«Если», 1993 № 01 - Филип Дик

Я опытный взломщик и шуровал отмычкой в замке до тех пор, пока он наконец не покорился. В помещении было темно. Я зашел, закрыл за собой дверь, запер ее, а затем облегченно вздохнул. Впервые за все время побега я мог позволить себе расслабиться. Со счастливым стоном я повалился на пол и тут же заснул.

Точнее — едва не заснул. Хотя глаза слипались, я понял, что отдых — не самое лучшее решение.

— За работу! — приказал я себе и прикусил кончик языка. Это привело меня в чувство. Я вскочил на ноги, ругаясь от боли, и принялся на ощупь продвигаться по комнате. Это было узкое помещение, скорее всего — коридор. Оставаться здесь не было смысла, поэтому я направился вперед, где что-то тускло мерцало. Вскоре я увидел в стене небольшое окошко. По ту сторону окна стоял паренек и смотрел прямо на меня.

Отступать было поздно. Я улыбнулся ему, потом нахмурился, но он не обращал на меня никакого внимания. Затем мальчишка пригладил волосы рукой. Где-то глухо прозвенел звонок, и он сорвался с места.

Конечно. Одностороннее стекло. Зеркало, установленное для наблюдения. Я прошел дальше по коридору и увидел за стеклом помещение, напоминавшее классную комнату. Мальчишка вместе с одноклассниками сидел за партой и внимательно слушал учителя. Наставник — серый человек с серыми волосами и с бесстрастным взглядом — вел занятие. На его лице не отражалось абсолютно никаких эмоций. И — как я внезапно понял — на лицах учеников тоже. Никто не улыбался, не шушукался, не жевал резинку. Все слушали учителя, словно завороженные. Совсем не похоже на урок, по крайней мере, на мои воспоминания о школе. За спиной учителя висел плакат. На нем было написано большими черными буквами: НЕ УЛЫБАЙСЯ и дальше: НЕ ХМУРЬСЯ

Оба указания неукоснительно выполнялись. Когда мои глаза привыкли к тусклому свету, 'я увидел рядом с окошком динамик и выключатель. Понятно, для чего это надо. Я щелкнул выключателем и тут же услышал монотонный голос учителя:

— …Моральная Философия. Это основной предмет, и вы будете изучать его, пока не овладеете в совершенстве. Все — независимо от способностей. Именно Моральная Философия делает нас великими. Именно Моральная Философия позволяет нам править другими. Вы уже прошли курс истории и знаете о Начальных Днях Кеккончихи. Вы знаете, что нас бросили на произвол судьбы, после чего только Тысяча осталась в живых. Другие проявляли слабость — и умирали. Другие боялись — и умирали. Другие позволяли эмоциям брать верх над разумом — и умирали. Сегодня мы здесь лишь потому, что Тысяча выжила. Моральная Философия дала им силы. Она даст силы и вам. Когда вы станете взрослыми, вы покинете этот мир и установите господство над более слабыми расами. Мы — высшая раса. У нас есть право считать себя таковой. А теперь отвечайте. Если вы проявите слабость? — Мы умрем, — монотонным хором ответили ученики.

— Если вы испугаетесь?

— Мы умрем.

— Если вы…

Я выключил звук, чувствуя, что услышал вполне достаточно, и погрузился в раздумья. Все эти годы, которые я посвятил борьбе с серыми людьми, я никогда не задумывался об истоках их характера. То, что мне удалось подслушать, говорило о причинах их жестокости и настойчивости. «Нас бросили на произвол судьбы», — сказал учитель. Видимо, здесь когда-то существовала колония, — возможно, занимавшаяся добычей руды, минералов или чего-нибудь в этом роде, планета была неприветливой и слишком удаленной от цивилизованных миров, так что для основания колонии надо было иметь весомую причину. Затем эти люди оказались отрезаны от всего остального мира. Очевидно, это случилось в годы Распада. Судя по всему, колония во всем зависела от поставок. Когда поставки прекратились, большинство погибло, выжила лишь горстка. Выжила — если это можно назвать жизнью, — отказавшись от всех человеческих чувств и эмоций, всецело посвятив свою жизнь борьбе за существование. Они начали борьбу с безжалостной планетой и победили.

Но при этом они потеряли человечность. Они стали похожи на машины, подчиненные одной программе. Программой стала эта их Моральная Философия. Бред. Моральной она, возможно, была тогда, когда звала к выживанию. Сейчас она выродилась в типичную шовинистическую пропаганду. Остальная часть человечества была слабой, глупо эмоциональной, смеялась и хмурилась, понапрасну растрачивая драгоценную энергию. Серые люди не только считали себя высшими существами — их заставляли думать, что они высшие. Несколько поколений, взращенных на ненависти к тем, кто их бросил, — и серые люди превратились в беспощадных галактических завоевателей. Они навязывали свои догматы покоренным планетам. Слабые должны умереть — это основное правило. Выживших насильно вели к лучшей жизни.

Это они задумали и осуществили межпланетную интервенцию в Клианд. В самый последний момент в дело успел вмешаться Специальный Корпус. Операцию организовал я. Неудивительно, что они мечтали свидеться со мной вновь.

Так что я нахожусь в обычной школе. Школе выживаемости, где в детях убивали все детское.

Я находился в тепле и — пока — в безопасности. Чем больше я узнаю об этом месте, тем больше у меня шансов придумать какой-нибудь план. Хватит слоняться по темным коридорам. Я подошел к следующей классной комнате. Здесь располагалась мастерская. Подростки собирали какие-то приборы.

Какие-то?! Я схватился за обруч на шее, глядя на них, как кролик на удава.

Они собирали маленькие металлические коробочки с кнопками. Коробочки с проводами, которые тянулись к ошейникам. Точно такой же ошейник был на мне. Машины для пыток. Я провел рукой по стене и нащупал выключатель.

— …разница только в применении, но не в теории. Вы собираете и испытываете эти сина- птические генераторы, чтобы ознакомиться с методом их действия. Затем, когда вы перейдете к изучению аксионных фидеров, вам станет понятен принцип их функционирования. А теперь посмотрите на диаграмму на странице номер двадцать…

Аксионный фидер. Я должен узнать о нем как можно больше.

Этот аппарат я ни разу не видел, но сталкиваться с ним приходилось. Мозговой угнетатель, который порождал ложные воспоминания. Воспоминания о вещах, которых на самом деле не было. Например, об отрезанных кистях рук.

Какой же я идиот! Совсем забыл об опасности. Загипнотизированный голосом учителя, я не слышал приближавшихся ко мне шагов и заметил человека лишь тогда, когда он подошел ко мне чуть ли не вплотную.

Глава тринадцатая

В таких случаях надо сначала действовать, а потом думать. Я прыгнул, пытаясь найти руками его горло. Он даже не пошевелился, а только тихо произнес: