Между строк - Ирина Васильчикова

Стажеры звали его по имени-отчеству: «Николай Иванович» — все-таки ему было уже под пятьдесят. Я, в силу давности нашего знакомства, позволяла себе звать его просто Лешей. У него не очень-то получалось химичить за моей спиной, и он держал дистанцию, справедливо опасаясь, что я, в случае чего, вспомню ему все. Наше общение, если послушать со стороны, было на грани фола. Белову словно доставляло удовольствие отпускать сальные шуточки и делать непристойные намеки. Если я приносила интервью с мужчиной, он начинал подкалывать относительно возможного романа. По его мнению, сделать интервью с актером, музыкантом просто так я не могла, нас обязательно должна была связывать постель. Как-то я принесла материал о мальчиковой группе, тогда они только появлялись. Белов вопросительно посмотрел на меня.

— Следуя твоей логике, Леша, — групповуха.

Стажер, сидевший в кабинете Белова, густо покраснел.

— Слушай, а давай я тебе Вовку на воспитание дам? — Он кивнул в сторону притихшего юноши. — Научишь его профессии.

— Леша, я не беру учеников: хорошему я не научу, а плохому он научится без меня.

Белов захихикал. Юноша еще больше вжался в стул. Он еще не знал, что от Белова можно ожидать всякого.

Для меня в общем-то было удивительно, как, работая столько лет в журналистике, зная досконально кухню, он умудрялся перессориться если не со всеми, то со многими представителями актерской, литературной и музыкальной тусовки. Мне часто приходилось от него слышать, что с тем или иным персонажем невозможно общаться. На деле выяснялось, что это не так. Человек, которого он характеризовал крайне негативно, оказывался замечательным собеседником. Многие, услышав его фамилию, морщились:

— Это он — журналист?

Я не вступала в эти разговоры, потому что не считала возможным обсуждать профессиональные качества коллег у них за спиной.

Все шло неплохо. Материал о грибах напечатали, все были довольны. Выйдя вечером из редакции, я решила немного прогуляться по Москве. День был солнечный, спешить, что удивительно, было некуда. В конце концов, такая возможность представлялась нечасто.

Я шла не спеша, куда глаза глядят, петляя переулками и снова возвращаясь на оживленные улицы. И вдруг я увидела, как тусуется народ. Именно тусуется. У некоторых в руках были бокалы с шампанским и с вином, кто-то курил. Я решила посмотреть, в чем же дело. Профессия дала и здесь о себе знать. Я подошла поближе. Это оказался мебельный салон. На столах стояли вазы с фруктами и вино, лежали коробки конфет. Я уверенно вошла, как будто так и надо, как будто именно меня ждали все это время. Огляделась. Вниз вела лестница. Я спустилась. Внизу была еще одна экспозиция и еще один накрытый стол с таким же ассортиментом, как и при входе. Я попыталась вычислить, кто же из присутствующих — местный. Услышав, как девушка обещала даме в темно-синем костюме, что материал выйдет в следующем номере, я дождалась конца разговора и попыталась аккуратно узнать, по какому поводу торжество:

— У вашей фирмы день рождения?

— Нет. Мы были на Миланской выставке и успели на наш, Российский мебельный салон, где представляли ту же коллекцию. А вы, простите, кто?

Я представилась. Мы обменялись визитками.

— Шла мимо и вот решила зайти посмотреть, что происходит. Может, что-нибудь напишем?

— Почему нет?

— Нужна какая-нибудь интересная фактура.

— Даже не знаю… Хотя… На креслах и диване, которые мы выставляли, сидел сам Жерар Депардье, он специально приезжал на эту выставку. Потом купил из нашей экспозиции кресло для кабинета. Правда, другое.

— Замечательно. У вас фотографии есть?

— Да.

— Ну и замечательно. Будем считать, что материал есть. Я вам позвоню.

— Хорошо. А пока — угощайтесь, развлекайтесь. — И она пошла общаться с другими гостями.

Первая мысль, посетившая меня после этого разговора: «Это я удачно зашла». И поужинала, и материал нарыла, и полезным знакомством обзавелась. Одним словом, вечер удался.

Утром я поделилась своими соображениями с Димкой.

— Как же ты решилась зайти?

— Вижу — народ тусуется. Тусовка и без меня — что за на фиг? А когда увидела, что столы накрыты, думаю, будь что будет, но надо зайти.

— Значит, все решил фуршет?

— Не поверишь, но мне в тот день было лень готовить ужин.

— Вот уж правду говорят: лень — двигатель прогресса. Слушай, вы с Владом на прошлой неделе были на премьере.

— Какую ты имеешь в виду?

— Ну, он еще говорил, что снял там каких-то двух баб.

— Да? Сразу двух?

— Этих… Забыл, как их фамилии. — Димка моих подначек не заметил.

— И что теперь?

— Ну и где фотографии?

— Это ты у него спроси. Он же снимал.

— А что с моим материалом про мебельный салон?

— Картинки нужны.

Фотографии с Миланской выставки, довольно забавные, прислали «по мылу». Материал о выставке вышел в конце недели. Так что все остались довольны.

Я выпила кофе и решила, что после такой круговерти можно расслабиться. А зря.

— Ты не забыла, что послезавтра сдаешь интервью с Маргаритой Кривицкой? — вернул меня к действительности Димка.

— Что бы я без тебя делала, заботливый ты наш.

Я точно помнила, что ее телефон у меня есть, и была уверена, что здесь обойдется без эксцессов. Но в тот день удача отвернулась от меня. Я набрала номер, но телефон не отвечал. Ни определителя, ни автоответчика не было. Это меня насторожило. Я стала обзванивать друзей в надежде, что у кого-нибудь окажется заветный номер. Не было ни у кого. Причем все искренне удивлялись, поскольку полагали, что телефоны всех актеров академического театра у меня есть.

Когда я позвонила Женьке, у которого, как я знала, есть все, мне удалось лишь узнать, что этот телефон не действует.

— У меня ее телефон вычеркнут, значит, звонить бесполезно. А нового нет.

— Что же делать?

— А ты папе позвони. Я с ним общался. Он мужик нормальный, совсем не такой монстр, каким его часто представляют.

Папа Маргариты, Владимир Андреевич Кривицкий, известный режиссер, обладал, наверное, всеми существующими регалиями и к тому же был обласкан властями. В общем, большой человек.

— Ага, позвонить и сказать: «Владимир Андреевич, не знаете, где ваша дочь блондает? Я ее никак найти не могу».

— Что я тебе могу сказать?

— И на том спасибо.

Я положила трубку и задумалась. Обзвонила всех, кого только было можно. Никто ничего не знает. У меня нет даже телефона, а на все про все — два дня. В театре телефон точно не дадут, не тот случай. Засада! Тогда я решила позвонить актеру Виктору Токмакову, работающему в том же театре, что и Маргарита. Я знала, что у него есть театральная книжка с адресами и телефонами всей труппы. Вдруг повезет?