По обе линии фронта - Александр Марков

Перво-наперво израильтяне должны были разбомбить электростанции. Громов с опаской дотронулся до выключателя, настроившись, что электричества нет, и придется вечера коротать в темноте, при свечах, если их удастся раздобыть. Как же тогда читать, думал он? Накамерный свет можно включить, но так все равно неудобно, да и аккумуляторы быстро посадишь. Где их потом подзаряжать?

Свет, к счастью, зажегся.

Вот только потом оказалось, что воду давали с перебоями, точно местные водопроводчики, постоянно разрывали одну из труб и ремонтировали ее, не обращая внимания на протесты обывателей. Приходилось, на всякий случай заготавливать воду, набирать в пластиковые бутылки, чтобы под вечер было с чем чистить зубы, впрочем, и жвачкой можно было обойтись, но вот утром, когда надо протереть глаза, а потом хотя бы немного сполоснуться, без воды — никак. Правда, продолжались такие мучения всего два дня, потом водоснабжение восстановили. Громов к тому времени выяснит, что купаться ездят за пять километров от города. Там на скалах был построен огромный частный бассейн, куда закачивалась морская вода, но не с поверхности, а из глубины, вот в бассейне и не было мазута. Края бассейна, те, что выходили к морю, закрывали прозрачные щиты, но и через них можно было разглядеть, что бассейн стоит на обрыве, на приличной высоте над морем. Наверное, прыгая в таких местах, и разбился олимпийский чемпион, а так же и самый известный исполнитель роли Тарзана Вайсмюллер.

Работать не хотелось, но как метко подметил Михаил Горбачев, «главное начать». Справедливость этой поговорки Сергей на своей шкуре испытал. Стоит только на кнопку камеры нажать, дальше уж и не остановишься.

— Может, искупаемся? — предложил Илья.

— Может — потом? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

Если Илья снимет майку и станет видно, что у него изображено на спине, все примут его за израильского шпиона. Рисунок ему ставили на противоположной стороне фронта. Это все равно, что визу в паспорт получить. Вот только паспортов заграничных можно и два, и больше иметь, а кожа на спине — только одна.

Илья сложил штатив и сумку себе под ноги, камеру держал на плече, смотрел на бассейн, на волны, которые метрах в пятнадцати под бассейном накатывались на грязный, покрытый черной пленкой берег. Вода была в радужных разводах, искрилась и светилась не хуже ламп в каком-нибудь танцзале.

— Куда только «Гринпис» смотрит? — возмущенно промолвил Илья.

— «Гринпис» смотрит только в карман заказчиков. Поверь мне, если здесь хоть десяток танкеров разобьют, эта организация палец о палец не ударит. Я после Югославии вообще, когда об акциях «Гринпис» слышу, то сразу думаю — кому это нужно и кто оплачивает музыку. Давай, заводи свою шарманку. Бассейн этот поснимаем немножко.

К министерству информации сбоку, как болезненный нарыв, прилепилось отделение банка. Хотя, подумал Громов, может они жили в симбиозе? Чтобы заплатить пошлину за оформление аккредитации, не надо будет бежать через два квартала, как в Иерусалиме, а просто необходимо зайти в соседнюю дверь. Очень рационально. Журналистов приехало сюда так много, что они могли окупить расходы на строительство отделения.

Сергей очень удивился, узнав, что все документы оформляются бесплатно. Ливанцы не собирали за аккредитации никаких пошлин и, выходит, работали себе в убыток, а ведь могли воспользоваться случаем и немного подзаработать.

Дождавшись своей очереди, Сергей и Илья получили аккредитации, но уходить не спешили.

— Ты хочешь кого-то здесь засинхронить? — тихо спросил Илья.

Даже если кто-то и понимал по-русски, последнее слово для большинства все равно осталось бы китайской грамотой. На самом деле оно было очень простым и переводилось «взять интервью».

— Посмотрим, — сказал Громов.

— Чем могу еще вам помочь? — спросил чиновник министерства.

В глазах его читалось безразличие, потому что он тоже стал винтиком в конвейере, обслуживающим иностранных журналистов.

Вообще-то, такая должность еще и предполагает принадлежность к спецслужбам, ведающим контрразведкой, прикинул Громов. Приезжающих в страну журналистов легко проверить на начальной стадии. Для некоторых из них подготовка репортажей не основная задача. Интересно, знает ли он, что еще две недели назад Сергей и Илья были в Израиле?

— Нам бы с «Хезболлой» познакомиться, — заговорщицки понизив голос сказал Громов, совсем как покупатель, который решил раздобыть из-под прилавка дефицитный товар, и налаживает контакт с продавцом.

