Голова тигра - Александр Андреевич Рябцев

— Зовут ее Наташа. А будет она радиоинженером. Хотя она послушная дочь, однако не прочь выйти из-под родительской опеки... Но перспектива остаться здесь без любимой работы ее огорчает... И она в нерешительности.

— Вот что, Саша, — Пешехонов впервые и как-то неожиданно назвал его по имени. — Это дело поправимое: Наташе еще целый год учиться, а тебе еще этот год работать здесь. А потом можно будет оформить твой перевод в Ригу. Причина у тебя для этого будет, и я помогу тебе в этом.

— Вот спасибо!

— Не сомневайся, все будет хорошо. Напиши об этом Наташе.

Глава 10

— Сколько можно травмировать человека вызовами и допросами?

Путна в упор смотрел на Фалина и нервно барабанил пальцами по столу.

— К сожалению, я не гарантирую вам, что это последняя наша встреча. Но то, что она необходима, вы сами сейчас убедитесь. — Фалин полистал лежащее перед ним дело и продолжал: — Вы знаете, что мое постановление о прекращении дела отменено. Между нами говоря, — Фалин понизил голос, — мне лично это очень неприятно. Ведь это удар по моему престижу.

— Еще бы. Это может отразиться на вашей карьере.

Будто не замечая издевки в реплике Арвида, Фалин добродушно сказал:

— Нет. Причем тут карьера. Я следователь молодой, свою работу люблю, в прокуроры мне еще рано. А свои ошибки каждый из нас должен исправлять.

— Но чего же вы хотите от меня?

Фалин улыбнулся и как можно доверительнее сказал:

— Мой шеф считает, что одно дело — самоубийство на почве предродовой горячки, другое дело — если человека довели до самоубийства. Конечно, у меня нет никаких данных, что вы жестоким обращением довели до самоубийства. Но, учитывая ее состояние в то время, можно предположить, что даже простая невнимательность, холодность или грубость... — Фалин сделал паузу, — а тем более факт вашей неверности — все это могло стать роковым толчком. Помните: «Семейная лодка разбилась о быт»?

— Но этого!.. — воскликнул Арвид и точно прикусил язык, уже более спокойно продолжив: — Но этого она не могла знать и не знала. Уверяю вас!

— Однако вы уже признались нам в том, что у вас все же есть любовница. А жена ваша могла узнать это каким-либо образом. Где гарантия, что не нашлись доброжелатели и не рассказали ей о вашей неверности. А много ли нужно, чтобы вывести из душевного равновесия беременную женщину?

— Так, что же, по-вашему, моя жена, узнав об этом и даже не поговорив со мною, сразу же должна была надеть на себя петлю?

— А почему бы и нет? — выдержав взгляд Арвида, ответил Фалин. — Ведь вы были согласны с моей версией, что ваша жена, будучи беременной, могла болезненно, не как все нормальные люди, реагировать на любой раздражающий фактор.

— Да. Это так. Я согласен и допускаю мысль, что в тот день кто-то — соседи или сослуживцы — могли чем-то расстроить Надю... Был бы я дома, беды, наверное бы, не случилось. — Арвид произнес это тихим голосом с оттенком грусти и сожаления.

— Может быть, — согласился Фалин. — Вы знаете, я приложил немало сил и умения для того, чтобы подтвердить версию о самоубийстве вашей жены. Но сейчас мне предстоит выяснить, не была ли она доведена кем-либо до самоубийства.

— А я-то причем? — неприязненно глядя на Фалина, спросил Путна. — Наша семейная жизнь была на виду у многих: у соседей, у знакомых...

— Совершенно верно! — перебил его Фалин. — Эти люди и должны подтвердить вашу непричастность. А для этого я вынужден буду допросить всех ваших друзей, приятелей, близких знакомых, которые знали вас, вашу жену, вашу жизнь, через них я уточню и ваши семейные отношения и этот щекотливый вопрос: знал ли кто из них о вашей даме сердца и не сообщил ли об этом вашей жене. Это логично? — Фалин выжидательно смотрел на Путну, точно ища у него одобрения.

— Напрасный труд! Вы потеряете только время. Уверяю вас! — Путна произнес это твердо и с каким-то оттенком высокомерия.

— Все может быть, — спокойно согласился Фалин. — Но не будем терять времени... Вот вам блокнот; ручка, вижу, у вас есть. Давайте составлять список будущих свидетелей. Меня будут интересовать только те ваши друзья и знакомые, с которыми вы поддерживали отношения последние два, три года. По возможности укажите их адреса или место работы.

— Все это напрасно... — принимая блокнот, повторил Путна.

— Временем я вас не ограничиваю. Вы занимайтесь своим делом, а я своим.

Фалин стал деловито копаться в каких-то записках, краем глаза наблюдая за Путной, а тот, как видно, не торопился. Он держал в руках блокнот и ручку и сосредоточенно смотрел куда-то в сторону.

«Интересно, о чем сейчас он размышляет? — подумал Фалин. — Припоминает своих знакомых или же пытается прежде уяснить значение данного ему задания?»

Наконец Путна положил блокнот на стол и начал писать, время от времени делая паузы. Так прошло минут десять.

— Готово?! — обрадованно спросил Фалин, заметив, что Путна, после небольшого раздумья, решительно положил ручку в нагрудный карман тужурки.

— Да! Список готов. Только я не у всех мог указать домашние адреса. У меня их нет под рукой. Если нужно, я сообщу их позже.

— Хорошо! Хорошо! — согласился Фалин, заглядывая в блокнот со списком. — Всего четырнадцать человек? Никого не забыли?

— Нет. Кажется, всех записал. — И видя, что Фалин просматривает список и не обращает на него внимания, Путна спросил:

— Все? Я могу уйти?

— Да. Вот подпишите протокол и можете быть свободны.

Прошло три дня. Все это время Пешехонов находился в отъезде, а Фалин, как метеор, носился то по Крустпилскому району, то по торговым учреждениям города. Он совершенно не отдыхал: спал урывками, питался как придется, но разработки по делу так увлекли его, что он не чувствовал усталости. И сейчас ему не терпелось скорее доложить Пешехонову о том, что уже сделано за эти дни. Верно, по второму варианту докладывать было почти нечего: в списке, составленном Путной, человека по имени Генрих, проживающего в сельском районе, не оказалось. Видимо, Арвид умышленно не включил его.

«Негативный след», — сделал вывод Фалин.

Едва он переступил порог кабинета, Пешехонов,