Ищите кота (сборник) - Наталья Нестерова

Бунт не состоялся, потому что в разгар дилетантских сельскохозяйственных утех Ирин папа переусердствовал на вспахивании целины под картофельное поле. Свалившись с «болями везде», решив, что пребывает на смертном одре, он признался в существовании параллельной семьи и наличии у Ирины сестры Элеоноры.

Ира пришла ко мне с квадратными глазами:

– Это какая-то Санта-Барбара, мыльная опера. Сестра! На десять лет младше! Только сестры мне не хватало. Она приезжает послезавтра.

Я нервно хохотнула:

– За картошкой? Так ведь только посадили. Можем оказать продовольственную помощь ранней зеленью. Сын говорит, что я неправильно называла крапивницей аллергический дерматит. Крапивница – это когда бабушка варит большую кастрюлю супа из крапивы. Извини, это у меня нервное! Ира, я вызвоню свою подругу Настю, чтобы приехала на выходные. Настя – она… с гаечным ключом. У нас всех, когда неожиданно случается обескураживающее событие, выбивающее из колеи, что-то внутри разбалтывается, сходит с резьбы. Настя вбуравливает ключ в твое подсознание и затягивает гайки. А пока ты наводишь на резкость свой замутненный взгляд, она действует. Осмотревшись в нашей квартире, Настя заставила родственничков, которые жили у нас нахлебниками, сделать ремонт в ванной и туалете. Они трудились на стройке, откровенно говоря, тырили материалы, потому что купить мы возможности не имели. Настя уже съехала от нас, но регулярно наведывалась, следила за ремонтом. Когда он закончился, Настя показала родственничкам на дверь: «Теперь все справедливо – вы расплатились за хлеб-соль и постой. Скатертью дорога!» О, какое это было счастье!

Ира посмотрела на меня с недоумением. У нее папа при смерти, мама в прострации, не знает, горевать или негодовать, свекровь шипит: она-де давно предчувствовала, Ирин папа внушал ей смутные подозрения. А тут я про неведомую подругу при гаечном ключе, организаторше ремонтов с замашками вышибалы. У Иры было лицо человека, который пришел посетовать, что боится надвигающейся бури, а в ответ услышал совет пригласить газонокосильщика.

Спустя некоторое время, глядя на Ельцина в телевизоре, Ирина скажет:

– Если бы на его месте была Настя, страна жила бы припеваючи.

Элька всегда знала о наличии старшей сестры, но никогда не пыталась объявить о своем существовании. Элька приехала, повинуясь воле умирающего папы, и выражение лица у нее было смущенно-извинительное. На платформе ее встречали мы с Настей. Так сказать, группа разведки, поддержки и подготовки.

Ирина ростом метр восемьдесят семь, мастер спорта по волейболу. Она не просто высокая, она большая, крупная, мощная. Я тоже не короткая, ниже Ирины на десять сантиметров, но я – жердь, и меня Катя никогда не называла «человек будущего», а при первом знакомстве с Ирой именно это определение выпалила. Они, люди будущего, такими будут, наверное: раса высоких, сильных, мощных, с добрыми лицами, с умными глазами, со щедрой улыбкой детей, не знавших горя и занимавшихся физической культурой с колыбели.

Мы с Настей, естественно, смотрели поверх голов, ожидая дылду Ириных габаритов. Народ из электрички стекал с платформы, но никого похожего на «человека будущего» не наблюдалось. Через пять минут на платформе, кроме нас, осталась только девочка, нет, все-таки молодая женщина, дюймовочка. Она была одета в псевдовзрослые одежды сорокового размера, но с плеча свисала вполне дамская и недешевая сумочка.

– Просите, я Элеонора. Вы не меня встречаете? – спросила она, приблизившись к нам.

Спросила с отчаянной смелостью, как ребенок, которого вытолкнули на сцену читать стих. Ребенок панически боялся публики, и только воля умирающего папы заставила справиться со страхом. Кстати, папа прожил еще двадцать лет, вполне благополучно с точки зрения здоровья, и преставился ночью во сне в восьмидесятилетнем возрасте.

Я смотрела на Эльку, как жираф на котенка. Жираф в принципе знал о существовании котят, просто не ожидал встретить в этих пампасах.

Настя первой пришла в себя:

– Да, мы вас встречаем. Я Настя, это Алена, мы подруги вашей сестры Ирины. Сразу двинем к месту или через чайную?

– Через что, простите?

– Чайная, – пояснила Настя, – забегаловка, проще говоря. Думаю, что чай там никакой дурак не пьет, да и спиртное паленое. Но у меня есть с собой коньяк.

Элька стиснула кулачки и прижала к груди. Она ожидала всякого, но только не того, что незнакомые женщины с ходу поведут ее в подозрительное место спаивать.

– На закуску имеется шоколадка, – поддержала я Настю. – Давайте в лесочке? Тут недалеко есть тихая симпатичная полянка.

Сидя на бревнышке, отмахиваясь от комаров, прикладываясь по очереди к горлышку фляжки с коньяком (стаканчики захватить не догадались), мы говорили не о предстоящей встрече двух сестер у постели больного отца, а о погоде, лесных цветах и растениях. Глядя на ажурные кустики папоротников, я рассказала, что свекровь утверждает, будто побеги папоротников едят. Мол, ей как-то привозили с Дальнего Востока, якобы вкусно, на черемшу похоже. Элька, по образованию биолог, сказала, что наши подмосковные папоротники – вид, который в пищу не годится.

– Скажи это моей свекрови, она чокнулась на подножном корме, – попросила я.

Настя, которая оценивала людей быстро, с ходу, раскалывала как орехи и редко ошибалась, сказала мне тихо, когда мы шли к поселку:

– Правильная девочка, хорошая. Можно дружить.

С Ириной Настя познакомилась час назад, а теперь мы вели к Ирине сестру. Это объединяло всех нас и создавало отношения более близкие, чем шапочное знакомство. Мы точно перепрыгнули через период естественного привыкания и разглядывания друг друга. Так бывает, когда малознакомые люди вынуждены вместе выполнять какую-то работу, переживать горе или радость, а присматриваться времени нет.

Фигура у Эльки статуэточно-миниатюрная, а голова достаточно крупная. Еще бы сантиметр-два прибавить в объеме головы, и Элька походила бы на карлицу. Такие женщины раньше были на вес золота в кинематографе, да и сейчас ценятся. Потому что в сидячем положении или без привязки к объектам известного размера эти женщины производят впечатление высоких. Большинство талантливых артистов низкорослы, но рядом с дамой вроде Эльки производят впечатление атлетов. Элька красива: белокурые волосы, правильные черты лица. В ее привлекательности есть что-то стеснительное, робкое, слабое, нежное. Возможно – из-за выражения близко сидящих серых глаз. Элька смотрит на человека и точно спрашивает молча: «Я что-то сделала не так? Я вас не обидела?» Понятно, что за Элькой всю жизнь толпой ходила мужская мелюзга – от старшеклассников до пенсионеров. Ее муж Игорь, замечательный и надежный как золото, фамилия тоже говорящая – Золотников, окучивал Эльку пять лет. Она предана мужу, но с девичества мечтала о высоком рослом парне.