Грязная работа - Кристофер Мур

— А малютку мы оттырим себе. Сам увидишь, свежее Мясо. Скоро-скоро.

Едва Чарли ворвался из переулка на склад, Лили кинулась ему навстречу.

— Легавый опять тут был. Тот дядька умер. Вы его убили? — К этой пулеметной сводке она прибавила: — А, сэр? — После чего отдала ему честь, сделала реверанс и, сложив руки, поклонилась на японский манер.

От всего этого Чарли несколько смешался — когда пригрозили дочери, его и так охватила паника, и он через весь город мчался домой как полоумный. Чарли понимал: такие знаки уважения — не к добру, ими Лили зловеще прикрывает какой-то проступок, либо собирается просить об услуге, либо — как часто уже бывало — девчонка просто хочет его смерти. Поэтому Чарли сел на высокий деревянный табурет у стола и спросил:

— Легавый? Дядька? Яснее, пожалста. И я никого не убивал.

Лили вдохнула поглубже.

— Тут снова был тот легавый, он уже заходил на днях. Выяснилось, что дядька, к которому на прошлой неделе вы ездили на Тихоокеанские высоты… — Она глянула себе на предплечье, где что-то было записано красными чернилами.

— …Майкл Мэйнхарт, покончил с собой. И оставил вам записку. Где говорит, что вы должны забрать всю одежду, и его, и жены, и продать ее по рыночной цене. А потом он написал… — Тут она снова сверилась с вымазанной рукой. — «Чего именно в сочетании „ Я просто хочу умереть“ вы не поняли?» — Она подняла голову.

— Это он сказал после того, как я сделал ему искусственное дыхание, — пояснил Чарли.

— Так вы его убили? Или как вы это зовете? Мне можно сказать. — Она снова сделала реверанс, что встревожило Чарли больше, чем несколько.

Он давно уже постановил, что его отношения с Лили строятся на крепкой основе приязненного презрения, а теперь эта основа шаталась.

— Нет, я его не убивал. Что это вообще за вопросы?

— Вы убили дядьку с портсигаром?

— Нет! Этого я и в глаза не видел.

— Вы же понимаете, что я — ваш верный приспешник, — сказала Лили, на сей раз сопроводив заверение поклоном.

— Лили, да что с тобой такое?

— Ничего. Совершенно ничего со мной такого, мистер Ашер… э-э, Чарлз. Вы предпочитаете Чарлз или Чарли?

— Ты спрашиваешь только сейчас? Что еще сказал полицейский?

— Хотел с вами поговорить. По-моему, они обнаружили, что Мэйнхарт был в одежде покойной жены. И часа не прошло, как вернулся из больницы домой, услал сиделку, весь разоделся и проглотил пачку болеутолителей.

Чарли кивнул, вспоминая, как железно Мэйнхарту не хотелось держать в доме одежду супруги. Он стремился быть ближе к покойной жене — только еще ближе не получалось. И когда его не приблизила даже ее одежда, он последовал за женой единственным известным ему способом — слился с нею в смерти. Такое Чарли понимал. Если б не Софи, он бы тоже постарался объединиться с Рэчел.

— Изврат, а? — сказала Лили.

— Нет! — рявкнул Чарли.

— Нет, Лили, это не изврат. Это вовсе никакой не изврат. Даже не думай. Мистер Мэйнхарт умер от горя. Может, и не похоже, но это так.

— Извините, — произнесла Лили.

— Вы же специалист.

Чарли не отрывал взгляда от пола, пытаясь разглядеть на нем какой-то смысл: раз он потерял меховую шубку — сосуд души миссис Мэйнхарт, значит ли это, что пара никогда больше не будет вместе? Из-за него.

— А, и еще, — добавила Лили.

— Тут сверху кричала миссис Лин, вся по-китайски и на нервах, — какая-то черная птица вроде как разбила окно…

Чарли слетел с табурета и кинулся вверх по лестнице через две ступеньки.

— Она у вас в квартире, — крикнула Лили ему вслед.

Когда Чарли ворвался к себе, аквариум покрывала оранжевая пленка теле адвокатов. Азиатские державы стояли посреди кухни: миссис Корьева прижимала Софи к груди, и малютка буквально барахталась, стараясь выбраться из гигантского зефирного каньона защиты, пролегавшего меж массивных казацких кулей наслажденья.

Чарли выхватил дочь, уже третий раз утопавшую в декольте, и больше не выпускал.

— Что случилось? — спросил он.

Ответом ему был залп китайского и русского, в котором изредка взрывались английские слова: « птиц», « окно», « сломалывал», « черный» и « на себя кака сделай».

— Стоп! — Чарли вытянул свободную руку.

— Миссис Лин, что произошло?

Та уже оправилась от птицы и безумной скачки вниз по лестнице, однако являла нехарактерную робость, опасаясь, что Чарли заметит влажное пятно на кармане ее халата, где оранжево покоился новопреставленный Барнаби Джоунз, [32]дожидаясь знакомства с вонтоном, зеленым лучком, щепотью пяти специй и суповой кастрюлькой.

«Рыба рыба бывай», — говорила себе миссис Лин, хомяча этого пройдоху. В аквариуме все равно еще пять дохлых адвокатов, кто же хватится одного?

— Ничего-ничего, — ответила миссис Лин.

— Птица окно ломай, нас пугай. Сейчас не так плохой.

Чарли перевел взгляд на миссис Корьеву.

— Где?

— Наш этаж. Мы говорил на площадке. Что лучше для Софи, и тут — бум, птиц влепил окно, черный чернила по стенке потекал. Мы побегал сюда, двери запирал. — У обеих вдов были ключи от квартиры Чарли.

— Завтра починим, — сказал Чарли.

— Но и только? Ничего… никто не влез?

— Третий этаж, Чарли. Никто не влазяй.

Чарли посмотрел на аквариум.

— А тут что произошло?

Глаза миссис Лин округлились.

— Мне надо уходяй. Вечер маджонг в храме играй.

— Мы заходил, двери запирал, — объяснила миссис Корьева.

— Рыб красивый. Софи посадил в стульчик, как мы всегда делал, потом ходил на площадку, смотрел, какой чистый горизонт. Миссис Лин оглянул, а рыб уже умер.

— Не я! Это русска мерлый рыба смотряй, — сказала миссис Лин.

— Ладно, — ответил Чарли.

— А вы видели в квартире каких-нибудь птиц, что-нибудь темное?

Женщины закачали головами.

— Только наверх давай, — сообщила миссис Лин.

— Что ж, поглядим. — Чарли переместил Софи на бедро и взял трость со шпагой.

Подвел обеих дам к маленькому лифту, оперативно произвел сравнительный анализ габаритов миссис Корьевой и кубического футажа кабины — и двинулся по лестнице.

Увидев разбитый эркер, он ощутил некоторую слабость в коленках. Само окно-то ладно, а вот на крыше напротив… Тысячу раз преломляясь в паутине треснувшего ударопрочного стекла, на дом через дорогу падала женская тень. Чарли вручил малютку миссис Корьевой, подошел к окну и пробил в нем дыру, чтобы лучше видеть. Но едва он это сделал, тень соскользнула по стене, пересекла тротуар и всосалась в ливнесток рядом с остановкой канатной дороги — там из вагона высаживалась дюжина туристов. Никто из них, похоже, ничего не заметил. Начало второго, и солнце отбрасывало тени почти отвесно. Чарли обернулся ко вдовам.