Сломанные куклы - Джеймс Кэрол

Рэйчел стала грызть собственный ноготь и, не заметив, съела его буквально до мяса. В последний раз она этим занималась в детстве. Из колонок не доносилось ни звука. Это была новая игра? Или проверка? Если она двинется к подносу до соответствующей команды, не заберут ли его? Рэйчел решила подождать две минуты и начала про себя отсчитывать секунды. Если команды из колонок не последует, она рискнет и подойдет к подносу. Если поднос заберут, это будет означать, что Адам не планировал кормить ее и что это просто еще одно его развлечение.

Две минуты прошли. Рэйчел подождала еще немного, на всякий случай. В последний раз посмотрев на колонки, она неуверенно встала и пошла к двери, стараясь держаться подальше от стоматологического кресла. Когда она подошла, поднос все еще был у двери.

На нем стоял высокий стакан с водой, тарелка равиоли, столовые приборы и салфетка. Она рассмотрела каждый предмет внимательнее. Тарелка была из тончайшего костяного фарфора. Стакан был стеклянный. На задней стороне вилки была выбита проба – она была из чистого серебра. Белая льняная салфетка была аккуратно сложена, края тщательно выглажены. Правда, равиоли были из полуфабриката.

Рэйчел повернулась и посмотрела на кресло с ремнями и кровавыми потеками, затем опять перевела взгляд на поднос. Она не понимала, на каком она свете. Два мира столкнулись, и она застряла между ними. Она чувствовала себя Алисой, падающей в кроличью нору.

Она нерешительно попробовала равиоли, все еще ожидая подвоха в лице Адама, который войдет и отнимет у нее поднос. Но есть продолжала. Она устроилась поудобнее, насколько это было возможно, прислонившись спиной к стене и положив поднос себе на колени. Она заставила себя съесть все, несмотря на то, что успела насытиться. Было непонятно, когда ее покормят в следующий раз.

Она поставила тарелку обратно на поднос и вытерла рот салфеткой. После всего, что с ней случилось, она не могла отделаться от мысли, что это все было каким-то обманом, что должно случиться что-то ужасное. Какое-то время она просто сидела спиной к стене на холодном полу.

Секунды шли одна за другой. Ничего не происходило.

Рэйчел аккуратно сложила посуду на поднос и поставила его перед дверью. Затем она встала и пошла к матрасу. По пути ее остановил голос. Он не громыхал из колонок, и он не принадлежал Адаму. Этот голос был тихим и робким и был, скорее, женским.

– Тебе понравился ужин?

29

В «Малинке» было шумно и многолюдно: с разных сторон доносились обрывки разговоров, бренчание и звон посуды, булькание и шипение кофе-машины. В помещении стоял сильный запах кофе. Рамки висящих на стене картин были завешены мишурой, а в дальнем углу стояла блестящая ель в окружении коробок с подарками. Я глянул в окно и посмотрел через дорогу на бар «Охотник». Его четыре окна светились тихим теплым светом. Сидящие внутри люди напомнили мне муравьев, попавших в ловушку муравьиной фермы.

Девушка за барной стойкой наконец заметила нас, но ее никак не беспокоил тот факт, что мы ничего не заказали. Мы с ней на секунду встретились глазами, и она повернулась к другим посетителям. Это заставило меня задуматься. Как только кто-то оплачивал заказ, он становился частью этого фонового шума, его обслуживали, потом о нем забывали и переходили к следующему посетителю. Я был уверен, что маньяк вчера был здесь. Может, он даже сидел за этим же самым столом. Он мог заказать эспрессо или латте и старался не привлекать к себе внимания. Можно вернуться во вчерашний вечер и представить, что вместо Темплтон за столом сидит он.

Я поймал взгляд официантки и жестом подозвал ее. Она вышла из-за стойки и подошла к нам.

– Здравствуйте!

Ей было чуть за двадцать, у нее были черные окрашенные волосы, незаметный пирсинг в носу, мешковатые, скрывающие фигуру джинсы на бедрах. Вместо туфель – грубые ботинки, явно ношенные и удобные. По моим предположениям, она была студенткой и подрабатывала в этом кафе на жизнь. Родители у нее явно не богачи.

– Я понимаю, шансов мало, но совершенно случайно вчера не ваша смена была? – спросил я.

Девушка покачала головой.

– Не знаете чья?

– Я на неполной ставке, днем работаю всего два дня в неделю, – она посмотрела на Темплтон, потом снова на меня. – А вы из полиции, да?

Темплтон показала удостоверение:

– Мне нужен телефон вашего руководителя.

– А мне – кофе с собой, – сказал я. – Черный, два сахара, пожалуйста.

Она удивленно подняла брови и улыбнулась каждому из нас.

