Побочный эффект - Татьяна Туринская

Он был ей неприятен. Однако, несмотря на очевидную антипатию, Ира не могла не восхищаться его красотой. Вылизан до лоска. Надушен, как баба. Отвратительно! Но при этом чертовски привлекателен. Настолько, что трудно не смотреть в его сторону.

На работе проще — отвернулась, и вроде нет никакого Черкасова. И взглядов его прилипчивых нет. Здесь же куда ни посмотри — глаз сам собою на нем останавливается. Проклятье!

Она же терпеть его не может!

Но не смотреть на него никак не получается.

А он, кажется, не такой уж и противный. И не прилизанный вовсе. Если мужчина ухожен — разве это плохо? Или это все ей просто кажется под воздействием шампанского, а на самом деле Черкасов отвратительный тип, помешанный на собственной внешности? Может быть, завтра ей будет проще в этом разобраться. А сегодня… Сегодня он чертовски красив, этот Черкасов. Чертовски!

А праздник шумит, гремит музыкой и петардами, искрится бенгальскими огнями. И вот уже все вместе, почти полным составом, они лихо отплясывают что-то зажигательное. И струится по Ириным ногам невесомый шифон, подчеркивая мальчишескую узость бедер. И в сумасшедшем ритме движений сползает ткань, обнажая ее смуглое, атласное плечико. Лишь в последний момент она успевает придержать ее и вернуть на место.

Но все-таки самую малость, на какое-то мгновенье, обнажилось то, что должно быть скрыто от чужих глаз. И тот, кто с такой жадностью и завидным терпением ловил этот момент, увидел чуть-чуть больше, чем было дозволено посторонним.

Лихая музыка закончилась как-то резко, вдруг, сменившись плавным течением меланхоличного танго. Ира и опомниться не успела, как ее подхватили чьи-то уверенные, сильные руки и настойчиво повели вглубь зала под не слишком стройную музыку сборного оркестра профессиональных халтурщиков.

Чьи-то? Конечно, это были руки Вадима. Несмотря на стойкую к нему неприязнь, Ирина вынуждена была признать, что партнер он замечательный и танцевать с ним доставляет ей не только эстетическое, но и в некотором роде физическое удовольствие.

Она давно не танцевала. Даже и припомнить не могла, где и когда делала это в последний раз. Наверное, год назад, на такой же новогодней вечеринке. Но тогда она танцевала не с Вадимом. И, видимо, не так мастерски вел ее давешний партнер, коль она и не припомнит, с кем танцевала.

Этот же танец забыть будет трудно… А может, она все усложняет, а на самом деле ничего такого и нет, просто шампанское ударило в голову на голодный желудок?

Танцы сменялись застольем, застолье — танцами. И всегда рядом с Ириной оказывался Черкасов. Она уже забыла, что он ей глубоко антипатичен. Напротив, сейчас, под воздействием шампанского и праздничного настроения, он казался ей вполне приятным мальчиком.

Да-да, периодически одергивала сама себя. Именно мальчиком: ведь разница в возрасте шестнадцать лет, и с этим нельзя не считаться.

Но не замуж же она за него собралась, верно? А для танцев разница в возрасте не страшна.

Шампанское текло рекой, холодные закуски сменялись горячими. Однако, несмотря на то, что пообедать сегодня не удалось, Ира почти не ела. Впрочем, ничего особенного это не означало: выпив, Ирина обычно все внимание уделяла общению, и как-то само собою выходило, что на закусывание элементарно не хватало времени.

Пришел тот момент, когда организм просемафорил: неправильно ты себя ведешь, дорогая, обо мне ведь надо заботиться, а то накажу серьезно, по-взрослому. Это было лишь предостережение: горячая волна поднялась к самому горлу, стало неимоверно душно, воздуха катастрофически не хватало. Внимательный поклонник уловил перемены в ее лице, подхватил под руку и повел в направлении небольшого круглого балкончика, к спасительному свежему воздуху. Ирина и не думала сопротивляться.

Балкончик, хоть и маленький, но выглядел весьма живописно: несколько чугунных витых колонн, расцветающих вверху раскидистыми ветвями. Будто и не балкончик это вовсе, а приватная беседка, укрывающая влюбленных где-нибудь в парке.

Глотнув морозного воздуха, Ира взглянула на Черкасова с благодарностью: спасибо, малыш, все правильно сообразил, именно это ей сейчас и было нужно. Вот только холодно, а она в открытом платье, защищенная от мороза лишь нежным шифоновым флером. Но разве ж это защита?

Она лишь подумала об этом, не произнеся ни слова. Но Вадим то ли прочел это в ее глазах, то ли сам догадался — снял пиджак, накинул на плечи замерзшей дамы, и стянул лацканы, укутывая ее от декабрьского морозца. Так и застыли, будто ледяная композиция: почти вплотную друг к другу, его руки придерживают пиджак практически на ее груди, не переходя при этом граней дозволенного.

И — глаза в глаза. Никаких слов, никаких мыслей. Только глаза в глаза, почти впритык. Почти поцелуй, но еще не он. Оба хотят, но оба понимают, что нет, нельзя: любое дальнейшее движение — шаг за грань дозволенного. Потому и замерли в нелепой позе, не в силах оторваться друг от друга.

Долго стояли, не слыша музыки в зале, не замечая праздничных фейерверков за стеклом, бликов фотовспышек. Близко, рядышком, едва удерживаясь на грани, и чуть не теряя сознания от предчувствия запретного поцелуя.

Она сто лет не целовалась. Вернее, двадцать. Почти двадцать. А это фактически то же, что сто.

Поцелуи родного, как часть самой себя, Сергея уже давно перестали ввергать в пучину страсти, а потому не в счет. Оказывается, поцелуи любимого человека могут стать обыденностью. Могут…

Ира наслаждалась давно забытым чувством, когда что-то поднимается из самых низких глубин организма и застывает комком в горле. Когда горячая волна, не стынущая на морозе, распирает грудь, затрудняя дыхание.

Наслаждалась, прекрасно понимая, что продолжения не будет — продолжение невозможно. Даже невинный поцелуй она никогда не сможет себе позволить. Только ожидание. Только ощущение чего-то запретного, не больше.

В эту минуту она не удивлялась, почему так приятно стоять здесь, в чугунном зимнем саду, рядом с этим мальчишкой, который моложе ее, страшно сказать, на невероятных шестнадцать лет, на целую вечность. С тем, кто был противен до омерзения еще несколько часов назад…

А совсем рядом, за стеклом, стояла Ларочка Трегубович. Стояла долго, не отводя глаз от парочки в беседке. Хищно улыбалась каким-то одной ей ведомым мыслям.

***

— Я будто сошла с ума. Или это была не я? Не помню… Нет, я не была пьяна. Списывать все на алкоголь слишком банально. Не знаю, что это было. Что-то легкое, мимолетное. Знаю одно — я ни за что не допустила бы продолжения. Просто на короткое мгновение я превратилась в девочку, стоящую на пороге первого в своей жизни любовного переживания.