Игра чувств - Барбара Картленд

Они так мило смотрелись вместе! Любой подумал бы, что это чудесная пара.

Но человек, наблюдавший за ними с небольшого расстояния, так не считал. Чарльз абсолютно неподвижно сидел на Урагане и хмуро глядел на удалявшихся от него легким галопом всадников. С какой бы целью он ни появился здесь, теперь он знал, что приехал напрасно.

Как мог он вообразить, что ее разбитое сердце страдает и томится по нему? Смешно! Он смешон, он — клоун, который шатается по лесу и ничего не может сделать правильно. Теперь он это знал точно.

Он подождал, пока парочка скроется из виду. Затем галопом пустился назад, в замок Хартли.

К облегчению Чарльза, Джон не требовал, чтобы его развлекали, и, казалось, вполне был способен сам найти себе занятие. Он каждый день выходил во двор, садился на одну из лучших лошадей, и Чарльз узнавал о его занятиях только из сплетен.

За три дня у них был лишь один разговор, по ходу которого Джон мимоходом бросил:

— Ты, вероятно, думаешь, что цель моего пребывания здесь — снова донимать тебя долгами. Ну, так вот, ничего подобного. Я сам разобрался со своими проблемами, как ты мне и говорил.

— Ты собрал всю сумму? — несколько удивившись, спросил Чарльз.

— Как-то вечером я очень крупно выиграл в карты. Больше, чем мог надеяться. Всей проблемы это, конечно, не решает, но об этом я тоже позабочусь сам. Ты был чертовски добр ко мне, старина, и очень терпелив. Однако теперь все закончилось, клянусь.

— Рад слышать, — лаконично ответил Чарльз.

— Звучит так, будто ты все еще злишься. Я не могу винить тебя после всего, что сделал. И клянусь, что с этой минуты все изменится. Пожмем друг другу руки?

Граф с неприязнью посмотрел на протянутую руку. Отказаться было невозможно, и он выставил навстречу ладонь, намереваясь как можно скорее завершить рукопожатие.

Однако Джон обеими руками схватил руку кузена и принялся долго и тепло ее трясти.

— Ты чертовски добр, старина. Я этого не забуду.

Казалось, он вот-вот заплачет.

— Не делай из мухи слона, — отрезал Чарльз. — Ступай к бабушке. Она тебя искала.

Когда Джон удалился, Фредди, наблюдавший за этой сценой с отвращением, язвительно сказал:

— Ты слышал шум, который он издает при ходьбе?

— Шум?

— Поскрипывание.

— Да, действительно. Теперь припоминаю, что слышал что-то в этом роде. С чего бы Джону скрипеть?

— Корсет.

— Корсет?

— Ты разве не заметил, что его талия не такая расплывшаяся, как раньше?

— Да… Но почему?

— Он приметил богатую невесту. Под решением своих проблем Джон подразумевает именно это. И я скажу тебе еще кое-что. Мой камердинер говорил с его камердинером, и Раскин поведал нечто интересное.

— О корсете, я полагаю.

— И о нем тоже. Но еще и о крупном выигрыше в карты. Очень темная история.

— Хочешь сказать, он вовсе не выиграл?

— О нет, выиграть-то он выиграл. Но не деньги. Документы на собственность.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто-то предложил в качестве ставки документы на свой дом, и Джон их выиграл. С тех пор проигравший повсюду кричит, что Джон мошенничал, но доказательств тому нет.

— Боже правый! — простонал Чарльз. — Неужели этому не будет конца? Не опозорит семью так, значит, очернит иначе. Чем все это закончится?

— Это закончится богатой невестой. Он уже вышел на охоту.

— Тогда зачем приезжать сюда? В этой части света нет богатых невест.

— По словам Раскина, Джон нацелился на леди Клиону, одну из самых богатых женщин в стране.

Наступило молчание. Потом Чарльз резко, горько рассмеялся.

— Ты не в своем уме, Фредди. Леди Клиона осталась фактически без гроша.

— Она тебе это сказала?

— Да… то есть… все равно что сказала. Ее отец все до последнего пенса проиграл в азартные игры, и после его смерти она осталась без средств к существованию. Если бы не ее дядя…

— Вот именно, — торжествующе воскликнул Фредди. — Дядя, который скопил огромное состояние, путешествуя по всему миру: Китай, Египет, Индия, Америка. Похоже, он питал страсть к золоту и собирал его повсюду. После его смерти осталась громадная коллекция изделий из чистого золота. Какие-то перекочевали в музеи, но большую часть он завещал леди Клионе. Говорят, она стоит около двух миллионов фунтов. Послушай, Чарльз, с тобой все в порядке? Ты сделался какого-то жуткого цвета.

— Бог мой! — простонал Чарльз. — Что я наделал? Что я наделал?

Он сел и уронил голову на руки.

— Так что же ты наделал, старина? Ничего ужасного ведь не случилось?

— Ничего ужасного? Случилось всего лишь самое страшное на свете.

— Это как-то связано со вчерашним вечером?

— О чем ты говоришь?

— Вечер званого ужина. Я нашел ее в саду. Она сидела на ступеньках и плакала. Чем ты довел ее до слез, Чарльз?

— Не лезь не в свое дело! — свирепо огрызнулся Чарльз.

— Все настолько плохо, да?

— Послушай, родные убеждали меня, что я должен жениться по расчету, и я, в конце концов, поверил, что это мой долг. Я не имел права выходить в сад с девушкой, которую считал нищей, не имел права на… ни на одно из своих действий.

— Что именно ты сделал?

— Фредди, я тебя предупреждаю!..

— Хорошо, хорошо. Я так понял, ты занимался с ней любовью, но потом вдруг не выдержал атаки угрызений совести. Вопрос в том, что довело ее до слез: твои ласки или твои угрызения совести?

— Еще одно слово…

— Я так думаю, что угрызения, — сказал Фредди, ловко отскакивая от кузена. — Так зачем переживать? Тебе остается всего лишь прийти к ней и объяснить, что ты все не так понял.

— Неужели?! И что я теперь ей скажу, Фредди? Что отвернулся от нее, когда думал, что у нее нет денег, но теперь, когда я знаю, что она сказочно богата, все в порядке? Может ли мужчина, обладающий хотя бы намеком на честь, сказать такое женщине, даже той, которую не…

— Даже той, которую не любит? — спросил Фредди.

— Забудь. Разве ты не видишь, что это известие сделало для меня совершенно невозможным говорить с ней о любви?

— Нет, не вижу. Ты или любишь девушку, или не любишь, третьего не дано.

— Но как она может поверить мне теперь? Советуешь выставить себя перед ней заурядным охотником за приданым? — спросил Чарльз и грустно добавил: — Слишком поздно, Фредди. Теперь она уже не сможет поверить ни единому моему слову. Все кончено…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из своего укрытия между деревьями Чарльз наблюдал, как отворяется парадная дверь дома лорда-наместника и на пороге появляются Джон с Клионой. Грум подвел к гостю лошадь. Джон принял поводья, подождал, пока слуга уйдет, и лишь затем взял руку Клионы и поднес ее к губам.