Охота на олигархов - Павел Генералов

Дикторша уставилась прямо перед собой. Очевидно, текст сообщения был подготовлен с пылу с жару, поэтому перевод оставлял желать лучшего. Так и не дождавшись новой подсказки, дикторша заученно улыбнулась и перешла к следующей теме.

— Он украл мою мечту! — заорал Лёвка, перекрывая все звуки мира. — «Манчестер»! Сука Котов! Мечту украл!

— Н-да, прикольно, — пробормотал Гоша, сдвигая брови. И чего это вдруг Стас так высунулся? Гоша положил руку на плечо взбешённого друга. — Не расстраивайтесь, доктор. Мы же — патриоты. Купим тебе российский клуб. Хочешь — ЦДКА? А, Лёв?

Оркестр за окном наяривал уже что–то попсовое.

— Хочу, — ответил Лёвка. Его глаза были полны непролившихся слёз, а мозг лихорадочно просчитывал варианты мести.

Глава третья. Косы майора Ющенко

11 июня 2003 года

Нюшиного русифицированного «Парфюмера» взялся ставить сам Армен Мирзоян, режиссёр с мировым именем.

Теперь можно не сомневаться, антрепризный спектакль просто обречён на успех, — думала Нюша, припарковываясь возле «Тургеневской». Встречу назначили в помещении «Театра На Чистых Прудах», где Мирзоян только что поставил спорный спектакль по мотивам «Котлована». Собственно, спорным спектакль считался лишь потому, что столичные критики никак не могли решить, считать новый «Котлован» супергениальным или гениальным просто. Нюша очень, очень надеялась, что её «Парфюмера» ждала та же участь.

Возле служебного входа Нюшу встречала Рита Ольшанская, завлит «Театра На Чистых Прудах». Рита, с которой Нюша училась вместе в Литинституте, и сосватала Мирзояну «Парфюмера». Сама Рита писала диковинные пьесы, которые никто не хотел ставить. Действие Ритиных пьес всегда проходило почему–то в больнице. То в абортарии, то, когда от этой фабрики смерти отказались все театры, почти тот же сюжет перемещался в роддом, где женщины лежали на сохранении беременности.

Последнее Ритино творение было о доме для престарелых актрис, где в персонажах угадывались всё те же характеры, что сталкивались и конфликтовали до этого в абортарии, и — следом — в роддоме… Отказ режиссёров ставить её шедевры Рита объясняла повальным и беспросветным фаллоцентризмом и была уверена, что время её пьес просто ещё не пришло.

— Общество пока не созрело, — утверждала она, и всю свою недюжинную энергию устремляла на пристраивание пьес соратников по институту и прочей творческой жизни.

Рита покуривала тонкую сигаретку в пижонском мундштуке и строила глазки проходившим в театр мужчинам. Она была неисправимой кокеткой, хотя давно и прочно находилась замужем за очень даже состоятельным бизнесменом, от которого родила трёх горластых и рыжих детей. Сама Рита по первой масти тоже была рыжей. Хотя в последнее время красилась исключительно в чёрный цвет. Тёмные волосы дают энергию, — так она объясняла смену колора.

— Роскошно выглядишь, Сидорова, — вместо приветствия Рита отвесила комплимент. — Думаешь режиссёра сразить? Зря. Предупреждаю — он занят.

— Уж не тобой ли? — поддела Нюша, расцеловываясь с Ритой.

— К сожалению, не мной, — вздохнула Рита. — Ну, пойдём. Мирзоян уже в театре.

— А зачем я так срочно понадобилась? — спросила Нюша, когда они уже поднялись на второй этаж. — Мы вроде бы обо всём по телефону договорились? Предварительно.

— Ну, Анька, ты даёшь! Он же должен автора пощупать… Это я в переносном смысле, конечно, — Рита поправила пышную короткую стрижку. — Концепция, то, сё… Сама понимаешь. Ну, погнали?

Она открыла дверь кабинета с табличкой «Литературная часть» и преувеличенно бодро объявила:

— Анна Валентиновна Сидорова к вам, Армен Петросович!

— Заходите, девочки, — навстречу Нюше и Рите из–за стола поднялся высокий импозантный мужчина с короткой бородкой. Мирзоян был в свитере и джинсах, что делало его таким свойским, что Нюша расслабилась. Всё–таки она немного волновалась. Шутка ли — сам Мирзоян! Он ведь и в Ла Скала оперу ставил, и из Парижа, с театральных фестивалей его драматические спектакли без призов не возвращались.

После трёх чашек кофе с коньяком концепция постановки была Нюшей полностью и безоговорочно одобрена. Впрочем, и без коньяка результат был бы тем же. Мирзоян уже всё продумал, и то, что он предполагал сделать, Нюше жутко понравилось. Она так и сказала Армену, безо всяких экивоков.

