Шайя (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Каждые выходные профессор приезжал к Шайе, устанавливал палатку и мастерил. Он соорудил летний водопровод, который облегчил работу девочки как при приготовлении пищи, так и по уходу за садом. А ещё у неё появилась возможность каждый вечер принимать душ нагревшейся за день водой. Это было немало, хотя заранее заставляло тревожиться, как будут обстоять дела зимой. Туалет так же был обновлён Ниярди, но пока оставлен в дальнем углу сада.

После водопровода мужчина взялся за строительство дровяника, и Шайя активно помогала ему в роли подай-принеси-подержи. Следом пришлось мастерить опоры под разросшиеся огурцы, тыкву, дыньки, виноград, фасоль…

Ниярди едва находил время, чтобы сесть с подопечной и позаниматься с нею. Он долго не мог поверить, что она без труда справляется с задачами по математике, знает тысячу удивительных вещей и одновременно плохо пишет, читает, не знает географию, правильные названия растений даже в своём саду.

Шайя поражала всех своей жаждой познать новое, убедиться на своём опыте, как получаются многие вещи и при этом она всегда помнила, что её дроны постоянно ведут съёмку для будущих зрителей и обдуманно создавала красивые моменты.

Она была энергична, как все дети, но тратила свои силы с потрясающей целесообразностью. А ещё казалось, что Шайя наслаждается своими эмоциями и никогда не стеснялась выражать их, заражая ими всех вокруг. Там, где появлялась эта девочка, оживали все, и как-то незаметно для всех находилось дело, которое ей срочно надо выполнить.

Она бегом пронеслась по всему поселению, крича, что у неё выросла рисовая рассада, и она зовёт всех в гости, чтобы показать, как будет рассаживать её в свой миниводоём. Откликнулись все!

А Шайя с торжествующим видом потрясла корзиной с зелёными травинками и, покидав с бережка пять связок риса в воду, с гиканьем плюхнулась туда сама. Она распотрошила первую связку и по штучке воткнула тонкие стебельки в скрытую водой землю. Каждому захотелось попробовать и вскоре на водной площадке торчали ровненькие дорожки саженцев.

— Да будет ли толк? — спрашивали её.

— Вот мы и посмотрим, что и как вырастет! — смеялась она, показывая, что у всех у них грязные ноги.

Потом Шайя устроила посиделки для женщин, коих осталось всего несколько человек и вместе они пряли шерсть. Может быть неидеально, толсто и рыхло, но девочка показала, что эти пышные нити можно сплести в косичку, как из трех нитей, так и из четырех, а косичку при помощи толстой иглы соединить в полоски, а там уже поступать, как фантазия велит.

Кому-то пригодится накидка в виде пончо или безрукавка, а кому-то тёплые штаны или юбка, чтобы зад не мерз при медитации. Денэре, что постоянно пребывала в грёзах, стараясь увидеть будущее, так понравилось работать с нитью и плести косички, что в конце концов она сшила себе из них огромную накидку, которую пришлось простирнуть в горячей воде, чтобы изделие уменьшилось в размере.

Но с тех пор женщина больше не искала удобной позы и благополучного места, чтобы сидеть в прострации, ловя особое состояние. Её руки сами собой то пряли, то плели косички, а когда Шайя увидела, какая хорошая нить получается у Денэры, то попросила профессора распечатать для неё узоры для настоящего вязания.

Пригодились ли эти распечатки или нет, девочка так и не поняла, потому что неожиданно для всех женщина стала выкладывать нитью разные картины. Поначалу было сложно разобрать этот странный способ самовыражения, которое профессор назвал ниткографией, но ближе к осени Шайя для разнообразия своих короткометражек стала искать натуральные красители и покрасила для Денэры шерсть.

Когда та начала выкладывать новую картину из разных цветов нитей, то старейшина велел больше никому не показывать то, что у неё получалось. Оказалось, что Денера стала «рисовать» будущее, ту вероятность, которая ей нравилась и как она утверждала, её картины помогали этому сбыться.

