Прыжок над бездной - Владимир Михановский

Иван и Антип обменялись быстрым взглядом, подумав об одном: дойдет ли письмо до адресата?

– Эй, пся крев! Стой! – послышался вдруг сзади резкий окрик.

Голос показался Крашенинникову знакомым. Он обернулся и в первое мгновение опешил: перед ним стоял здоровенный детина – вражеский солдат, с которым он осенью, во время вылазки, сошелся в поединке.

– В гости, значит, к нам пожаловал?! – зловещим тоном произнес солдат.

Иван молчал.

– Что ж, милости просим! В прошлый раз мы, кажется, не довели беседу до конца, – воскликнул поляк и схватил Крашенинникова за руку.

Подошел старший.

– В чем дело?

– Этот хлоп из осажденной крепости, – горячо заговорил солдат.

– Что ты мелешь чепуху? – усмехнулся старший. – Это один из сотен мужиков, взятых во время прочесывания.

– Говорю вам…

– Я сам с патрулем подобрал его вчера на дороге, – перебил седоусый. – А сегодня… – не договорив, он кивнул в сторону отряда русских мужиков.

– Нет! Это будет большой ошибкой. Ему надлежит сохранить жизнь.

– Как он мог выбраться из крепости?

– Не знаю.

– Не знаешь, а говоришь.

– Да ведь это летающий московит!

– Что?..

– Да, это тот самый летающий московит, о котором у нас в стане столько разговоров, – с торжеством повторил солдат.

Когда Крашенинников услышал: «летающий московит», – сердце его упало: неужели все старания сохранить в секрете его полет оказались напрасными? Неужели враги проведали о прыжке по поднебесью? Но как?..

– С чего ты взял, что это тот человек? – спросил солдата старший.

– Я узнал его. Сначала схватился с ним за обозом, когда он почти успел перерубить главную осадную лестницу, которую привезли из-под самой Варшавы. Ну а потом он перепрыгнул через волчью яму такой ширины, что это было выше всяких сил человеческих, да еще держа на плечах своего раненого товарища.

– Неужели это тот самый, летающий? – все еще не веря в свою удачу, переспросил старший поляк.

– Готов присягнуть!

Услышав объяснение, почему враги прозвали его летающим московитом, Крашенинников вздохнул с облегчением. Значит, речь идет о его прыжке через волчью яму, а тайна крыльев осталась врагу неизвестной.

– Эге, дело здесь нечисто, – в раздумье произнес поляк. – Не зря этот хлоп рвался под стены крепости. Других пришлось на аркане тащить, а этот с дружком сам напросился… Отвечай, чего тут искал? – обратился он к Крашенинникову.

Иван молчал.

– Ничего, заговоришь! – тонкие губы поляка растянулись в торжествующую улыбку. – Слышали про тебя, летающий московит. Знатная птичка попалась. Заодно расскажешь, как из крепости улизнул, что там за ходы-выходы имеются. Взять его, а заодно и вот этого, – ткнул он палашом в сторону Антипа, обращаясь к страже.

Солдаты проворно вытащили Антипа и поставили его рядом с Крашенинниковым. Офицер распорядился:

– Обоих доставить в мою палатку.

– В Терентьевскую рощу? – бойко переспросил угреватый поляк, донельзя довольный тем, что ему не придется принимать участия в штурме.

– Ну да, в Тере… сам черт язык сломит, – выругался офицер. – Беречь их – глаз не спускать. Если что случится – голову сниму. А еще лучше – выдам тебя московитам, они сами с тебя шкуру спустят за твои художества.

Побледневший поляк промолчал, только крепче сжал длинное копье.

Услышав слова «Терентьевская роща», Антип и Иван незаметно переглянулись: они знали, что с этим местом связана важная военная тайна поляков. О ней Крашенинников тоже написал в грамотке, которую несколько минут назад, к счастью, удалось с помощью меченой стрелы переправить в крепость. Может, грамотку в эти мгновения успели обнаружить и переправить архимандриту Иоасафу?..

– Вперед! – махнул тем временем рукой старший поляк, и отряд мужиков под остриями наведенных на них копий двинулся на приступ.

Дробно стучали барабаны. Осадные орудия грохотали так часто, что от порохового дыма стало трудно дышать.

Ивана и Антипа вражеский конвой повел к Терентьевской роще, прочь от крепости. Их провожали завистливые взгляды пленных мужиков, шедших на верную смерть.

– Гибель их ждет, – вздохнул Иван, посмотрев на понуренных мужиков, которые нехотя переставляли ноги.

– Нас, паря, думаешь, другое ждет? – откликнулся Антип. – Гляди, им еще позавидуем.

