Противогазы для Саддама - Геннадий Прашкевич

– А ты сталкивался с нашими людьми?

– Было однажды.

– Чем это ты их заинтересовал? – не поверил Валентин.

– А я на последнем курсе института снимал частный домик. Тогда у меня уже появились деньги, не хотел жить в общаге. Понятно, в Томске. Рядом жил сосед, старикан бородатый, совсем не жадный. Иногда заходил, вспоминал прожитое. Знаешь, этак по-стариковски: где воевал, да когда. Помню, говорил, что брал Прагу, дошел до Берлина. Ну вот, окончил я институт, получил квартиру и забыл про того старика. Однажды на работе зовут меня к телефону: «Такой-то?» – «Ага». – «Из Комитета госбезопасности беспокоят. Хотелось бы встретиться». – «А по какому такому делу?» – «А это при встрече объясним» – «А когда?» – «Завтра устроит? Часов в одиннадцать». – «Да пожалуйста. Только где?» – «Да у вас же на работе». Голос вежливый, но напористый. «Хорошо», – отвечаю. А сам думаю, чего же тут хорошего? Так всю ночь и не спал, перебрал свои мнимые и действительные прегрешения перед Родиной, вплоть до мелкого воровства досок на стройке. Лежу, успокаиваю себя: ведь доски воровал, не государственные секреты. С бытовыми ворами госбезопасность не борется. С этими мыслями и поднялся. А утром являются в лабораторию два человека – спокойные, вежливые, я бы даже сказал, интеллигентные. «Здравствуйте». – «Здравствуйте». – «Это мы с вами говорили вчера». – «Слушаю вас». – Ну, сели. Я напряжен, жду худшего, а гости внимательно меня рассматривают. «В прошлом году там-то жили?» – «Жил». – «Соседа помните?» – «Какого соседа?» – «Звали его дед Устин». – «Деда Устина помню». – «Расскажите о нем, только подробнее». – «А в чем, собственно, дело?» – Тот, который спрашивал, посмотрел на меня как-то особенно, как бы уже на своего, как бы давая понять, что кому-кому, а мне лично, рыжему Сереге Третьякову, в их сраной Конторе ох как здорово уже доверяют. А вслух сказал: «На вашего бывшего соседа поступил серьезный сигнал. Возможно, в годы войны служил старик в полиции на оккупированной территории. Вот выясняем, навет это или действительно Устин преступник?» – «А разве срок давности не истек?» – глупо спрашиваю. – «За измену Родине сроков давности не существует». Я сильно задумался. «А чем, собственно, могу помочь?» – «А вот вспомните, что именно говорил ваш сосед про свои военные годы? Только подробно вспомните, как только можно подробнее. Каждое слово, даже каждую интонацию, с какой он произносил слова». – «Да что вспоминать? – удивляюсь. – Ничего особенного. Самый обыкновенный стариковский треп. Правда, вот любил дед Устин точность. Очень сильно любил. Если начинал вспоминать что-то, то уточнял каждую деталь. И месяц уточнял, и день, и местность. Называет, скажем, дату, а сам так смотрит, будто ждет, что ты сейчас побежишь проверять дату. А ведь бывало, я действительно иногда на спор проверял из интереса. Вот память была у деда! Весь бородой порос, как пень мхами, а все помнит. „Хотите сказать, – спрашивают гости, – что слова этого деда Устина походили на некий заученный текст?“ – „Да нет, вообще ничего не хочу сказать, – возразил я. – Откуда мне что знать про деда такие детали? Ну было, помнил он даты. Так мало ли кто что помнит? Память у каждого работает выборочно“. Ну, понятно, распрощались, попросили меня категорически молчать про состоявшийся разговор, да и с чего бы я стал о нем распространяться? Вот сейчас только и вспомнил… Тебе-то, наверное, можно рассказывать? – засмеялся Сергей. – А деда Устина я потом встречал. Наверное, не удалось доказать его вину или никакой вины не было.

Через три дня Сергей позвонил Валентину уже из Томска.

– Побывал я в Сургуте. И в поселке Лянтор тоже побывал. Интересный поселок. Давай подключай диктофон, я выложу тебе все подробно, а ты потом проанализируй на досуге.

И выложил:

– Везде я побывал, и само собой, у строителей в ЭСТТРАНССТРОЕ. Устроила мне эту поездку Левкина приятельница. Ну, точнее, не она, а ее муж Славка, я тебе про него говорил, но это все равно. Самое главное, что все обстоит примерно так, как мы с тобой и предполагали. Нынешний председатель таллиннского отделения банка РПЮЭ действительно работал главным экономистом в Лянторе. А самое ценное, Валентин, выцарапал я у них платежку, адресованную заводу КИНАП. Помнишь, есть у нас такая плохая копия? Заодно записал незаметно некоторые разговоры. Если правда в Эстонии магнитные записи расцениваются как доказательство вины, то эти записи нам помогут.