Но это все жители поселения поймут осенью, а пока Шайя с ужасом отмечала, как летит время и торопилась заложить дверь кирпичом в спальне, а потом оштукатурить её. Она самостоятельно выложила кирпичи в нижней части, потом ей помог Ниярди, а когда и для него стало высоко, то к этой работе присоединился Цер.

А Шайя уже подготовила глину с известью, решётку из бамбука и лопатки, которыми можно было бы разравнивать смесь. В этой работе каждый точно так же приложил свою руку, а вот белить девочка доверила мужчинам, так как ей показалось ужасно скучным и долгим приводить в порядок стены по всему дому. Тем более, ей эта работа была знакома по прошлой жизни, а вот её помощники делали это впервые, и она оставила этот опыт им!

Несмотря на хорошее и обильное питание, профессор похудел, стал поджарым и более подвижным, а приятель Шайи раздался в плечах, но не успевал набрать веса, как и вытянувшаяся девочка.

Её огородных площадок не хватило для всей рассады, и Церу пришлось чуть в отдалении от сада вскопать небольшой огород, чтобы вольготно высадить там картошку, салаты, капусту, горошек, бамию, а для рапса она попросила устроить ей целое поле. Маленькое, конечно, но всё же поле.

Ещё никогда лето не мчалось с такой скоростью ни для Шайи, ни для её юного друга, ни для профессора. Ниярди придумал, как провести воду на кухню, да ещё чтобы она нагревалась от почти постоянно работающей печи, и при этом бак, да и мойка с пластмассовой ванной не занимали много места.

Теперь, когда требовалось, девочка могла сама поставить ванну над сливом, которую, пока не было необходимости, держали под потолком, подтянуть гибкий шланг к ванне и мыться в прогретом помещении, когда на улице станет холодно.

За лето вся компания научилась плести из бамбука разные корзины, короба, даже посуду, а из соломы разных растений все сплели себе не только шляпы, но и сидушки на табуреты, тапочки для дома, большие опахала, сумки и сумочки, абажуры для фонарей Шайи.

После того, как профессор получил какой-никакой опыт работы с кирпичом, он решил сделать во дворе новую печь для хлеба. Всей компанией они ходили и собирали старый кирпич, а кое-что Ниярди привёз из города на летомобиле к ангару.

Мужчина изучил все нюансы и когда-либо существовавшие модели печи, выбрал самый экономичный вариант в плане топлива — и вскоре вместо небольшой жаровни во дворе стояла ровная красивая печь, включающая в себя не только духовку, но и плиту с казаном.

Теперь можно было не растапливать кухонную печь в доме в жару. Шайя была счастлива, так как когда ночи стали тёплыми и необходимость в прогреве помещений отпала, готовить на кухне стало мукой.

На следующий год Ниярди с девочкой запланировали вымостить двор, а пока Шайя ходила за ним хвостом, прося засвидетельствовать своим авторитетом её письмо в музей истории и поспособствовать благоприятному решению.

Дело в том, что ей понадобились некоторые штуковины для работы, которые там хранились, и Шайя предложила прямо в музее организовать что-то вроде эксперимента или мастер-класса по их использованию.

— Дядюшка Ниярди, миленький, мне позарез нужна веялка и маслодавилка! — ныла она. — У них же там всё без дела стоит, а я покажу как этим добром пользоваться. А ещё я там приглядела…

— Шайя, это же музейные экспонаты! — взывал он к её совести.

— А у меня зерно пропадает! — кусая губы, нервничала она, вспоминая, как обливалась потом, собирая с Цером выращенное богатство, а потом до темноты в глазах они стучали по собранному большой палкой, чтобы зерно попадало на расстеленную ткань.

Конечно, у неё всего было посажено немного, но как-то всего набралось, тут чуть-чуть и там капелюшка, а ещё в другом месте… и всё росло на загляденье, так что бросить жалко, хотя не так чтобы и нужно было.

Рис Шайе помогли не только посадить, но и собрать, но его росло всего тридцать экспериментальных кустов. Начать и кончить сбор, но пока полюбовались, обсудили, спустили воду, собрали, обстучали, а потом отметили это дело — и день прошёл. Всё, что ссыпалось после обмолота, она собрала в мешок, а теперь необходима была веялка.