Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шарлотта не имела ни малейшего представления о том, куда им надо идти, но посчитала, что лучше двигаться, чем стоять столбом посреди улицы, и поэтому направилась по Грейт-Рассел-стрит.
– Ну, и с кого же мы начнем? – спросила она у своего спутника.
– С точки зрения географии, ближе всего нам до Джеймса Карю, – ответил тот. – Он живет на Уильям-стрит, рядом с парком.
Генерал поднял руку, и через секунду перед ними остановилась двуколка. Он помог Шарлотте подняться в нее и уселся рядом, по-прежнему с прямой спиной и глядя прямо перед собой. Потом он сказал кучеру, куда ехать, и они быстро тронулись, пробираясь через столпотворение всевозможных карет, телег, омнибусов и фургонов.
У миссис Питт было заготовлено несколько тем для беседы, но, посмотрев на Балантайна со стороны, она решила, что любой разговор только помешает ему думать, и поэтому решила помолчать. Было понятно, что никакая светская беседа не сможет отвлечь его от тяжелых мыслей, а только еще больше выведет из равновесия. Такая беседа продемонстрирует генералу, что она совершенно не понимает всю глубину его озабоченности.
Они прибыли на Уильям-стрит, и Балантайн расплатился с кучером. Однако затем, когда они позвонили у двери нужного дома, открывший дверь лакей сообщил им, что Джеймс Карю отправился в путешествие к Лунным Горам[24], и никто не знает, когда он вернется, да и вернется ли вообще.
– Лунные Горы! – повторила Шарлотта с раздражением. Она быстро шла в сторону Олбани-стрит, путаясь в своих юбках. Балантайну пришлось шагать шире, чтобы не отставать. – Трудно представить себе более нелепое название.
Генерал взял ее за руку и слегка притормозил.
– Они находятся в Рувензори, в самом сердце Африки, – объяснил он. – Их открыл тот самый Генри Стэнли, о котором я говорил вам раньше, помните? Два года назад…
– Два года назад? – удивленно переспросила миссис Питт.
– Он открыл их два года назад, – терпеливо пояснил военный. – В восемьдесят девятом году.
– А, теперь понятно, – Шарлотта пошла медленнее и несколько минут молчала, чувствуя, что попала в дурацкое положение.
– Кто следующий? – спросила она, когда они вышли на Олбани-стрит.
– Мартин Элиотт, – ответил Брэндон, не глядя на свою спутницу; голос его звучал совсем безнадежно.
– И где же он живет? – поинтересовалась его спутница, полностью позабыв о своем недовольстве.
– Йорк-террас. Мы можем дойти туда пешком… если только…
Генерал заколебался. На его лице было ясно написано, что он только сейчас подумал о том, что Шарлотта может не захотеть идти пешком так далеко или может быть непривычна к долгим пешим прогулкам.
– Ну конечно, – твердо сказала женщина. – День просто великолепен. И по дороге мы сможем обсудить, что будем делать дальше, после того как встретимся с мистером Элиоттом. Ведь если он знает, кто написал письмо, или если он сделал это сам, то вряд ли признается нам в этом. Что он за человек?
– Да я его еле помню. Он был значительно старше меня – потомственный офицер из старой военной семьи. – Балантайн с удивлением смотрел на Шарлотту. – Кажется, у него были светлые волосы и он вырос на приграничной территории, вот только не помню, на какой стороне – английской или шотландской. – Он опять погрузился в молчание и шел с опущенной головой, как будто что-то искал на мостовой.
Миссис Питт стала анализировать то, что им было уже известно. Коула обнаружили мертвым у парадного входа в дом Балантайна с табакеркой хозяина дома в кармане. Оба они принимали участие в Абиссинской экспедиции двадцать пять лет назад. Кто-то послал Балантайну письмо с угрозами, но пока еще ничего конкретного не потребовал, кроме табакерки в качестве подтверждения намерений, и Балантайн, хорошо понимая, какую опасность таили в себе эти угрозы, не мог не передать табакерку шантажисту.
– Чего ему еще может быть нужно, кроме денег? – вслух спросила Шарлотта.
– Простите? – Генерал резко повернулся к ней лицом.
Женщина повторила вопрос.
Щеки Брэндона медленно покраснели, и он отвернулся.
– Может быть, этому человеку просто хочется показать свою власть? – ответил он. – Для некоторых людей это очень важно.
– И вы не знаете ни одного такого человека? – импульсивно спросила Шарлотта, не задумываясь над тактичностью своего вопроса и над тем, прилично ли его задавать.
Генерал остановился и смотрел на нее с изумлением, широко раскрыв глаза.
