Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 - Светлана Лолаева

Я, протягивая думскому охраннику свою аккредитацию окоченевшими от холода пальцами (на улице примерно 3 градуса по Фаренгейту,) посторониться, чтобы пропустить вперед взмахнувшего депутатским удостоверением невысокого подтянутого молодого человека в одном костюме. «Абрамович!!!» — тут же завопили телевизионщики, караулившие знаменитостей y парадной думской лестницы, ведущей наверх, к залу заседаний. Человек в костюме попытался метнуться направо клифтам, но поздно — журналисты взяли его в кольцо.

Влиятельный олигарх, тайный друг и советник семьи президента Ельцина, человек, чье имя еще несколько месяцев назад было известно лишь посвященным, за любой фотографией которого охотились все российские издания, несколько затравленно улыбался, глядя в объективы и слушая захлебывавшихся в желании перекричать друг друга журналистов. «Почему вы без пальто?» — Корреспонденту Русской службы Би-би-си удалось перекрыть гул коллег. «У меня пока нет кабинета, я здесь в первый раз, вот и оставил пальто в машине», — ответил олигарх, продолжая пятиться к спасительному лифту. «Вы часто будете приходить в Думу?» — пропищала совсем юная журналистка, героически пытаясь остановить закрывающиеся двери лифта редакционным диктофоном. «Если вы так будете доставать меня вопросами, то нечасто», — и зеркальная кабина понесла Абрамовича к вершинам публичной политики.

Сам Роман Абрамович вместе с его партнером и другом Борисом Березовским вознесли к политическим вершинам многих из тех людей, которые оказались на Охотном Ряду. Именно Березовский называется в качестве отца-основателя кремлевского блока «Медведь» («Единство»), который занял второе место на последних парламентских выборах. Ни один, ни другой олигарх пока не изъявили желания вступить во фракцию «Единство». Однако многие на Охотном Ряду уверены, что не занимающие никаких официальных постов депутаты-олигархи продолжают дергать за ниточки выпущенных ими на думские подмостки политиков.

Во всяком случае, поверить в то, что никому не известные люди из «Единства», не имея готовой партитуры, сами в первый же день так лихо распределили главные думские роли, невозможно.

Если не привыкший к публичному общению Абрамович хотя бы пожаловался на бытовую неустроенность, то депутаты — «медведи» игнорировали любые обращенные к ним вопросы. Это продолжалось до тех пор, пока парламентский обозреватель государственного телеканала РТР Марина Лиллевяли не пожаловалась на молчаливость кремлевских депутатов одному из их кураторов Михаилу Маргелову. «Не было приказа — вот и молчат», — пояснил журналистке Маргелов, руководитель «Росинформцентра» — структуры, занимавшейся официальной пропагандой и контрпропагандой во время осенней операции российских войск в Чечне в прошлом году.

Вскоре после этого разговора комментировать происходящее начал лидер фракции «Единство» Борис Грызлов. Про него пока известно только то, что он земляк Путина. А произнесенный Грызловым текст, судя по стилистике, готовили в том же «Росинформцентре».

Пит отшвырнул недельной давности газету, придвинул к себе клавиатуру, отхлебнул из пластикового стаканчика аппаратного кофе и задумался над первой строчкой очередной статьи. В тот момент, когда он уже был готов ударить по клавишам, в нижнем правом углу экрана появился сигнал о полученном ICQ-сообщении. Пит нажал на зеленый цветочек и прочитал:

ICQ 335 879 045

Grom: Почему ты не заехал в Думу? Инсургенты во главе с Примаковым создали постоянный консультационный совет и буквально принялись сочинять законы[54].

Пальцы Пита быстро забегали по клавиатуре.

ICQ 343 277 619

Wind: Все это бессмысленно и, главное, совершенно неинтересно для читателей моей газеты. Я не могу ежедневно описывать совещания, которые отличаются только местом дислокации: на третьем этаже у Кириенко, на пятом — у Примакова или на седьмом — у Явлинского. К тому же я заранее могу сказать, чем это закончится.

Grom: И чем?

Wind-. Они еще несколько раз посовещаются все вместе, сбегают к Путину поодиночке. Те, разумеется, кого он соизволит принять. Затем скажут, что и. о. президента ни при чем, и вернутся в зал заседаний.

Grom: Выбив в качестве компенсации морального ущерба парочку новых комитетов!

Wind: Возможно, но какое отношение к реальной политике имеет то, кому достанутся комитеты по феминизации женщин, утилизации Севера, выживанию ветеранов, разрыву с соотечественниками и комиссия по добровольному окультуриванию депутатов? К тому же у коммунистов комитеты все равно отнимут. Не завтра, не через месяц, так через год.

