Атлантический океан - Жорж Блон

Эта торговля, именуемая контрабандой, в принципе запрещенная, но временами узаконенная, принесла такие доходы, что город Сен-Мало смог одолжить безденежному Людовику XIV тридцать миллионов.

Всякий раз, проплывая мимо мыса Горн, купцы встречали американских охотников за тюленями и китами, которые несколько месяцев в году проводили у кромки антарктических льдов в условиях, какие современному европейцу трудно даже вообразить.

1841 год. Американский плотник по имени Джеймс Маршалл увидел на дне калифорнийской речки блестящий камень. Он подобрал его и понес показать знающему человеку. Камень оказался золотым самородком. За один месяц весть эта облетела весь мир. А еще четыре месяца спустя поселок из двух десятков домов, который индейцы называли Йерба-Буэна, превратился в город Сан-Франциско с населением в несколько тысяч человек и растущий с головокружительной быстротой. Десятки тысяч людей в городах и селах Европы и Америки, взяв с собой детей, бросали все и устремлялись к золотым россыпям Калифорнии, новому Эльдорадо[27].

Некоторые из них, переплыв Атлантический океан на паруснике или пароходе, выходили в Чагресе, пересекали Панамский перешеек верхом на мулах и в Панаме снова садились на корабль. Другие, высадившись в Санта-Крусе, пересекали Мексику и Техас. Но больше всего народу плыло вокруг мыса Горн, так как этот путь был намного дешевле.

Корабли, возившие этих охотников за самородками, были деревянные. Английские и американские судовладельцы использовали для этого старые клипперы, возившие прежде чай или опиум, а также построенные по тому же образцу новые суда. Эти клипперы были совсем небольших размеров. «Анна Мак-Ким», например, спущенная на воду в Балтиморе в 1832 году, достигала всего 43 м в длину, а «Мазеппа», шестнадцать лет возивший контрабандный опиум, меньше 28 м.

Корабли эти ставили рекорды скорости и были не только быстроходны, но и очень прочны. Для деревянного судостроения они представляли верх совершенства. Зато большая часть их экипажа, к великому огорчению капитанов, от совершенства была слишком далека. Вспыхнувшая золотая лихорадка сильно повысила спрос на рабочую силу. Профессиональных матросов сразу расхватали, и капитаны, обязанные во что бы то ни стало набирать команду, вынуждены были обращаться к специальным вербовщикам. Найти таких посредников можно было во всех больших портах Северной Америки и Европы. Они получали вознаграждение за каждого нанятого человека. Особенно беззастенчивы были американцы, которые не задумываясь направляли на готовые к отплытию парусные суда всякий сброд, предварительно одурманив этих людей вином или наркотиками. Закоренелые преступники, тупые деревенские парни, в глаза не видавшие моря, все для них было пригодно. Они уверяли капитанов, что весь этот жалкий люд, как только протрезвеет, отлично будет справляться со своим делом. Пассажиры уже толпились на палубе, и судовладельцы поторапливали с отплытием.

В 1860 году клиппер «Челленджер» с завербованной подобным образом командой и юнгами вышел из Нью-Йорка. Как только капитан Уотермэн распрощался с лоцманским судном, ему сразу захотелось повернуть обратно и высадить всех этих людей, один вид которых заставлял опасаться самого худшего. Но подумав, что еще хуже была бы встреча с судовладельцем, он продолжал свой путь.

При первой же перемене галса капитан понял, что из пятидесяти шести человек только двое знают, как обращаться с парусами. Они выбивались из сил, карабкаясь то на одну мачту, то на другую по указаниям второго и третьего помощников. Капитан вскоре заметил, что семнадцать человек больны венерическими болезнями, и их необходимо изолировать в отдельном помещении. Пятеро из них скончались во время плавания.

Не менее двадцати человек, когда отрезвели, оказались просто очень опасными бандитами. Чтобы защитить себя и пассажиров, Уотермэн и его помощники выходили на палубу, только вооружившись каждый двумя пистолетами, и едва осмеливались спать. У берегов Бразилии эти головорезы набросились с ножами на первого помощника. Уотермэн убил двоих, но не из револьвера, а железным брусом.

