Люди полной луны - Александр Экштейн

— Это Рудольф Агеев, а ты лучше не зли меня.

— А… — Сержант равнодушно сплюнул на вымытый асфальт Тверской улицы.

На Красной площади друзья остановились и стали зевать. В пять часов утра человек или спит, или зевает, независимо от того, где он находится. Отзевавшись, они приступили к подсчету оставшегося резерва и обнаружили триста рублей. Агеев меланхолично сунул руку куда-то в глубь театрального реквизита и добыл еще одну бумажку. Четыреста рублей!

— Поехали на Чистопрудный бульвар, — вдруг оживился Хромов.

— А там что? — поинтересовался Миронов. — Дешевый ресторан?

— Там Стефан Искра, — коротко ответил Хромов.

Стефан Искра вел себя так, будто у него была многолетняя привычка каждое утро в шесть часов встречать загулявших представителей уголовного розыска, прокуратуры, ФСБ и московской богемы в одной компании. Он лишь благодушно хмыкнул при виде друзей, вложивших четыреста рублей в жидкую валюту, и широко распахнул двери, приветствуя Хромова вопросом:

— Явился?

Стефан Искра в шесть часов утра выглядел как спортсмен-юниор после легкой пробежки по сосновому бору.

— Да уж, — вздохнул начинающий уставать Хромов.

Вся компания, разбрасывая в стороны стеклянные брызги бутылочного моря, пробилась к столу и, расставив бутылки вокруг покосившегося компьютера с банкой из-под красной икры на нем, стала рассаживаться по мере своей изобретательности. Хромов, Лапин и Миронов сели на стулья. Веточкин рухнул на кушетку, а Рудольф Агеев горделиво воздвигся на большой жестянке из-под оливкового масла. Стефан Искра широко улыбнулся и, сняв со стола компьютер, сел на него.

— Министр внутренних дел, — сообщил Хромов, — так и сказал. Забудь об убийстве с отрывом головы и о странном приборе. Пусть этим ГРУ занимается, а ты жди повышения. Зачем вообще надо было огород городить?

— Ну да, — поддержал его Миронов. — Меня тоже послали куда подальше. Вернее, не меня, а прокурора города, а меня назначили. Так и сказали в Генпрокуратуре: забудь навсегда, Миронов, о сочинском убийстве, и ты прокурор города, а если вспомнишь хотя бы один раз, то к прокуратуре вообще не будешь иметь никакого отношения. Я и забыл.

— Так ты теперь прокурор? — обрадовался Лапин. — Надо выпить за это, а меня вот тоже сигарами наградили и даже сказочником Андерсеном титуловали.

— А я вообще не понимаю, о чем вы говорите, — произнес Веточкин и вдруг в недоумении огляделся. За ним замолчали и огляделись остальные, кроме Стефана Искры, начавшего пить водку. Рудольф Агеев, к удивлению присутствующих, исчез.

— Где артист? — задал в пространство вопрос Хромов.

— Артист? — усмехнулся в то же пространство Стефан Искра. — Это УЖАС вас сопровождая. Я же говорил, такое дело не раскрывается, не дадут. Раз оторвали голову приемом «короткое замыкание», значит, работал Солнечный убийца из группы телохранителей, то есть все по закону. Я не должен вам этого говорить, но говорю, а по вашим лицам понимаю, что вы болтать не будете. — Стефан выпил еще водки и расхохотался. — Но ведь как ловко покинул нас, ни одна бутылка не звякнула.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Капли определений никогда ничего не стоили в отношениях человека с человеком. Все имеет свою цену лишь во время оценивания, а дальше начинается лирика взаимовыгодных иллюзий…

Роберта и Арама Рогоняна группа захвата взяла во время самого плодотворного часа сутенерского бизнеса. Они предлагали двух сестер, Оксану и Лолиту, играющих блондинистое очарование, туркам с только что прибывшего в порт сухогруза «Акмал». Турки, всегда немного дуреющие от блондинистости, были кручеными не менее «братьев» и уступали им лишь, потому, что находились не на своей территории.

— От них еще материнским молоком пахнет, — убеждал турок Арам и предлагал понюхать груди двадцатипятилетних сестер, которые делали вид, что впервые вступили на путь разврата, не устояв перед турецкой мужественностью. Один из турок ткнулся носом в предполагаемую молочность юности и стал невменяемым. Особенности турецкого носа, уткнувшегося в груди блондинки, еще предстоит изучить науке. Если турок уткнулся в груди блондинки, то ее запахи так действуют на него, что в этот момент у него можно выманить все деньги, снять одежду и продать самого какому-нибудь извращенцу из Арабских Эмиратов. Науке еще предстоит работать в этом направлении.