– Эй, разболтались, черти, – замахнулся на них копьем угреватый.

– Выслуживается, – прошептал Антип, но сержант услышал и ударил его по плечу так, что пленник едва не упал.

– Из-за таких, как вы, негодяев, крепость никак не возьмем! – зло выкрикнул сержант. – Давно бы уж осада кончилась, а тут мерзни, как собака.

Разношерстный конвой сочувственно загалдел.

– Не видать вам крепости как своих ушей, – сказал Иван твердо.

Угреватый размахнулся копьем, но раздумал.

– Ладно, летающий, с тобой разговор будет особый, – ухмыльнулся он. – Ты свое получишь.

Звуки осады стали глуше.

– Знать бы хоть, что сгинем недаром, – прошептал Антип.

Небольшой отряд свернул в рощу, монастырь исчез из виду…

В жизни каждого человека бывают дни, которые круто меняют его судьбу. Был такой день и у Сергея Чайкина.

В школе шел последний урок – по химии. Когда до звонка оставалось несколько минут, в класс вошел директор, а с ним какой-то незнакомый человек – плотный, с военной выправкой, хотя и в штатском. Двадцать пять пар ребячьих глаз с любопытством уставились на незнакомца.

– Друзья! – извинившись перед преподавательницей, произнес директор и поднял руку, чтобы прекратить легкий шумок, который возник в классе. – После урока прошу не расходиться. С вами хочет побеседовать Николай Андреевич Пухначев. Он сам вам представится…

Николай Андреевич оказался работником Генерального штаба РККА. Сережа, который сидел на первой парте, слушал его, боясь проронить хоть слово. Пухначев говорил не спеша, обстоятельно, с какими-то доверительными нотками в голосе. И говорил, главное, такие вещи, которые давно приходили Сереже в голову, которые частенько обсуждали ребята и на школьных вечерах, и просто в коридорах, и во дворе во время перемен.

– Вы, ребята, – надежда нашей страны, ее будущее, – говорил Николай Андреевич. – В ваших руках ее завтрашний день. Кому, как не вам, нести дальше знамя отцов? И потому уже сейчас вы должны готовиться к службе в армии, к защите Родины. А для этого необходимо многое знать и уметь.

Ребята переглянулись.

– Мы-то хотим готовиться к службе, – произнес за всех долговязый Димка, сидевший на камчатке, – но как это сделать?

– Даже в тир попасть не можем!

– Кружок планеристов не организовали – нет инструктора! – загомонили ребята.

– Не все сразу, – улыбнулся гость. – Вот об этом я и пришел потолковать.

Валя Егорова, невозмутимая отличница с круглым лицом, усыпанным веснушками, и в очках, подняла руку:

– Можно?

– Пожалуйста, – кивнул ей Пухначев, сидевший за учительским столом.

– Меня и других девочек интересует вопрос: как получить военную специальность, чтобы можно было пойти в Красную армию? – спросила Валя, порозовев от волнения.

– Вопрос ставится правильно, – кивнул ей Николай Андреевич. – Отвечаю: специальность можно приобрести в одной из школ Осоавиахима. Кстати, нам нужны не только ребята, но и девушки. Современная армия немыслима без медсестер, радисток…

– Запишите меня туда! – крикнул Димка, вызвав своей поспешностью общий хохот.

– Отлично. Там вы научитесь и стрелять, и на планерах летать, и мотоцикл водить, и машину…

– А самолет? – спросил Сережа.

– И самолет. Научитесь радиоделу, прыжкам с парашютом. А потом – милости просим к нам!

– Да вы нас к тому времени забудете, – выразил общее сомнение Димка.

– Не волнуйтесь, у меня память хорошая, – серьезно ответил Пухначев. – Я всех вас запомнил.

Беседа с Николаем Андреевичем затянулась до вечера. В заключение он пообещал помочь записать всех желающих в ближайшую школу Осоавиахима. Нужно ли говорить, что желающими оказались все? Предложили тут же составить список. Когда дело дошло до специальностей, желания разделились. Большинство ребят с Димкой во главе решили изучать самолет, чтобы стать пилотами. Девочек же больше привлекала специальность радисток. Когда очередь дошла до Сережи, он сказал:

– В парашютисты!

Ребята удивленно уставились на него: Чайкин оказался единственным среди них, кто выбрал парашютную специализацию.

– Хорошая вещь. Перспективная, – одобрил Пухначев, занося карандаш над списком. – Как твоя фамилия?

Сережа ответил.

– Чайкин? – внимательно посмотрел на него гость. – Фамилия знакомая. Ты не родственник Александра Христофоровича Чайкина?