Полное блюдце секретов - Андрей Кивинов

Вовчик никак не отреагировал на крик. Лет пять назад он бы, может, и сунулся, пальнул пару раз и крикнул: «Брек!». А сегодня не хотелось, даже при наличии пистолета. Потом ведь не отпишешься. В конце концов, они не грабят друг друга, а всего лишь спорят по поводу машин.

Представление, однако, было неожиданно и бесцеремонно прервано. Кольцо зевак прорвал постовой милиционер. Он был такого маленького роста, что даже в сапогах едва доставал до груди коммерсантов. Плохо ушитая форма висела на. нем мешком, а серая кепочка с гербом закрывала уши. Однако он решительно встал между бойцами, как рефери, дунул в свисток и развел руки. Самое удивительное, что драчуны тут же успокоились и, виновато пожимая плечами, начали что-то доказывать милиционеру.

Толпа, недовольная прерванным гладиаторским боем, стала рассасываться.

Гладиаторы B сопровождении сержанта двинулись в сторон) своих «тачек», без перерыва тыкая друг в друга пальцами в «гайках» и на ходу объясняя ситуацию.

«Ну, никуда без ментовки», – заключил Белкин и двинулся через переход.

Покрутившись вO дворе, он нашел нужное здание, а точнее, территориальный отдел милиции, и зашел внутрь.

Его должны были ждать. Час назад он договорился с местным опером о встрече. Под табличкой «Дежурная часть» висела реклама «Херши». Спросив у дежурного, где находятся опера, и услышав ответ, Вовчик прошел в указанном направлении.

Опер был занят весьма необычным делом. OH оклеивал древний стенд, посвященный семидесятилетию Ленина, картинками из порнографических журналов. Вовчик представился и, встав рядом, начал изучать творение. Безобразия были подобраны точно по формату имевшихся на стенде фотографий, а прежние надписи опер оставлял.

Например, под фотографией групповухи пояснительный текст гласил: «В. И. Ленин среда делегатов съезда». А от созерцания картины «В. И. Ленин на испытании первого советского электроплуга» Белкин даже покраснел.

– Ну, ты уж совсем. Чем тебе вождь не угодил?

– Зуб имею.

Опер задумчиво осмотрел стенд, выбирая свободное от эротики место.

– В семьдесят девятом меня выгнали из школы за то, что в учебнике истории ему рога пририсовал. Так что никто не обвинит, что тогда я в тряпочку помалкивал, а сейчас глумлюсь. Это мое личное дело.

– А увидит кто?

– Издалека не видно, а близко к Ильичу и не подходят.

– Да, забыл спросить, Морозов – ты?

– Не, Димка у шефа, сейчас подгребет. Садись пока.

Димка подгреб через секунду.

– Из убойного? – увидев Вовчика, спросил он.

– Да.

– Ты опять маешься, марксист? – обратился он к коллеге. – Иди лучше раскрой чего-нибудь.

– Ага, сейчас сбегаю.

– Пойдем в актовый, там никого, тут не дадут поговорить.

Выйдя из кабинета, Дима сказал:

– У него деда в сороковом расстреляли. А бабка еще жива. Так он хоть так… Не обращай внимания.

– Да у нас, в общем, тоже оригиналы имеются.

Небольшой актовый зал действительно оказался пуст. Они сели на первый ряд.

– Слушаю.

– Я звонил в ваш убойный отдел. В девяносто третьем их еще не сформировали, поэтому обстоятельства того дела они знают только по бумагам. А так как я догадываюсь, как пишутся бумаги, то решил лучше к тебе. Это твоя «земля»?

– Да, все верно. Я и начинал по той истории. Паскудное дельце. До сих пор ту квартиру помню. И не забуду, наверное. Мрак… Закурим?

– Давай. Извини, стрельну.

– Ничего.

Дима протянул Белкину пачку сигарет.

– Дом был уже расселен. Почти расселен. Две семьи всего не выехали. Ну, если точно, одна как раз выезжала, на чемоданах сидела, а вторая… Это где-то в октябре было, в начале.

– Да, я в курсе.

– Их бродяга один обнаружил. Тогда много нищих по дому ползало. Кто ночевал в пустых квартирах, кто просто шакалил, вещички забытые искал, чтоб продать… Я всякое видел, но такое! Ты был в этом доме?

– Нет.

– Пугающее строение. Колонны, темные лестницы, подвальные решетки. Вроде чей-то бывший особняк. Трехэтажный. Ну, ладно, это все так, музыка… Квартира располагалась на третьем этаже. Дверь хоть и старинная, но крепкая. Сломана не была. Хозяева сами открыли.

Женщину нашли на пороге. Она, наверное, и открывала. Пулевое в грудь. Похоже, из ружья или обреза. Пуля – жикан, охотничья. Полспины вынесла. Мужчина, ее муж, лежал в кровати. Мы потом узнали, он не ходил, инвалид. С ногами что-то или с позвоночником.