– Уверен?

– На все сто.

– Тогда жди звонка.

– Сколько думаешь провозиться с московскими делами?

– Надеюсь, полмесяца мне хватит. А может управлюсь и побыстрее.

Часть третья

Разведка

Возьми меня к реке

Сергею повезло.

Известно, впрочем, что везенье – не простое ремесло, как поется в одной из старых песен, но в данном случае везенье оказалось явным: буквально на следующий день после возвращения в Томск из Лянтора, на известной «финской» заправке, поставленной за мостом через Томь, Сергей случайно встретил Колю Игнатова.

Рядом с заправкой расположен пост ГАИ, поэтому Сергей ехал не торопясь, негромко включив музыку. Посматривал с моста на обмелевшую реку, на густо посекшие ее серые песчаные отмели, прислушивался к голосу БГ.

Возьми меня к реке… Положи меня в воду… Учи меня искусству быть смирным…

Ну, вот река, думал он.

Обмелевшая, конечно. Потускневшая, тихая.

А ведь даже я, совсем не коренной томич, помню реку другой. Даже я помню такое время, когда купаться можно было не только в самой Томи, но и в городском ее притоке Ушайке.

Возьми меня к реке…

Мысли текли неторопливо.

После решения принятого в Москве, внутренне Сергей как бы успокоился.

Оставались, конечно, чисто личные проблемы, связанные с делами, но почему-то не они в последние дни преследовали его, а совсем другая, несколько странная, несколько даже ребячливая мысль. Вдруг начинало казаться, что вот если не сегодня, то уж завтра ему повезет. Даже здорово повезет. Он представления не имел, в чем собственно должно выразиться везение (даже не связывал это с предстоящей работой на Карпицкого), но верил интуиции.

Возле поста ГАИ стояла светлая «шестерка» Коли Игнатова, тоже когда-то доцента, правда, университетского.

Странно, удивился Сергей. Чего это гаишник прицепился к Коле?

Находчивый Игнатов обычно представлялся гаишникам как доцент юрфака. Это всегда действовало. Не секрет, что средний сержантский состав ГАИ страстно мечтает поступить на юрфак, не один Игнатов извлекал пользу из вечной мечты сержантов. Вот почему, притормозив, Сергей ухмыльнулся:

– Так его, так его, господин сержант! Штрафаните, штрафаните нарушителя! А то думает, что если он доцент юрфака, то, значит, может вытворять на дорогах все, что захочется! Нет уж, пусть поделится заработком!

С грубоватой подсказки Сергея в глазах молодого сержанта мгновенно вспыхнуло нечто новое, связанное не только с примитивной мыслью о штрафе, но от Сергея он все-таки отмахнулся:

– Проезжайте!

Что и следовало доказать.

Колю Игнатова Сергей знал не только по временам доцентства, но и по нескольким совместно проведенным сделкам. На первый взгляд ничего такого особенного, что-то там с лесом, что-то там с ценными бумагами, но Коля сам по себе всегда был симпатичен Сергею. Прежде всего, своей яркой неординарностью. Кандидат наук, а ныне заместитель директора коммерческой фирмы, Игнатов был известен в Томске (и не только в Томске) как поэт. Причем без всяких этих домашних приставок. Зачем я вам, когда я неудачлив? Зачем мне вы, когда удачлив я? Колю цитировали.

– Вовремя ты вправил мозги этому сержанту, – большие серые глаза Коли Игнатова смеялись. – Считай, я твой должник.

И спросил:

– Ты уже обедал?

– Еще нет, но только в «Кедре»! – не растерялся Сергей.

Туда и поехали.

– Как всегда, – барственно кивнул Игнатов официантке. Он бывал тут достаточно часто, да и вообще умел кивать вот так барственно, глядеть благосклонно.

– Ваську моего помнишь?

– Директора, что ли? Соучредителя твоего? – удивился Сергей. – Конечно помню.

– Знаешь об его особенностях?

– Смотря что ты имеешь в виду, – пожал плечами Сергей. – Выпить любит, только какая это особенность? Это точная примета. Ну, пожрать не прочь, тоже знаю. Есть еще что-то за ним?

– Жаден, – барственно объяснил Игнатов, разливая по фужерам минералку. – Жаден, как помойный кот. Боюсь, жадность и сгубит Ваську. Слишком уж просты у него методы: там откусит, там отхватит, да еще из собственной кассы нагребет денежек в карман. Строит себе Васька поместительный коттедж, – объяснил Игнатов. – Ну, понятно, как бы для представительства, чтобы сидеть в красивом месте и глазами важно моргать. Но всем же все видно, особенно мне. Никак не доходит до Васьки, что растрачивает он кредитные деньги.