– Нет. Хотя очень хотел бы этого. – Кровь медленно отлила от его щек. – Мне очень жаль. Кроме того, именно это самое худшее во всем, что происходит… Теперь я подозреваю всех кругом. Всех людей, которых я когда-либо знал и кого считал своими друзьями, всех, кого я уважал, независимо от того, нравился мне этот человек или нет. Так вот, теперь я подозреваю их всех. И это начинает отравлять мои отношения с ними. Я ловлю себя на том, что пытаюсь понять, знают ли они, не смеются ли тайно надо мной, не следят ли за мной, зная, что я боюсь? Не ждут ли, когда я наконец сорвусь? А ведь все они, за исключением одного, абсолютно невиновны. – В глазах военного появилась горечь. – Это самое страшное, что есть в этих закулисных обвинениях, – тот яд, который медленно разрушает твою веру во всех, кто заслуживает только уважения и дружбы. А как невиновные смогут простить тебя за то, что ты не знал, что они невиновны? За то, что ты позволил сомнениям закрасться в твои мысли и перестать верить в их невиновность? – Его голос стал чуть слышен. – Как я сам смогу себе это простить?
Мимо них прошла дама с маленькой собачкой, но Балантайн был слишком погружен в свои мысли, чтобы поприветствовать ее, приподняв шляпу, – совершенно автоматический жест, который он всегда делал, даже не задумываясь.
Подчиняясь минутному порыву, Шарлотта положила свою ладонь на его руку и слегка сжала его пальцы.
– Вы просто обязаны простить самого себя, – сказала она совершенно серьезно. – А никому больше вас прощать не надо, потому что никто больше об этом не узнает. Вполне возможно, что шантажист добивается именно этого – деморализовать вас до такой степени, что, когда он выдвинет свои требования, вы уже не сможете сопротивляться и отдадите ему все, чтобы только избавиться от страха и сомнений, выяснить наконец, кто же ваш истинный враг. И чтобы понять, кто ваши истинные друзья.
Она почувствовала, как напряглась его рука, но генерал не отвел ее и остался стоять рядом с миссис Питт.
– Сегодня я получил второе письмо, – сказал он, наблюдая за лицом собеседницы. – Оно очень похоже на первое. Буквы вырезаны из «Таймс» и наклеены на белую бумагу. Его доставили утром первой почтой.
– И что в нем написано? – спросила Шарлотта, стараясь сохранить самообладание. Балантайн не должен был видеть, насколько она напугана.
Военный с трудом сглотнул. Он был очень бледен, и видно было, что даже повторение текста письма давалось ему крайне тяжело:
– Что мои друзья будут избегать меня и переходить на другую сторону улицы, чтобы не встречаться со мною, если узнают, что я трус, который покинул поле битвы и был спасен простым рядовым солдатом. А потом, вместо того чтобы признаться в этой трусости, я заставил солдата прикрыть меня… – Брэндон сглотнул еще раз, и было видно, как ему больно; голос его охрип. – Что моя жена, которая и так уже много страдала, будет полностью раздавлена, а моему сыну придется от меня отречься, иначе его карьере придет конец. – Балантайн с отчаянием посмотрел на Шарлотту. – Клянусь Богом, что все это ложь от начала и до конца!
– Я вам верю, – спокойно сказала миссис Питт, стараясь успокоить своего друга. Глубина его горя оказала на нее странное влияние: она решила бороться за него до последней возможности и не сдаваться даже после того, как все возможности будут исчерпаны. – Вы не смеете показывать ему, что он победил, – продолжила она убедительным тоном. – Если только это не понадобится нам с точки зрения тактики, чтобы выманить негодяя из его норы. Но сейчас я еще не понимаю, как это можно будет использовать.
Генерал тронулся вперед. Они прошли мимо нескольких групп людей, которые весело разговаривали и смеялись: женщины были одеты в широкие юбки с низкими корсажами, шляпки их были украшены цветами и перьями, а мужчины были в летних костюмах. Вдоль тротуара непрерывным потоком двигались экипажи.
Наконец они нашли дом, где жил Элиотт, – но только для того, чтобы услышать, что он умер два месяца назад от почечного заболевания.
Затем Брэндон и Шарлотта перекусили в маленьком тихом ресторанчике, всячески стараясь развеселить друг друга, а после направились на подземке на другой конец города, в Вулвич, где жил Сэмюэль Холт.
Для миссис Питт это было настоящее приключение, хотя она уже слышала о подземной железной дороге от Грейси. Подземка вызвала у Шарлотты клаустрофобию, а шум в ней был просто невозможен. Поезд мчался по длинным тоннелям, похожим на трубы, и грохотал, как тысячи листов железа, одновременно упавших на тротуар. Однако добрались они до места очень быстро и вскоре выбрались из-под земли на мягкий влажный ветерок, к северу от реки, всего в двух улицах от дома Холта.