Когда Кузнечики выходят на охоту (СИ) - Ли Марина

Друг пожал плечами, а мужчина за решеткой вновь зарычал:

— По... греб.

— Погреб? — Джона огляделся. — Здесь? Что там?

Мы закружили по комнате, внимательно глядя себе под ноги, а лесничий все это время тряс из стороны в сторону головой и твердил:

— Там, там, там...

Мне было так жутко, так сильно хотелось убежать отсюда без оглядки. Но я держалась, только уши ладонями прикрыла, чтобы не слышать этих рычащих звуков, лишь отдаленно напоминающих человеческую речь...

Кольцо в полу я нашла первой, но дотрагиваться до него не стала, просто указала другу на незаметную дверцу и предусмотрительно отошла в сторону.

— Там, — снова рыкнул лесничий, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. — Там…

Джона удостоверился, что я стою на приличном расстоянии и что у меня вновь наготове Полное онемение, а затем рванул на себя крышку люка, и стремительно нырнул вниз. Я закусила губу от волнения и, признаюсь, с трудом удержалась от того, чтобы броситься вслед за другом. Хвала Предкам, мне хватило ума понять, что от боевика в опасной ситуации гораздо больше помощи, чем от целительницы.

— Там… — уже даже не рычал, а скулил лесничий, и я перевела взгляд с дыры в полу на него. Что же с тобой приключилось, приятель? Моих знаний явно не хватало для того, чтобы поставить диагноз сразу. Возможно, если у меня получится провести нормальный осмотр, если мужчина сможет ответить на несколько вопросов.

— Агава, помоги! — Пока я размышляла, Джона выбрался из погреба, держа на руках ребенка.

— Предки! Какая маленькая!

Я взяла у Джоны малышку и, не раздумывая, поторопилась к выходу.

— Только держи себя в руках, Кузя, — бросил он мне в спину. — Я понимаю, что тяжело.

— Без сопливых скользко, — огрызнулась я. — Здесь-то хотя бы меня не поучай! Я все же специалист.

Джона шепотом прошелся насчет моей чрезмерной уверенности в себе, но спорить, слава Предкам, не стал. Зато лесничий в углу снова захрипел и загремел цепью, бормоча неустанно?

— Мэри, Мэри, Мэри...

Я вышла на улицу и, за неимением лучшего, сбросила на кучу прошлогодних листьев свой плащ, а сверху уложила девочку. Она была совсем бледненькая, ручки-ножки тоненькие, как спички, под глазами синяки, потрескавшиеся губы. Встав на колени, я двумя пальцами прихватила кожу на запястье ребенка, отпустила и встревоженно нахмурилась, заметив, что образовавшаяся складка не спешит разглаживаться.

В саквояже я нашла необходимую склянку и, расцепив сжатые зубы девочки, влила ей в рот несколько капель.

— Все дети и мать тут, — долетел до меня голос Джоны. — Все живы, искра разума горит в каждом из них, и ярко — смерть не успела к ним подобраться. Это я тебе как некромант говорю.

— Я очень рада это слышать! — прокричала я, но продолжила хмуриться из-за того, что девочка не приходит в себя. Может, искра ее и горит ярко, не знаю, некромантам виднее, но как по мне, ребе нок на пороге смерти, а то и вовсе уже одной ногой по ту сторону...

— Но они без памяти, — прокричал Джона, — и истощены. Боюсь, в этом подвале бедолаги провели не один день.

— Четыр-ре, — прорычал лесник, но я, если честно обоих мужчин слушала краем уха. Оглядевшись по сторонам, я заметила у стены дома бочку, в которую бережливые хозяева собирали дождевую воду, выхватила из саквояжа кусок чистого полотна, намочила его как следует, а затем вернулась к ребенку.

Конечно, лучше было бы девочку поместить в реку или озеро, но, я понадеялась, что дождевая вода тоже сойдет за живую воду, поэтому накрыла малышку полотнищем и, прикрыв глаза, как следует ударила по едва бьющемуся сердечку Энергией жизни.

Заклинание магически затратное, но очень действенное. Эрэ Брандс предупреждал, что использовать его нужно аккуратно, и в самом крайнем случае.

— Сначала будьте любезны удостовериться, что жизненные силы пациента действительно на исходе и ни в коем случае не думайте, что я вам даю лекарство от всех болезней. Это не так. Человека здорового или, скажем лучше, больного не в такой степени, этим заклинанием можно к Предкам отправить...