Ему разнесли голову топором. Лежащему. Хорошо, хоть без мучений, суки.

Дима сплюнул под ноги.

– А третий труп?

– Девчонка. Не совсем, конечно. Двадцать три года. Ей хуже всего. Ее последнюю.

Шестнадцать ножевых. И самое паскудное… Оттрахали… Вскрытие дало. Симпатичная девчонка. Мы думали, дочь ихняя. Оказалось, невестка будущая. Она помогала им, хозяйке одной тяжело было с неподъемным мужем. Иногда оставалась. В ту ночь как раз… Скорей всего, это случилось ночью. Судебный медик определил. Даже если она и кричала, никто не услышал дом-то пустой. Да и одеты все были в ночное.

– Невестка? А сын?

– Сын сидел. Он «откинулся» месяц спустя, в ноябре.

– Мотивы убийств?

– Трудно сказать. Можно было бы грешить на бродяг, из квартиры пропало много вещей, Сразу в глаза бросалось. Знаешь, валялся блок питания от магнитофона, а магнитофона не было. Все шкафы вывернуты, вешалки пустые на полу. Без разбора гребли. Семья не очень богатая, точнее, совсем не богатая. Ни антиквариата, ни шмоток дорогих, ни техники. Могли грабануть, воспользовавшись тем, что дом пустой. А там как повезет. Что найдем, то и возьмем. С другой стороны, БОМЖи не использовали бы огнестрельное оружие, для них это дорогое удовольствие.

– Наркоши? Они любят такие местечки для тусовок. И обычный грабитель вряд ли стал бы насиловать.

– Возможно. Я тогда подергал своих людей. но безуспешно. Никто не слышал про этот налет, Хотя, конечно, это ни о чем не говорит. Могли не знать. А под дозой, конечно, запросто… Страха нет.

– С сыном-то говорили? Может, его заморочки? Не поладил с кем на зоне. По какой статье он мотал?

– Сто восьмая, первая.

– Хорошая статейка. Что натворил?

– В восемьдесят седьмом в драке кого-то ткнул ножом. Но парень не блатной, нигде до этого не светился. Ему тогда двадцатник, кажется, был. Шесть лет «звонком» отмотал.

Сказал, что с судьей не повезло.

– С судьей везет тому, кому везет с деньгами.

– Согласен. Когда он еще сидел, мы запрос на зону направили, чтоб его там допросили по поводу убийства родственников. Ответа мы не получили. Это и понятно. Меньше чем через месяц парень освободится, придет и сам все объяснит. Собственно, так и получилось. На зоне ему и не сказали ничего. Не хотели, наверное, расстраивать. Он когда дверь увидел опечатанную, сразу к нам. Тяжелый разговорчик получился. Сашка, который над Лениным стебется, ему транквилизатор кольнул, чтоб не свихнулся парень сразу. Тут есть, от чего свихнуться. Семью и невесту потерял.

Ничего полезного он не рассказал. На зоне, конечно, были конфликты, особенно в первый год. Но где их нет? И никто из-за таких конфликтов мочить целую семью не станет. Определилась более-менее по вещам пропавшим, да и то старым. Новых он сам не видел. Там, представляешь, даже ломаный фотоаппарат унесли. Марамои.

Димка затушил окурок о подошву.

– Одну идейку он, правда, подкинул. В последнем письме, которое он получил от родителей, говорилось, что у них проблемы с расселением дома. Дом неожиданно пошел под расселение им стали предлагать смотровые, но отец, проживший здесь с рождения, и думать не хотел с переезде. Тогда им кто-то якобы стал угрожать Мол, съезжайте побыстрее, если жить хотите. Но вполне возможно, угроз не было, парень сказал что отец имел странности в характере и мог сгущать краски. Я сходил на всякий случай в исполком. Мне сказали, что дом идет на капитальный ремонт в связи с его дряхлостью.

Никаких угроз, в принципе, и быть не могло. И имеются прецеденты, когда люди остаются. Для них же хуже. Отключат свет, телефон, воду Потом сами кусают локти. Та семья? Да, им предлагали очень хорошие варианты в новостройках. И никуда бы не делись, съехали, ecли бы… Короче, «глухарек» остался.

– А девушка чем занималась?

– Она не ленинградка. Жила в общежитии от прядильной фабрики, где работала. Они деньги на свадьбу копили, сын присылал понемногу Она у них в семье уже как своя была, поэтому и ночевала.

– А где сейчас парень?

– Честно говоря, не знаю. Он приходил» потом пару раз, спрашивал, поймали кого или нет. Но я с ним не разговаривал, просил Сашку Знаешь, тяжело с людьми говорить, которым ничем не можешь помочь. Вроде как виноватым себя чувствуешь. Что я могу? Из адреса парня выписали, когда сел. Он вроде говорил, что уедет из города. Чтоб забыться. Так что где он сейчас, я не знаю.

– В доме-то, кстати, бордель устроили, знаешь?

– Еще б не знать. Добавили мне работенки. Элитный клуб, мать его.