Отвратительная истина - Диана Кади

– Вот этого не нужно, – ответила Марта. – Кто же женщин будет совращать? На Вас, то есть на тебя, возложена серьезная миссия. Кроме тебя, никто не справится, – она рассмеялась. – Так что там с Советским Союзом? Ты так и не договорил. Хорошо там было или плохо?

– А сама не помнишь? Взрослая тетка, не кокетничай, – игриво ответил писатель.

– Я хочу тебя послушать.

– В Советском Союзе было хорошо только массе, не имеющей своего мнения. Людям, привыкшим к тому, что за них принимают решения, было удобно. Работали себе за зарплату. Знали, что можно, а чего нельзя. В Советском Союзе секса не было – у всех, но только не у меня. Пока какой-то слесарь третьего разряда онанировал, глядя на календарики с изображением какой-нибудь актриски, я пыхтел на ней и боялся за свой детородный орган, на который шла настоящая охота любительниц высокой поэзии. От такого количества доступных женщин он мог и пострадать! – сказал Блудецкий и снова всполошил всех присутствующих в кафе своим хохотом.

Марта посмотрела на Вадима, который не реагировал ни на примитивный юмор своего друга, ни на прикосновения ее руки. Она не чувствовала тепла. Что-то странное происходило с ее любимым. Вчера он был таким близким и родным, а сегодня отводил взгляд, когда она пыталась прочесть в его глазах причину отчуждения. Келлер думал о своей жене. Ему хотелось знать, чем она сейчас занята, о чем думает. Его никогда прежде не волновало, как она проводила свои дни, пока он был на работе. Раньше он был уверен, что у нее нет интересов, что вся ее жизнь заключается только в воспитании детей и жарке котлет. «А вдруг у нее кто-то есть? – думал он. – Что, если все это время она изменяла мне, как та замужняя, что развлекалась с Блудецким, пока муж разъезжал по командировкам? Нет, Лера не такая. Она очень чистая и светлая женщина. Почему я слушаю бестолковые рассказы Блудецкого и держу за руку нелюбимую женщину, когда могу быть с ней, своей единственной?»

Марта с писателем поладили. Ей нравилось его чувство юмора, а Блудецкий получал удовольствие от того, что его слушала красивая женщина. Закончив рассказ о своей бурной советской молодости, писатель спросил:

– Марта, а у тебя есть подружка? Такая же красивая и остроумная.

– Есть, но я не знаю, захочет ли она. Сейчас я ей позвоню.

Марта отошла, чтобы позвонить подруге, а Блудецкий стала выпытывать у Вадима причину его неприличного безучастия.

– Я не знаю, что мне делать, – заговорил Вадим. – Когда я получил Марту, я спешил сообщить Лере о разводе. Я действительно думал, что Марта – женщина моей мечты, но поговорив с Лерой… Она открылась для меня с новой стороны. Я не знал ее такой никогда: уверенной, знающей, чего она хочет. Она сказала, что терпела меня. Представляешь?! Терпела ради детей. Ты, наверное, подумаешь, что я полный придурок, но я снова хочу ее завоевывать. Мечтаю о том, что она скажет, как сильно любит меня. У нас ведь даже свадьбы не было: мы просто расписались сразу же, как я узнал, что она ждет ребенка. Я хочу ее любви. Хочу начать все сначала.

– Ты, конечно, придурок, – только и ответил Блудецкий.

– Спасибо за поддержку, друг.

– Марта – достойная женщина. Поверь мне, я знаю в женщинах толк. Что тебе мешает быть с Лерой и с Мартой одновременно? Растите с Лерой детей, добивайся ее любви – отношениям с Мартой это никак не помешает. Чем больше у мужика женщин, тем лучше. Женщины – это энергия. Питайся ею, пока кормят. Ты никого не обманываешь. Марта говорит, что любит, – так пусть радуется, что ты находишь для нее время; если ты ей действительно нужен, она примет тебя с женой, детьми и прочими твоими бонусами. А если нет – значит, она любит не тебя, а себя с тобой. Это не любовь. Когда человек любит, ему важно только одно – чтобы любимый был рядом. Все остальное – шелуха.

Удивленный советами вечного холостяка, Вадим задумался. «И правда, – размышлял он. – Что плохого в том, если я буду одновременно с двумя женщинами? Так многие мужчины живут. Никто ничего не теряет. А если не получится завоевать жену снова, останусь с Мартой, которая до конца жизни будет ценить меня за то, что я научил ее любить».

Приняв это решение, Вадим заметно взбодрился, у него поднялось настроение. Марта вернулась за стол и обрадовала уже хорошо выпившего Блудецкого, что скоро к ним присоединится ее одинокая подруга. Ольга приехала быстро. Но, увидев Марту в компании двух пьяных мужчин, очень удивилась.

– Могла бы предупредить, – обиженно посмотрев на подругу, прошептала она. При виде Ольги Блудецкий оживился.

– Ольга, как хорошо, что Вы приехали! А мы тут о высоком говорим.

– Вы – и о высоком? Не смешите. Я читала Вашу последнюю книгу, – с презрением ответила Ольга.

– Зря Вы так. И это не последняя моя книга, – произнес писатель, улыбнувшись.

– К сожалению, – снова съязвила Ольга.

Марта и Вадим переглянулись, но вмешиваться в разговор не стали. Они оба понимали, что раздражало Ольгу и Блудецкого друг в друге. Их сходство. Блудецкий всю свою сознательную жизнь рассматривал женщин с потребительской точки зрения. Несмотря на свои многочисленные похождения, он никогда не относился к женскому полу с уважением. Правда, это не мешало ему коротать каждую ночь с той или иной красоткой. Ольга к противоположному полу относилась так же пренебрежительно.

– Ох, какая у тебя горячая подруга, Марта! – с улыбкой ответил писатель. Его заинтересовала эта дерзкая женщина с прической скинхеда. Таких у Блудецкого еще не было. Благодаря своей харизме и популярности затащить в постель он мог практически любую женщину, и это не составляло для него особого труда. А тут уже немолодая и не самая красивая женщина смеет ставить под сомнение его талант. – Вот Марте нравится мое чувство юмора, – продолжал он. – Да, во мне уживаются Лермонтов и маркиз де Сад, но не все способны увидеть мою глубину, – в голосе писателя послышалась не свойственная ему лирика.

– Маркиз де Сад был жестоким садистом и извращенцем, у которого не было ничего святого. Если у Вас с ним много общего, то мне Вас искренне жаль. И не нужно оскорблять Лермонтова сравнением с собой. Вы примитивный, бездарный, стареющий и лысый олигофрен, который возомнил о себе непонятно что, – отчеканила Ольга и встала, чтобы уйти. Марта пошла за ней.

– Да и у тебя я не заметил роскошной шевелюры! – крикнул вслед Блудецкий.

Он смеялся так же, как и после каждой своей шутки, но на этот раз смех его был неискренним. В его душе бушевали страсти. Он не понимал, как какая-то невостребованная феминистка может так говорить с ним – известным писателем и любимцем женщин. Ольга стала единственной женщиной, сумевшей выделиться из массы на все согласных поклонниц, которые уже давно не вызывали у писателя никакого вдохновения.