Поэтому — да. Мне было немного боязно, но и другого выхода я не видела.

Магия зеленоватыми вспышками окутала ткань, которой я накрыла тело малышки, полотно, высыхая на глазах, посветлело, а потом, когда ребенка выгнуло дугой от острой боли, слетело на землю.

— Больно, — едва слышно простонала девочка, не открывая глаз, а я с облегчением выдохнула. Все-таки я все правильно сделала. Хвала Предкам!.. Но как же все-таки страшно без наставника!..

— Я знаю милая, — прошептала я, заворачивая девочку в свой плащ. — Сейчас тебе будет очень-очень холодно, но ты потерпи. Хорошо?

Обняла ее, как можно крепче прижимая к себе, надеясь, что тепло моего тела поможет ее скорее согреться и удержать в себе магию жизни, и испуганно дернулась, когда меня, словно плетью, хлестнуло возмущенным окриком.

— Кузя, ты что творишь?!

— А?

Я повернула голову и увидела, что Джона вышел на улицу, держа на руках второго ребенка. Этот мальчик выглядел не так плохо, как малышка, которую я обнимала, хотя тоже был без сознания.

— Я же сказал, там дети и женщина, которые действительно нуждаются в твоей помощи, а ты…

— А я...

— С покойницей нянькаешься! — закончил свой возмущенный диалог Джона, а девочка на моих руках шевельнулась и тихо захныкала.

Из сарая раздалось горестное рычание ее отца.

Надо было видеть выражение лица моего специалиста по мертвым в этот момент. Клянусь, у него глаза едва не лопнули от удивления.

— Как ты это сделала? — прохрипел он, при этом явно прощупывая малышку Третьим глазом. — Искры ведь не было.

— Ты просто не заметил. Неси сюда мальчишку. И остальных выноси. Я сначала их осмотрю, а потом лесничим займусь.

Больше Джона не спорил. Устроил на холодном весеннем солнце моего второго пациента и, качая головой, вернулся на скотобойню.

— Прости, малышка, — прошептала я в детскую макушку, — но мне нужно помочь твоему брату.

Девочка приоткрыла глаза и жалобно спросила:

— А где чудовище? Ты его прогнала?

— Прогнала, — соврала я, решив не говорить ребенку, что чудовищем, скорее всего, был ее папенька.

Брата девочки звали Тим. И в себя он пришел гораздо быстрее сестры — хватило трех капель «лекера» и половины кружки воды. А придя в себя, он повел мутным взором, сосредоточился на мне и вдруг расплакался. Громко, испуганно и так жалобно, что у меня аж сердце разболелось.

А когда мне удалось его немного успокоить, тоже спросил про чудовище.

Я потратила немало времени на то, чтобы привести в чувство всех детей. И все наперебой говорили о чудовище, плакали. Даже самый старший из них — Паркер Матэмхэйн, которому, по его собственным словам, на Вербницу исполнилось тринадцать.

— Вы не думайте, эрэ, — непринужденно размазывая по щеке прозрачную каплю, вытекшую из правой ноздри, всхлипнул мальчишка. — Я вообще не плакса. Я даже когда Окорок умер, не плакал. Почти.

— А окорок — это.

— Кот у нас был такой, давно. Так вот, эрэ, я не плакса, но чудовище...

Парень икнул от испуга и стал тяжело и быстро дышать, а я замахала руками, останавливая его рассказ. Только еще одного обморока мне не хватало!

— Все. Не нужно про чудовище. Лучше иди, помоги братьям с малышкой, а я твоей мамой займусь.

Мэри Матэмхэйн очнулась сама, оперлась на локоть, помогая себе подняться, но встать на ноги сама не смогла.

— Не торопитесь! — Я приобняла женщину за плечи, придерживая ее на месте. — Голова закружится. Вы давно без воды? Впрочем, пока лучше молчите. Джона, помоги мне!

Некромант немедленно вышел из сарайчика, где все еще оставался бедняга-лесник, и быстрым шагом подошел к нам.

— Агава?

— Помоги фру Матэмхэйн, пожалуйста. Ей лучше пока не вставать на ноги.

— Эрэ...

— Отнеси ее в катаф... в карету. Ей и детям нужно будет несколько дней понаблюдаться у господина Юлиуса Ания.