В конце концов Роберт и Арам подвели носы турок к многоопытным грудям сестер и взяли с них тысячу долларов, но на этом их везение, впрочем, как и везение турок, закончилось. Группа захвата обрушилась на них как гром среди ясного неба, а в данном случае как кирпич на голову посреди вечера. Никаких спецприемов не применяли, дали ногами между ног, стукнули дубинкой по ребрам, заковали в наручники и всех четверых, оставив обездоленных сестер на площади Морского вокзала, увезли в городское УВД, где Арама и. Роберта с нетерпением ожидали Степа, Игорь и Савоев…

— Ну что, Роберт, допрыгался? — спросил Игорь у недоумевающего сутенера. — Теперь тебе не отвертеться. Тебя опознали, когда ты с кладбища девчонок тащил…

— Хана тебе! — сообщил Араму в соседнем кабинете Степа Басенок. — Ты думал, что этот номер с кладбищем и больницей тебе с рук сойдет, думал, девушки и после смерти на тебя работать будут?…

— Да у вас крыша съехала! — возмутился Роберт. — Ну и нахаловка!…

— Ты, ментяра, февральнулся?! — взорвался Арам. — Какое кладбище?!

— Это у кого крыша съехала? — поинтересовался Игорь, нанося два гулких удара по корпусу Роберта в области солнечного сплетения. — У меня свидетели есть, котяра вонючий… — Он нанес лежащему Роберту удар между ног. — Выродок безнравственный…

— Я тебе сейчас февральнусь, — охаживал Басенок Арама Рогоняна дубинкой. — Я тебе сейчас объясню степень твоей виновности. — Он нанес ему прилипчивый удар вдоль спины. — Сутенер поганый!

Слава Савоев, находящийся в коридоре, посмотрел на часы и решительно вошел в кабинет Игоря со словами возмущения:

— Прекратите это избиение, вы что?! Я напишу на вас рапорт по инстанции. Безобразие!

— Да ладно, — зло проговорил Игорь. — Пишите, но от меня им пощады не будет…

Со злостью захлопнув за собой двери, Игорь вышел из кабинета и быстро ворвался в кабинет Басенка с возгласом:

— Прекратите, старший инспектор! Какое вы имеете право избивать подозреваемого?! — Он стал оттаскивать Степана от лежащего на полу Арама. — Как вы смеете?! — вытолкал Басенка в коридор.

— Роберт, — проникновенно обратился к Роберту Савоев. — Пиши явку с повинной, я ее через прокуратуру пропущу, у меня прокурор родственник. Пиши, советую, а то здесь тебя инвалидом сделают, все злые, клянусь. Я-то тебя знаю, дело с тобой имел, постараюсь отмазать, пиши, говорю, — убеждал Савоев Роберта.

В это время дверь в кабинет открылась, и вошел Степа Басенок с дубинкой в руке:

— Савоев, иди, тебя к начальнику вызывают.

— Да? — всполошился Савоев. — Я сейчас, — кивнул он Роберту. — Побудь здесь, Степан, — попросил Басенка и, выйдя из кабинета, сразу же вошел в следующий со словами: — Баркалов, иди, тебя к начальнику вызывают.

— Да? — удивился Игорь. — Я быстро, — кивнул он Араму. — Побудь здесь, — бросил Савоеву и вышел из кабинета.

— Я из тебя урода сделаю, наглюк подлый! — Дубинка Степана не оставляла сутенеру надежды на вертикальность. — Буду бить, пока не сдохнешь, альфонс-многостаночник. — Он прогулялся дубинкой по левой почке. — Вошь тифозная…

— Это тебе не в бане свои жертвы мучить! — стучал кулаком по голове Арама Савоев. — Это тебе уголовный розыск. — Он стукнул сутенера головой об стол. — Погань рыночная…

— Прекрати, Савоев! — ворвался в кабинет Игорь. — Не смей! — Его возмущению не было предела. — Я добьюсь вашего увольнения! — Он вытолкал Савоева из кабинета, и тот, уже в коридоре, рывком преодолел расстояние до следующего кабинета и ворвался туда с криком негодования:

— Прекратите немедленно, как вы смеете?! Я добьюсь вашего увольнения из органов МВД!

— Арам, — говорил Игорь, — пиши явку, больше года не дадут, ты ведь не убийца. А здесь тебя забьют, все злые на вас. А если напишешь, я лично тебя в КПЗ отвезу, и, даю слово, никто тебя пальцем не тронет.

— Пошел на фиг, Игорь, я никого не выкапывал! — убеждал Игоря Арам.

— Иди к черту, Савоев, мне живые девки всю плешь проели, а ты на меня еще и мертвых навесить хочешь… — категорически отвергал возможность явки с повинной Роберт Рогонян.

После того как измученных допросом Роберта и Арама увели по камерам, Степан, Игорь и Слава Савоев сидели в кабинете и курили. Никто из них всерьез не принимал версию о причастности Рогонянов к выкапыванию тел из могил. Но основания для их допроса, хотя и сильно косвенные, все же имелись, это во-первых; а во-вторых, в России, особенно в провинциальной ее части, почти невозможно найти работника уголовного розыска, который не хотел бы набить морду сутенеру.