Прославление дисциплины - Ричард Фостер

Иногда границы смирения определить очень трудно. Что можно сказать о супруге, которая чувствует себя задавленной и свою жизнь – неосуществленной из-за карьеры своего мужа? Это законная форма самоотречения или это разрушительно? Или, например, учитель несправедливо оценивает труд учащегося. Нужно покориться или протестовать? Что сказать о предпринимателе, который продвигает служащего на основании личных отношений и взаимного интереса? Что делать обойденному, особенно если повышение зарплаты жизненно необходимо для его семьи?

Это все очень сложные вопросы, потому что и отношения человеческие очень сложны. Они не поддаются простым решениям. И относительно смирения не написано никаких законов, которые покрывали бы все возможные ситуации. Да мы и должны относиться скептически к законам, которые предусматривали бы все ситуации. Казуистическая мораль всегда проваливается.

Определяя границы покорности, мы оказываемся в глубокой зависимости от Святого Духа. В конце концов, если бы у нас были законы на все случаи жизни, мы не нуждались бы в такой зависимости. Дух способен точно различать мысли и намерения сердца, как нашего, так и другого. Он наш Учитель и Пророк и наставляет нас, что делать в каждой ситуации.

Поступки смирения

Смирение и служение действуют в согласии. Поэтому очень много о практических проявлениях смирения будет сказано в следующей главе, посвященной служению. Существуют, однако, семь действий смирения, к которым нужно дать небольшой комментарий.

Первый акт смирения – это перед Триединым Богом. В начале каждого дня мы смиряемся перед Отцом, Сыном и Святым Духом, предаемся в тишине. Первыми словами нашего дня должны быть, как у Фомы Кемпийского: „Как Ты хочешь, что Ты хочешь, когда Ты хочешь".6 Мы предаем Богу тело, разум и дух для Его целей. Точно так же и день должен быть прожит в делах смирения, перемежающихся восклицаниями внутренней отдачи себя Богу. И как первые слова дня, так и последние слова – это слова смирения и покорности перед Богом. Мы отдаем тело, разум и дух в руки Божьи, чтобы Он делал, что Ему угодно, с нами и во время долгой темноты.

Второй акт покорности – это Священному Писанию. Как мы предаем себя Слову живущему, так должны себя предавать и Слову написанному. Мы предаем себя слушанию Слова, принятию Слова и исполнению Слова. Мы взираем на Дух, вдохновлявший Писание, чтобы Он же объяснил нам его и дал возможность применить в жизни. Слова Писания, одухотворенные Святым Духом, живут в нас на протяжении всего дня.

Третье действие смирения – это перед семьей. Указание здесь звучит так: „Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других" (Фил. 2:4). Свободно и милостиво члены семьи уступают друг другу. Первейшее дело смирения здесь – это готовность слушать других членов семьи. Восполнением готовности слушать является готовность поделиться, что само по себе уже есть поступок смирения.

Четвертое – это смирение перед ближним и теми, кого мы встречаем в течение дня. Нам нужно жить перед ними жизнью простой доброты. Если они в нужде, поможем им. Мы совершаем маленькие поступки, говорящие о нашем расположении: поделиться едой, посидеть с детьми, скосить траву на их лужайке, навестить, поделиться инструментом. Ни один труд здесь не является слишком малым, потому что каждая услуга требует для ее оказания покорности и смирения.

Пятое – это по отношению к общине верующих – телу Христа. Если там имеются какие-то нужды, надо что-то сделать, рассмотрите внимательно: не приглашает ли вас Бог к смирению через этот труд? Мы не можем всего сделать, но что-то мы все-таки можем. Иногда это вопросы организационные, но чаще всего – это возможности небольшого труда служения. Иногда это зов на служение в церкви, и если это служение подтвердилось в нашем сердце, нужно взяться за него с уверенностью и уважением.

Шестое проявление смирения – это при встрече с презираемыми и с разбитыми сердцами. В каждой культуре есть свои „вдовы и сироты", то есть беспомощные и беззащитные (Иак. 1:27). Наша первейшая обязанность – быть среди них. Как Франциск Ассизский в XIII веке и как Кагава в XX веке, мы должны находить пути искренне отождествляться с униженными и оскорбленными. Мы должны жить жизнью Креста.

Седьмое – это смирение перед миром. Мы живем в обществе, а не в изоляции от него. Наша ответственность за наше окружение (или же нехватка ее!) оказывает влияние не только на людей, живущих в мире, но и на поколения людей, еще не родившихся. Голодающие народы воздействуют на нас. Проявление нашего смирения – это решимость жить, как ответственный член все более безответственного мира.