Grom: Ты сегодня какой-то злой. Наезжаешь на всех и всё.

Wind: Потому что я приехал в Москву не Думой вашей заниматься. Кому она вообще интересна? Что она решает? Что она значит? Не то что в мире, но даже в вашей собственной стране? Хотя бы раз за шесть лет она предложила какое-то решение, которое что-нибудь всерьез изменило? Даже в рамках своих, пусть и невеликих по конституции, полномочий? Остановила войну в Чечне? Отправила в отставку хотя бы одно правительство? Приняла хотя бы один эпохальный закон? Один раз у нее бы шанс спросить с Ельцина — и тем не воспользовалась[55]. А что теперь эта ваша новая Дума? Одни уже построены, других построят чуть позже. Мне интересен только Путин. Я пытаюсь понять, кто он такой. Потому что первое задание редакции я считаю уже выполненным.

Grom: А какое было первое?

Wind: Узнать, кто будет следующим президентом, в смысле, есть ли у Путина, которого завещал России Ельцин, реальные соперники. Поскольку у вас кандидаты в президенты уже по традиции, очень удобной, кстати, клубятся в Думе, я и приехал на ее открытие.

Grom: И…?

Wind: И быстро понял, что говорить, кроме как об этом неизвестном чекисте, больше не о ком. Примаков, о котором у нас еще пару месяцев назад всерьез рассуждали, на выборы не идет. Да ему и в Думу идти не стоило. Я посмотрел тут, как он с журналистами общается, чуть не рычит бедный от их непочтительности и нарушения субординации. Какой он публичный политик! За ним все время ходит длинный такой, в очках. Я сначала думал, охранник — так ретиво он прессу от старика отгонял. Оказалось, нет, тоже депутат. То ли Усачев, то ли Косачев[56]…

Степашин, которого Явлинский в «яблоки» взял, уже заявил, что поддерживает кандидата Путина. А ведь мог сам преемником стать! Или Явлинского из благодарности поддержать. Этот-то пойдет. Да разве ваш народ за него проголосует? За него даже Дымов голосовать не собирается. Явлинский, по его мнению, недостаточно либерален. А его настоящие либералы — Немцов, Чубайс, Кириенко — хитрецы: знают, что шансов нет, потому даже и дергаться не будут.

Зачем портить имидж, отношения с властью. Кириенко бедного, по-моему, уже и сейчас корежит, что он сдуру связался в Думе с этими bad guys[57] — Явлинским и Примаковым. Он ведь так сладенько на выборах Кремлю подпевал.

Grom: Да уж, помним. «Кириенко — в Думу, Путина — в президенты!»

Wind: Кто остается — Зюганов? У этого как у Гойи — «Все в прошлом». И в прошлом-то ничего серьезного не было, а сейчас и вовсе, как говаривала моя русская бабушка, продался не за понюх табака — за какие-то жалкие комитеты и спикерский пост для Селезнева, который при первой возможности готов из партии сбежать. В подмосковные губернаторы он же пытался уйти? Вот и выходит, что у вас, как всегда: велика Россия, а выбирать некого.

А про Путина никто ничего не говорит. То ли боятся уже, то ли не знают. Мы в думском буфете с Дымовым, Родиным и Афанасьевой[58] пили кофе, подходит Гончар. Я его сто лет знаю, еще со времен демократического Моссовета. Ну, поговорили о том о сем. Он мне: «А что ты думаешь о Путине?» Я ему в ответ: «У вас спросить хотел. Лично мне Путин со всеми своими полетами на истребителях, ездой на танках напоминает мальчика из бедной семьи, попавшего в дорогой игрушечный магазин. И он то машину схватит, то самолет и одновременно рот набивает пирожными, конфетами…» Гончар ничего не сказал, быстро допил кофе и распрощался. Кажется, ему мой образ не понравился.

Grom: Вот ты про это все и напиши! Не ты один интересуешься «Who is mister Putin?»[59].

Wind: Напишу. Обязательно. Только сначала получу у него интервью. Я уже отправил запрос в пресс-службу. Мне обещали. А то я ведь русские порядки хорошо знаю: напишешь что-нибудь не то, и «доступ к телу» будет закрыт навеки.

Grom: Он и сейчас не свободен. Да и не может быть. Когда Клинтон в 1995-м на 50-летие в Москву приезжал[60], ваши ребята всю Москву на уши поставили.