель нахмурился:

— Вы хотите сказать, что отец не успел признать вас?

— Да, — Дария пожала плечами, осторожно отхлебнула еще горячей жидкости и добавила: — И, похоже, уже и не успеет.

Опекун вздохнул и посмотрел на нее с сочувствием:

— Знаю, о чем вы думаете, — он привычно скупо, но неожиданно мягко улыбнулся: — Не волнуйтесь. Я вас не оставлю. Можете рассчитывать на мою поддержку, пока не встанете на ноги. И после тоже.

Дария вернула улыбку. Сердце наполнилось теплой благодарностью. Пусть Трумель нечасто проявлял заботу, но в сложные моменты всегда подставлял плечо.

— Очень признательна, — опустила глаза и слегка кивнула. — Постараюсь не злоупотреблять вашей добротой.

— Тоже бы позаботился о вас с радостью, — отвлекся от трапезы Ларид. — Мое предложение все еще в силе.

— Я все еще думаю, — не поднимая глаз, ответила Дария и почувствовала, как заливается краской. Получается, Ларид не так уж и корыстен, раз готов быть с ней и без королевского признания. Хотя дело наверняка в желании хоть как-то породниться с покровителем и именно к ней не имеет ни малейшего отношения.

— Покорно ожидаю вердикта, — подытожил мужчина и вернулся к трапезе.

Дария тоже занялась пирогом. Охватившая после визита во дворец тоска немного отпустила. Завтра будет новый день и станет понятнее, как действовать дальше.

Эдриасу казалось, Мадрия издевается над ним. Он как дурак прождал ее почти час, а бывшая так и не пришла на оговоренный завтрак. Зато сейчас прислала записку с предложением пообедать вместе. Да за кого она его держит? За зеленого мальчишку, у которого прорва лишнего времени и никаких важных дел?

Вздохнул и сел писать язвительный ответ. Хотелось раз и навсегда расставить все по местам. Дать понять, что даже для любовницы непозволительно тратить его время впустую. Усмехнулся, перечитывая полное желчи послание. С радостью плюнул бы на объяснения вообще, просто перестал бы общаться, но мысль о романе с Дарией заставляла закончить предыдущую связь по-человечески. Казалось, девчонка сама не лукавит и заслуживает честной игры.

Отдал записку секретарю, прихватил сумку со склянками, запер кабинет и отправился на встречу с сыном. Вчера пообещал Энилю попробовать сварить простенькое заклинание: мальчишка хоть и вел себя плоховато, но отказывать ему долго Эдриас не умел. Жене хватало строгости, а ему никогда. Всегда прощал сыну шалости куда раньше, чем следовало. А теперь, когда супруги не стало, и говорить нечего: хотелось обласкать паренька и за нее тоже.

Приставленный к Энилю слуга привел его в назначенное время и, оставив мужчину ожидать в парке академии, Эдриас повел сына в заранее приготовленную комнату. Долго раздумывал, какой из залов выбрать, но в конце концов остановился на девятиугольном помещении в старой части особняка. Подружиться с комнатой удавалось не всем коллегам, оттого ее навещали нечасто, зато местная геометрия позволяла серьезно увеличивать воздействие пения зельевара, и в то же время именно об этом зале не ходило никаких страшных историй. В любой другой вести сына было боязно.

Эниль одарил отца привычной улыбкой и браво зашагал рядом. Приставленный к мальчишке слуга с пиететом относился к занятиям господина, и Эдриас поймал себя на мысли, что сорванцу передалось это настроение. Сын явно гордился отцом. Он даже взял его за руку, хотя давно уже пытался казаться самостоятельным юношей.

— В коридорах жутковато, — предупредил Эдриас, когда они вошли через тяжелую двустворчатую дверь. — Это потому что особняк старый. Не волнуйся.

— Я и не волнуюсь, — решительно отрезал мальчишка.

Эдриас усмехнулся. Сын явно чересчур самонадеян. Даже он, декан Куртис, хоть и проработал в особняке несколько лет, все равно иногда нервничал в этих стенах, а что говорить о сорванце? Махнул рукой: хорохориться Эниль может сколько угодно, лишь бы и впрямь ничего не случилось. Прекрасно знал, что с простыми зельями никогда не бывает неприятностей, но отчего-то с каждым шагом волновался все больше.

— Выучил слова? — поинтересовался он, чтобы хоть как-то отвлечься от оглушительного стука собственного сердца.

— Да, — отрапортовал сын и продолжил с упреком. — Я же не маленький. Понимаю, как это важно.

— Посмотрим, — согласился Эдриас и ускорил шаг.

Коридоры встретили привычным утренним молчанием. Разве что около ведущей в старую часть здания лестницы господину Куртису почудились чьи-то тяжелые вздохи, но он тут же отмахнулся от них. Ветер в воздуховоде играл и не такие шутки.

Миновав очередной поворот, Эдриас подвел сына к двери, отпер замок прихваченным ключом и осторожно толкнул деревянное полотно. Пахнуло мятой: свежей, острой, почти ледяной.