Последний звук

В наше время в отношении смирения возникла особая проблема: как соотнести его с властью. Недавно я обнаружил следующее явление, которое собираюсь описать. Когда люди начинают жить в Духе, они видят, что учение Иисуса о власти совершенно противоположно мышлению современного мира. Они начинают понимать, что власть не состоит ни в положении, ни в дипломах, ни в титулах – ни в чем внешнем. Путь Христа – это путь духовной власти. Это власть, Богом назначенная и Богом поддерживаемая. Человеческие учреждения могут признавать ее или не признавать, это не имеет никакого значения. Человек с духовной властью может занимать соответствующее положение, а может и не занимать, и это тоже не имеет значения. Духовная власть отмечена состраданием и силой. Ходящие в Духе увидят ее сразу. Они знают, что смирение – в слове, сказанном в духовной власти.

Но здесь есть и трудность. Как относиться к людям, которые имеют высокое положение, но не имеют духовной власти? Иисус ясно выразил мысль, что положение не дает власти, – так нужно ли таким людям повиноваться? Не лучше ли пренебречь любыми назначенными властями и повиноваться только духовным? Вопрос законный и заслуживает внимательного ответа.

Ответ непростой, но и не невозможный. Мы должны жить в подчинении человеческим властям, пока оно не станет разрушительным.* И Петр, и Павел призывали повиноваться языческому государству, потому что они понимали великое благо этого учреждения. Я обнаружил, что человеческие власти имеют много мудрости, и опасно ими пренебрегать.

К этому можно добавить еще одну причину, которую я сам открыл. Нам нужно повиноваться властям еще и из сострадания к их трудному положению. Я сам бывал в их положении. Это очень трудно – занимать верховное положение, не имея достаточно глубоких корней в Божественной жизни. Я знаю это безнадежное состояние, когда пытаешься втиснуть людей в повиновение. Поэтому я не могу смеяться над властями, а скорее – плакать над ними, потому что я знаю эту внутреннюю боль и страдание от жизни, полной противоречий.

Наконец, мы можем молиться за таких людей, чтобы они были наполнены новой силой и властью. Мы можем стать их друзьями и помогать, чем можем. Если мы будем жить перед ними жизнью Креста, они могут обнаружить, что их духовная сила увеличивается, но то же самое почувствуем и мы.

9. Дисциплина служения

„Выучите тот урок, что, если вы должны исполнять труд пророка, вам нужен не скипетр, а мотыга".

Бернард Клервосский

Как крест – знак покорности, так полотенце – знак служения. Когда Иисус собрал Своих учеников на Тайную Вечерю, то среди них возник спор, кто из них больше. Эта тема была для них не новой: „Пришла же им мысль: кто бы из них был больше?" (Лк. 9:46). Всегда, когда возникает вопрос о том, кто больше, тут же является и вопрос о том, кто меньше. В этом-то и вопрос, не так ли? Большинство из нас знает про себя, что мы никогда не будем великими, просто мы себе не допускаем быть меньшими.

Ученики, собравшиеся на Вечерю, ясно видели, что кто-то должен омыть ноги другого. Весь вопрос был в том, что этот человек должен быть меньшим. Так они и сидели, с ногами, покрытыми пылью и грязью. И настолько болезненной была эта проблема, что они даже не собирались о ней и говорить. Никто не хотел, чтобы на него смотрели как на меньшего. Тогда Иисус взял полотенце и умывальницу и таким образом дал новое определение тому, что есть величие.

Живя перед ними жизнью служения, Он призывал их на этот путь: „Итак, если Я, Господь и Учитель, омыл ноги вам, то и вы должны омывать ноги друг другу" (Ин. 13:14). В каком-то смысле мы даже предпочли бы слушать слово Христа о том, что мы должны оставить дом, отца и мать и землю ради Евангелия, чем Его слово об омовении ног. Радикальное самоотречение дает чувство необыкновенного приключения. Если мы все оставим, то мы даже имеем возможность выглядеть, как славные мученики. Но в служении мы как бы сосланы в земное, обычное, тривиальное.

В дисциплине служения есть тоже великая свобода. Служение делает нас способными сказать „нет!" мирским играм в продвижение и власть. Оно уничтожает „клевательный порядок", в котором мы оказываемся, как малые цыплята, которые никак не успокоятся, пока не выяснится, кто из них больший, кто – меньший, а кто – посередине. Никакая группа людей не может находиться длительное время вместе, пока не установлен этот „клевательный порядок". Мы это легко видим в том, как люди сидят и каковы они в своих отношениях друг к другу, кто уступает дорогу, кто первый замолкает, если начали говорить вместе, кто отступает назад, когда требуется сделать какой-то труд, а кто выступает вперед. (В зависимости от вида труда это может быть знаком либо господства, либо рабства). Все это написано на лице человеческого общества.