Незадолго до этого, он обзвонил и «Красный крест», и представительство организации «Врачи без границ», и убедился, что таким вот образом никакой информации не получит. Максимум в чем могли ему помочь — это сообщить где и когда пройдет раздача гуманитарной помощи, что само по себе было неплохо. Это может даже тянуло на сюжет, но только на один, а чем прикажите заниматься все оставшееся время? Ведь требовать-то будут по сюжету в день. Официальным лицам вообще звонить не стоило, конечно, они были бы очень рады сказать что-то умное в камеру, но вот только об этой войне они знали немногим больше, чем Сергей, а может и того меньше, если не читали сообщения в Интернете и невнимательно смотрели телевизор. «Хезболла» не информировала напрямую власти о том, что происходит на Юге страны, так что правительство оказывалось в дураках, узнавая обо всем со стороны.

— Официальные мероприятия снять хотите? — предложил чиновник.

— Можно, — согласился Громов. — Но лучше записать интервью с кем-нибудь из руководителей. Вы же знаете, как у нас к Ливану относятся? У нас эту войну — осуждают.

— Вы русские? — спросил чиновник.

Несколькими минутами ранее он смотрел в паспорта Сергея и Ильи. Там было все написано. Вопрос этот был сродни тому, который задавал японский таможенный чиновник в фильме «Вассаби» Жану Рено, когда тот прилетел в Токио, подумал Громов. Помнится, этот глупый вопрос стоил чиновнику порванной формы и разбитой физиономии. Он ведь сам мог на него ответить. Тот парень в иерусалимском пресс-центре тоже задавал этот вопрос. Они так похожи.

— Да, мы русские.

А что еще он мог сказать в ответ, кроме как подтвердить догадку чиновника?

— Пошли.

Чиновник встал со стула, вышел из-за стола, жестом показывая, чтобы русские следовали за ним, толкнул одну из дверей, которая ничем не отличалась от всех прочих. Правда на ней не было никакой таблички, из чего можно было сделать выводы, что это не туалет и не запасной выход.

— Здравствуй, Фарид, — чиновник вошел первым, поэтому Сергей не сразу увидел к кому он обращается. — Я тебе тут людей привел. Помоги им, если сможешь.

— Хорошо. — послышалось в ответ, но на этом слове чиновник уже пропустил вперед и Сергея, и Илью.

— Я вас оставлю, работа. — сказав чиновник и ушел, прикрыв дверь.

Вообще-то дверь надо на замок закрывать, подумал Громов, а то кто-нибудь из журналистов в поисках того же туалета, забредет сюда, начнет вопросы ненужные задавать…

Впрочем, почти ничто в комнате не выдавало, что здесь находится представительство «Хезболла». Портрет Насраллы мог висеть в кабинете любого чиновника, в зависимости от его политических убеждений, а одет Фарид был в джинсы и клетчатую рубашку. Еще он мог похвастать черной, короткой бородкой, а на вид ему было лет тридцать. У него на столе стоял плоский экран компьютера. На нем еще не появилась заставка Windows, и это означало, что Фарид не так давно пользовался клавиатурой. Возможно, он закрыл документы, которые просматривал, когда вошел чиновник. Разумно. Неизвестно, кто придет в гости.

Громов подумал, что уж визуальную проверку-то он и Илья прошли. Иначе им бы не стали доверять и говорить откровенно.

Они представились.

— Что вы хотите? — спросил Фарид.

— Нам нужна объективность. Мы работаем по эту сторону, другая наша группа — по ту. Зритель должен получать объективную картину происходящего.

— Так почти у всех.

— Да, но западные СМИ — ангажированы. Они придерживаются двойных стандартов. Они необъективны.

Фарид кивнул с пониманием. Очевидно, в его задачи входило еще и отсматривать сюжеты, которые журналисты посылают домой, проверяя — не содержатся ли в них секретные сведения и насколько они правдивы. Предшественники Сергея и Ильи оставили о себе хорошие впечатления, вот Фарид и продолжил с ними разговор, а не выгнал вон.

У Громова было опасение, что Фарид будет лакировать реальность, показывать все происходящее только в выгодном для своей организации свете и попытается держать русских под контролем, чтобы они не сказали лишнего и не увидели нечто, не предназначенное для чужих глаз.

— Давайте решим, как будем дальше работать, — начал Фарид.

Сергей кивнул.

— Я не советовал бы в зону боев вам ездить. Там опасно, не стоит вам так рисковать.