Некоторые крестьянские парни, не такие безнадежные, как эти бандиты, мало-помалу научились управлять парусами. Но когда «Челленджер» оказался в широтах мыса Горн, их только что приобретенные навыки не выдержали испытания. Один из них, не удержавшись на мачте, упал за борт и сразу пошел ко дну, двое других разбились о палубу. К югу от мрачного мыса со всей силой дул штормовой западный ветер, однако из-за неопытности матросов «Челленджер» уже не мог сменить галса и даже убрать верхние паруса. Надо было броситься прямо навстречу яростной бури, а там будь что будет!

Благодаря своей исключительной прочности, благодаря мореходному таланту Уотермэна и милосердию Всевышнего «Челленджер» все же доплыл до Сан-Франциско. Он сумел пройти этот путь от Нью-Йорка за 108 дней, достижение немалое, если учесть, что у других парусных судов на тот же маршрут уходило 300 дней. Рекорд скорости побил корабль «Летучее облако», преодолевший это расстояние за 90 дней.

По прибытии в Сан-Франциско самые гнусные подонки, принятые на корабль в нью-йоркском порту, посмели обвинить капитана Уотермэна в безответственной потере матросов в районе мыса Горн. Трибунал не только оправдал капитана, но и поздравил его. Ведь с таким экипажем он сумел довести «Челленджер» до места назначения.

Не успели корабли пристать к берегу, как все пассажиры мигом покидали их и направлялись к россыпям, а часто бывало, что и вся команда уходила с прибывшего корабля и тоже устремлялась за золотом, так что одно время порт Йерба-Буэна весь был забит десятками и сотнями покинутых кораблей. Чтобы добраться до пристани, вновь прибывшие должны были прокладывать себе путь, прыгая с одной палубы на другую.

В 1820 году один шотландец, живший на берегу реки Клайд, заметил на воде плавающий металлический котел и извлек из этого банального наблюдения очень важные выводы: «А почему бы не сделать корабль из железа?» За многие века представление о том, что железо тонет, слишком прочно засело в умах, и, когда изобретатель начал сооружать небольшое металлическое судно, все соседи подняли его на смех. Однако через два года на судостроительных верфях был спущен на воду первый железный корабль «Отважный». Первое настоящее судно дальнего плавания, «Мартабаз», было построено в 1853 году, а через одиннадцать лет в море вышел первый корабль из листовой стали «Альтаир».

Судовладельцы, перевозившие эмигрантов, предпочитали парусники из железа, потому что эти корабли позволяли значительно увеличить тоннаж, другими словами, увеличить прибыль от каждого плавания, и разумеется, их еще долго использовали и после спада золотой лихорадки, доставляя вместо пассажиров промышленные товары и сырье.

В 1809 году в открытое море впервые отважилось выйти паровое судно «Феникс», направлявшееся из Хобокена в Филадельфию. Столетие спустя металлические парусники все еще бороздили воды океанов, доставляя тяжелые, непортящиеся грузы. Такое длительное соперничество с пароходами объясняется очень простой причиной: до конца века пароходы поглощали в огромном количестве уголь, который занимал много места, был тяжелым грузом и дорого стоил.

Перебросив золотоискателей в их землю обетованную, парусники из железа стали возить в новые страны Южной Америки и на американский Запад уголь, железные балки, рельсы и разные машины из Англии, кокс, железный лом из Гамбурга, промышленные товары из Голландии и Бельгии. Парусные суда, отплывающие из французских портов, прежде чем пуститься в океан, заходили за всем этим грузом, а через некоторое время все огибавшие мыс Горн европейские суда возвращались, груженные селитрой и гуано из Чили, никелем из Новой Каледонии, индийским рисом, австралийской шерстью и пшеницей из штата Орегон.

Теперь в большинстве случаев на кораблях плавали профессиональные, состоящие на учете моряки. Однако капитаны французских парусных судов нередко еще обращались к вербовщикам, которые продолжали именоваться так официально, но тоже переменились, как и все остальные. Они держали в больших французских портах нечто вроде полуофициальных контор по найму, которые размещались обычно в каком-нибудь кафе. Если матросу нужна была работа, он обращался к ним, и они сами вели разведку в соседних районах, чтобы всегда иметь под рукой рабочую силу. За наличные или в кредит они обеспечивали моряков всей необходимой для дальнего плавания одеждой и разными вещами. Эти операции давали им дополнительную прибыль помимо того вознаграждения, какое они получали от капитанов за каждого человека. В их интересах было поставлять вполне подходящих моряков, если они не хотели, чтобы капитаны обращались в другое место, к их конкурентам. А впрочем все торги и споры не обходились без возлияний.