— И вот ещё, Анна, — уже на закусочку, то есть под коньяк без кофе, сообщил режиссёр, — так как главный герой пьесы есть личность неординарная и вкрадчивая, то здесь нам нужен совсем необычный актёр. С особой пластикой, с этаким… — Мирзоян пощёлкал пальцами, подыскивая нужное слово, — духом декаданса, что ли…

— Пожалуй, — согласилась Нюша.

— Я думаю пригласить Иванова — Растрелли, ну, вы его, думаю, знаете. Это потрясающий мим, артист высшей пробы!

— Знаю, — растерянно кивнула Нюша. Она не видела Иннокентия с того дня, когда отказалась быть его женой. Но всё–таки следила за его растущей популярностью, замирая перед телевизором всякий раз, когда показывали выступления Кеши. — Я его знаю, — повторила она. — Но, думаю, он не согласится…

— Согласится, — уверенно объявил Мирзоян. И он знал, о чём говорит — ещё ни один актёр не отказался работать с «самим Мирзояном»…

Рита проводила Нюшу почти до метро, где та оставила машину.

— Ну, увидимся, — Рита троекратно поцеловала институтскую подругу. — Ты — молоток. Слушай, а ты правда этого Растрелли знаешь?

— Правда, — кивнула Нюша. И зачем–то добавила: — Он был моим женихом.

— И что? — Ритины глаза загорелись от любопытства. — Изменил, сволочь? Все они, мужики, такие.

— Нет, это я ему отказала, — созналась Нюша.

— Ну и дура ты, Сидорова! — искренне возмутилась Рита. — Я его видела пару раз — коллекционный экземпляр! Разве ж такими мужиками разбрасываются? Да я сама этого Растрелли окручу, раз он тебе без надобности. Ах да, я же замужем, — спохватилась Рита.

Нюша рассмеялась, но невесело. Она и сама в последнее время часто жалела, что рассталась с Иннокентием так стремительно. Нюша была уверена, что тот согласится играть в «Парфюмере». И надеялась, что Кеша решится на это не только из–за Мирзояна…

Женева

Местечко было и вправду райское. Один вид на Женевское озеро чего стоил! Правда, виднелось озеро лишь из крайнего правого окна второго этажа. Но тем не менее. Зато имелся ещё маленький садик с настоящим фонтаном, который включался тумблером на кухне. Сидишь себе, пьёшь чай и смотришь на собственный фонтан. Это ли не предел мечтаний?

Домик этот на улице Де Мулен, Инесса нашла через российско–швейцарскую фирму, занимавшуюся недвижимостью. Правда, сначала возникла некоторая закавыка. По строгим швейцарским законам домик можно было купить, лишь получив вид на жительство. А с видом на жительство здесь всё тоже было не так–то просто.

Но ведь безвыходных положений не бывает. Особенно когда у тебя на местном швейцарском счёте кругленькая сумма — отдельная благодарность господам Герцензону и Сидорову.

Плотно пообщавшись с адвокатом, круглолицым и жизнерадостным мсье Роффором, Инесса поняла, что может убить сразу двух зайцев.

Для получения вида на жительство надо было иметь постоянную работу в какой–нибудь местной или международной организации. Их тут были сотни — от Европейского центра ядерных исследований до центрального офиса Красного Креста. Плюс конторы по проведению художественных аукционов, автомобильных и цветочных шоу, парусных регат и фестивалей рок–музыки.

Работу переводчика в одной из подобных структур Инесса получила бы с лёгкостью. Но это предполагало постоянную службу, а служить ей было не с руки. Несолидно как минимум. Инесса хотела, по крайней мере пока, принадлежать исключительно себе, любимой.

Посему она и склонилась ко второму варианту. А именно — открыть собственную фирму. Это давало не только вид на жительство, но и определённый социальный статус. Тоже вещь не последняя в этом миллионерском рае. Деловая женщина — это стильно.

К тому же Инессу грела мысль начать реальный бизнес, который очень скоро начнёт приносить пусть не огромные, но зато стабильные доходы. Идея бизнеса была проста и навеяна лёгкой ностальгией по России.

Русских на берегах Женевского озера — в самой Женеве, Лозанне, Монтрё или Вёве — прибавлялось не то что с каждым месяцем, а буквально с каждым днём. Практически у всех этих русских имелись дети. И детки эти нуждались в нянях, боннах и гувернантках. Самой Инессе такое счастье больше не улыбалось, но ведь осталось множество коллег в той же Москве. И многие из них, не задумываясь, переберутся в Швейцарию. Пусть хотя бы и на время.

А вот сама Инесса хотела здесь поселиться насовсем. Она ведь этого достойна, не так ли, мсьё Качалов?