Возвращение республиканца - Вадим Полищук

— Значит будете меньше спать, — отрезал сенатор. — И меньше по бабам шляться.

— Какие бабы? Какие бабы? — вскипел Вольдемар. — Да я уже забыл, с какого бока к ним подходить!

— А вот это напрасно, такие вещи нужно помнить. Это в моем возрасте такой склероз простителен, а Вам еще рано, Вы еще молодой, — вставил шпильку сенатор. — Остыньте, капитан. Никого из штабных офицеров флота, кроме Вас, у меня нет.

— Я не штабной, — набычился Вольдемар.

— Тогда напомните мне, сколько времени Вы при штабе отираетесь?

— Почти год.

— Вот именно, год. За это время Вы уже должны были понять механизм функционирования штаба и узнать в нем те места, из которых можно получить необходимую информацию и как это сделать, не привлекая лишнего внимания. У Вас хорошие способности к анализу информации и прогнозированию. И самое главное, Вы — единственный офицер в штабе флота которому мы можем полностью доверять.

— А Вы не торопитесь с этим расчетом, господин сенатор.

— Пусть лучше полежит у меня в столе, чем его не окажется в нужный момент.

— Сколько времени у меня есть?

— Месяц Вас устроит?

— Господин сенатор!

— Хорошо, два.

— Я предложил Вам сделать расчет корабельного состава флота для мирного времени. А Вы что написали?

— А что? — включил дурака Вольдемар.

— Это же программа нового кораблестроения на ближайшие пять лет. Причем на нее потребуется не меньше средств, чем идет сейчас.

— Скорее даже потребует увеличения, — уточнил Дескин.

— И где мы возьмем на нее деньги?

— Не знаю. В государственных финансах я разбираюсь плохо. Скорее это Ваша епархия, господин сенатор.

Господин сенатор недовольно сверкнул очками.

— Вот объясните мне, зачем Вам нужно построить полсотни новых сторожевиков при одновременном сокращении старых? Чем Вас «Беркуты» не устраивают? Мне кажется это вполне современные корабли.

Вольдемар удобнее устроился в кресле и приготовился к долгим объяснениям.

— Старые «Соколы» служили республике почти пятьдесят лет, и никто на них не жаловался. Жалобы посыпались, как только началась большая война. И мы начали строить «Беркуты», которые сейчас всех устраивают. Но как только война закончится, сразу найдется масса недовольных ими. Основная разница между двумя этими проектами в том, что «Сокол» это корабль мирного времени, а «Беркут» военного.

— Чем военный корабль мирного времени отличается от военного корабля военного времени? Извините за тавтологию, — удивился Тасселер.

— Другие приоритеты. В мирное время важны срок службы корабля, стоимость эксплуатации, удобство размещения экипажа, заложенные в проект возможности модернизации. Во время войны на первый план выходят стоимость и скорость строительства, мощность вооружения, защищенность. Сейчас «Беркутам» прощают все и неудобное размещение экипажа с минимальным комфортом, и низкий ресурс основных агрегатов, и высокие эксплуатационные расходы. Зато их можно строить быстро, дешево и много. А экипажам они дают больший шанс на выживание в условиях ведения боевых действий.

— То есть Вы хотите сказать, что из-за слегка повышенных эксплуатационных расходов и того, что экипаж желает размещаться не четырех, а одноместных каютах нам придется перестраивать весь флот? — продолжал недоумевать сенатор.

— Не весь. Только малые корабли, для них эта проблема стоит особенно остро. Если завтра боевые действия прекратятся, то через три — четыре года нам придется списывать первые «Беркуты» по причине полного износа корпуса. В конструкции их корпусов заложен низкий запас прочности, и они наспех построены из дешевых материалов. Сейчас на это никто не смотрит, корабли погибают быстрее, чем изнашиваются. В мирное время они быстро исчерпают ресурс, и нам все равно придется строить новые.

— Кажется, начинаю понимать, никогда не задумывался о таких нюансах. А что с крупными кораблями, Вы рекомендуете вывести их в резерв.

— Совершенно верно. Проект крупного корабля разрабатывается довольно долго. Все, что мы построили до сих пор, построено по довоенным проектам. К тому же и строится такой корабль долго, а контроль качества строительных работ намного строже. А вот корпуса недостроенных крейсеров придется разобрать. Это уже корабли «военного времени». Но на войну они не успели, а в мирное время никому не нужны.

— Представляю, какую неустойку придется заплатить фирме!