– Без проблем, – и она удалилась за стойку и занялась делом.

– Обручальные кольца, Уинтер! – и Темплтон посмотрела на меня так, что я сразу понял, что ресурс ее терпения был на исходе и вечер грозил перестать быть томным.

– Да, да, обручальные кольца… У такого рода преступлений можно выделить четыре отдельные фазы: выслеживание, похищение, собственно исполнение и ликвидация, устранение. Самая рискованная из них – похищение. Почему?

– Потому что на остальных стадиях легче контролировать ситуацию, меньше рисков.

– Именно. Поэтому многие серийные убийцы работают с категориями граждан, похищение которых не столь рискованно, – с проститутками, наркоманами, бездомными. Их образ жизни таков, что зачастую у них нет постоянного круга общения, а значит, риск быть пойманным снижается. Проститутка легко может сесть в машину к незнакомому мужчине. Она, конечно, дважды подумает, прежде чем сесть в конкретную машину, но у нее нет выхода, потому что в противном случае ее изобьет сутенер. Деловая женщина с высшим образованием не сядет в машину к незнакомому мужчине. Это факт. Какой вывод напрашивается?

– Что наши жертвы знали Джека-головореза.

– Но жертвы ни разу до этого его не видели, – заметил я. – Как они его узнавали?

– Понимаю, на что ты намекаешь, Уинтер. Мы уже проверили виртуальную реальность и ничего не нашли.

– Значит, надо искать лучше. Еще необходимо проверить, не было ли у жертв второго телефона, о котором не знали мужья. Наш объект выстраивает отношения с жертвами, и на это уходит время – не день, не два, а месяцы. К моменту, когда он готов к похищению, они уже обработаны так, что врут мужьям и друзьям, снимают обручальные кольца и прячут их в сумках. И садятся в машину к тому, кого только что увидели в первый раз.

– А зачем снимать кольцо? Наверняка Джек-головорез уже знает, что они замужем.

– Они хотят сделать так, чтобы ему было комфортно с ними, и хотят избавиться от собственного чувства вины. Им не хочется, чтобы он воспринимал их как замужних женщин. Да они и сами не хотят думать о себе так. Они хотят быть молодыми и свободными. Если верить в это, то и справляться с виной гораздо легче. Ты заметила, что у Сары Флайт не было кольца на пальце?

Темплтон покачала головой.

– А мне сразу стало интересно, кто его снял – то ли мать, то ли кто-то из медперсонала в больнице. На самом деле Сара Флайт сама сняла его и положила в сумку или косметичку. А маньяк нашел его, когда перебирал ее вещи, и оставил себе как трофей.

Официантка принесла мне кофе, а Темплтон передала визитку с логотипом «Малинки». На обороте ручкой был написан мобильный телефон менеджера.

– Ладно, куда сейчас? – спросила Темплтон.

– Ты любишь ролевые игры?

Взгляд Темплтон был красноречивее любых слов.

30

Я подошел к большим окнам «Охотника» и внимательно осмотрелся, пытаясь прочувствовать место. Вчера маньяк сидел через дорогу, в «Малинке». На что он смотрел? Что он слышал? Что он делал? От моей сигареты медленно поднимались струйки дыма, растворяясь в свете барных ламп. Кофейный стаканчик обжигал руку, несмотря на картонную манжету. Мои дыхание и пульс участились, и я попал в другое измерение. Осязание, зрение и слух вдруг обострились.

– Представь, что ты Рэйчел Моррис, – сказал я Темплтон. – Тебя только что кинули, и ты очень зла. Погода ужасная, холодно, снег идет. Ты выходишь из бара, и что делаешь прежде всего?

– Я иду домой. У меня был ужасный вечер, и я хочу поскорее оказаться в собственной постели.

– Нет, не так быстро, – замотал я головой. – Да, ты хочешь как можно скорее добраться домой, но, несмотря на мороз, ты все же на несколько мгновений задержишься на ступеньках и в последний раз окинешь взглядом улицу: а вдруг он все же появится? Ведь ты чувствуешь себя полной дурой, потому что попала в эту ситуацию. А если он сейчас появится, то ты уже не будешь дурой. Так устроен человек, это элементарная психология.

Темплтон подошла к двери бара и разыграла подчеркнуто тщательное разглядывание улицы.

– Посмотрела налево, посмотрела направо – мальчиша-плохиша нигде нет, – сказала она.

– Это потому, что я сижу в «Малинке» и слежу за тобой. Ладно, ты приехала сюда на метро, это в новостях показывали. Скорее всего, ты и обратно поедешь на метро. Но, вопреки ожиданиям, до метро ты так и не дошла. Это тоже в новостях показали.