— Придется. Достроить и эксплуатировать никому не нужный корабль будет еще дороже. Думаю, Ваши бухгалтеры все посчитают без меня.

— Посчитают, обязательно посчитают.

Проворчал сенатор и Вольдемар не испытал чувства зависти к этим бухгалтерам. Тем временем Тасселер перебрался куда-то в конец файла.

— А это что за прожекты? Зачем Вам нужна военно-транспортная компания?

— Во-первых, туда можно будет устроить уволенных из военного флота космонавтов. Во-вторых, у флота будет резерв транспорта на случай чрезвычайных ситуаций. В-третьих, компания может зарабатывать деньги на перевозке коммерческих грузов.

— Короче еще одна адмиральская кормушка, — сделал вывод сенатор. — А почему не предусматривается сокращение внутрисистемных аппаратов и их пилотов?

— Это очень сложный вопрос, — начал Вольдемар.

— Хотите сказать, что мне для него извилин не хватает?

— Нет, совсем не это, господин сенатор. После окончания войны на оружейный рынок хлынут десятки межсистемных кораблей, сотни внутрисистемных машин. Там же окажутся десятки тысяч людей, умеющих управлять ими, и не сумевших устроится в мирной жизни. Накопившие жирок нейтралы, не упустят возможности по дешевке обновить свои арсеналы.

— Так и будет, — подтвердил предположение Вольдемара сенатор.

— А теперь представьте, что у вас с одной стороны есть куча оружия с ограниченным ресурсом, а с другой куча территориальных и торговых проблем с соседями.

— Вы хотите сказать, что вспыхнет масса локальных конфликтов?

— Предполагаю.

— Но при чем здесь наш флот?

— В некоторые конфликты нам придется вмешаться и не везде обойдется только демонстрацией силы. Кое-где эту силу придется применить.

— А для этого требуется сохранить кадры, имеющие боевой опыт.

— Совершенно верно, господин сенатор.

— И все равно, Вы вышли за рамки своей компетенции. В Вашем опусе слишком много предположений и догадок.

Сенатор стал похож на злобного экзаменатора.

— Не нравится, давайте назад и я пошел. — окрысился Вольдемар.

— Ну не горячитесь капитан.

Тасселер нацепил на себя маску профессора пожурившего беспутного, но талантливого и любимого ученика.

— Я Вас больше не задерживаю, а это оставьте. Я на досуге еще раз посмотрю.

— Нам нужен на них компромат. Любой, пусть даже самый не значительный.

Помощник Уильяма Кагершема, отвечающий за связи с прессой осторожно напомнил боссу.

— Но у нас этим компроматом забиты все компьютеры. Мы в любой момент можем…

— Ничего мы не можем, — прервал подчиненного Кагершем. — По крайней мере, с тем, что у нас сейчас есть. Нет никакого смысла еще раз вытаскивать на свет взятки, которые они платили правительствам независимых за предоставление концессий. Это и так все знают, и никого этим не удивишь.

Дела в сенате шли плохо. Тасселер и компания хорошо подготовились к текущей избирательной компании, собрали огромные ресурсы и бросили их на агитацию, и не только на агитацию, как полководец бросает свой последний резерв в прорыв, наметившийся в обороне противника. Создавалось впечатление, что они все поставили на эту компанию, как будто от этого зависела вся их дальнейшая судьба. На тонкие намеки о возможности поделится бюджетом эта компания никак не реагировала. Закусив удила, горнопромышленное лобби рвалось к победе. Уже сейчас голоса в сенате разделились поровну, на еще предстоящих выборах шансы противников Кагершема расценивались как более предпочтительные. И если чаша весов качнется в их сторону, то все «независимые» сенатские крысы побегут в их трюм. И тогда прощай выгодные военные заказы, проведут переоценку и оставят только минимальную прибыль.

Самым плохим было то, что патриотическая пропаганда на счет «войны до победного конца» приелась и уже не срабатывала как прежде. Зажравшийся обыватель не желал ничем поступиться ради победы, а затянувшаяся война требовала все больше и больше ресурсов, все больше и больше человеческих жизней. С другой стороны использующиеся противниками элементы антивоенной пропаганды, находили все больший отклик и пользовались все большей популярностью.

Кагершем взглянул на почтительно замершего помощника.

— Найдите мне что-нибудь новое. Пусть не самое убойное, но новое. Например, о связях группировки Тасселера с имперской разведкой.