Два Меча Судьбы (СИ) - Лир Утау

Юноша низко поклонился скелету. Поднявшись с колен лишь через десять вдохов, он осмотрелся. Стены пещеры были исписаны самыми разными техниками и алхимическими рецептами, которых он не наблюдал на нефритовых дощечках в своей бездонной сумке. Вокруг лежали горы духовных камней высшего качества. Они были по размеру примерно такими же, как некоторые из его сумки. Вот только в ней их было всего около пяти тысяч. В нескольких углах пещеры были горы духовных растений, погруженные в стазис, от них исходил приятный аромат духовной энергии. И наконец, неподалеку от скелета Ла Раи увидел бездонную сумку, переливающуюся золотом. На ней светящейся золотой нитью был вышит герб Клана Ла, цветущий лотос. От осознания того, что может находиться внутри сумки, дыхание Ла Раи чуть сбилось, он отчетливо понимал, что все то, что было у него сейчас и в подметки не годится содержимому этой сумки!

Ла Раи уже хотел было заглянуть внутрь, но рука его дрогнула. Его щеки опалило стыдом и яростью на самого себя, он резко отдернул руку и развернулся к выходу из пещеры Бессмертного. Многие тысячи лет никто из Клана не трогал все эти богатства и пальцем! Какое право имел Ла Раи прикасаться к ним? Он даже думать об этом не имел никакого права!

Быстро покинув пещеру Бессмертного, Ла Раи стыдливо посмотрел на огонек Ла Вэя. Он был готов ко всему: к заточению в этом мире, изгнанию из Клана, даже к смерти! Однако, вместо того, чтобы свершить приговор, душа Ла Вэя трепетала. Перед ним находился истинный Сын Клана Ла. Вместо того, чтобы взять хотябы один духовный камень высшего качества, юноша корил и ненавидел себя за мысли! Даже у тех Практиков, что когда-то пропустила пещера Бессмертного, маслянисто блестели глаза, когда они смотрели на все эти богатства. От того, чтобы прикарманить все это себе, их удерживала лишь мысль о том, что они не имеют права воровать у собственного предка, пусть и давно мертвого. Ла Раи же даже предложили взять все то, что там лежало. Но он все равно этого не сделал. В конце концов он произнес:

— Ты ничего не взял… почему?

От прозвучавшего вопроса Ла Раи опешил. Реакция основателя Клана совершенно не совпадала с его ожиданиями.

— Я… — юноша невольно сглотнул, — Я не достоин, мне не принадлежат Ваши сокровища…

— Малец! — внезапно расхохотался огонек, — Я уже давно мертв, как и весь Клан! Не считая Ла Юй, лишь ты имеешь право распоряжаться тем, что сокрыто там, внутри!

— Но это ведь…

— Недостойно? Подло? Что за вздор!? — не давал ему вставить и слова будто бы вошедший в неистовство светлячок, — Я же сказал: бери все, что посчитаешь нужным!

— Не могу, — грустно усмехнулся Ла Раи, — Я просто не могу сделать этого.

Огонек про себя радостно засмеялся. Он с самого начала решил, что, если Ла Раи ответит что-то в этом роде, он просто подарит ему все свои сокровища с такой формулировкой, что юноша не сможет отказаться, ведь таким образом оскорбит его. Он несколько раз сделал круг вокруг Ла Раи, а после с силой ударился о его лоб. Светлячок частично проник под кожу юноши и начал испускать огромное количество духовной энергии. Вместе с ней он передавал Ла Раи все свои секретные техники, божественные способности, алхимические рецепты и странный огонь. Это пламя мгновенно залила вода, но она не погасила пламя. Они словно стали единым целым: из воды вырывалось пламя, а из пламени выливалась вода. Следом за огнем и водой внутрь Ла Раи хлынул мощнейший порыв ветра, он тоже смешался с огнем и водой. Теперь внутри юноши находилось сразу три элемента, объединенных в один. Но на этом Ла Вэй не остановился. В Ла Раи хлынул мощнейший Ци земли, от напряжения душа Основателя Клана Ла буквально истекала призрачным потом, зубы ее крепко сжались, на лбу и шее вздулись черные вены, а глаза налились призрачной кровью. Огонек постепенно становился все более тусклым, однако, прежде чем он успел сделаться совершенно прозрачным, в Ла Раи соединились все четыре стихии.

Снаружи тело юноши окутала чудовищная аура Мечей Инь Ян, но теперь вместо того, чтобы поглощать духовную энергию, она уплотняла стену, отделяющую Ла Раи от девятой ступени Конденсации Ци. От подобного напряжения тело юноши испытывало настолько невероятную, невыносимую боль, что даже Ла Раи в мире души мог ощутить ее отголоски. И эта боль не унималась до тех пор, пока практически прозрачный светлячок не покинул лоб юноши. Огонек пульсировал, то уплотняясь, то рассеиваясь, словно изо всех сил боролся со смертью.

Внезапно огонек превратился в вполне себе осязаемый лотос и рванул к груди Ла Раи, а если точнее, к его Ядру-морю. Слившись с Ядром-морем юноши, лотос будто бы облегченно выдохнул. В него устремилась часть духовной энергии из Ядра-моря Ла Раи, стабилизируя лотос и делая его центром силы юноши. Как только лотос стабилизировался, он начал мерно пульсировать, разнося Ци по телу Ла Раи. Юноша начал испускать призрачное золотое сияние, его тело наполнилось неудержимой мощью и он судорожно вздохнул. Его разум погрузился в глубокую медитацию, успокаивая эту силу и словно усыпляя ее.

Спустя сутки Ла Раи распахнул глаза. Он по-прежнему находился в мире своей души, но в нем больше не было той неудержимой мощи. Облегченно выдохнув, он вновь прикрыл глаза и устремил свой внутренний взор на свое Ядро-море. В его центре, окутанный со всех сторон духовной энергией лотос мерно спал, однако как только Ла Раи внимательно на него посмотрел, в его голове прозвучал спокойный, с толикой гордости и радости, голос Ла Вэя:

— «Я отдал тебе свое духовное наследие, с его помощью тебе может удаться сделать то, что оказалось не по силам мне. Внутри твоего Ядра-моря уже спят четыре элемента, находящиеся в нерушимой гармонии друг с другом. Прежде чем решишь взойти на стадию Зарождения Души, найди пятый элемент и соедини его с имеющимися четырьмя. Ты должен поглотить молнию Небес, насланную на тебя, — его голос ненадолго пропал, но спустя четыре вдоха зазвучал вновь, теперь уже более надменно и самодовольно: — А теперь иди в пещеру Бессмертного и забери то, что по праву принадлежит тебе, точнее, мне, а поскольку я стал частью тебя, ты можешь забрать себе все те сокровища».

Ла Раи остолбенел. Он почти сразу осознал значение слов Ла Вэя. Если он не заберет содержимое пещеры Бессмертного, то не только лишит себя вещей, что однажды ему могут очень помочь, но и фактически украдет у предка нажитое им за всю жизнь.

Старик просто не оставил юноше выбора. Воспитание Ла Раи не позволяло ему нагрубить старшему поколению подобным образом. Он вздохнул от безысходности и вновь поплелся к горе. Он собрал все содержимое пещеры Бессмертного в сумку Ла Вэя… и вдруг замер.

Это ведь мир его души, так? Тогда как здесь появился Ла Вэй и остальные? Разве все эти сокровища, как и бездонная сумка, не должны быть лишь иллюзией? Так как он заберет в реальный мир то, что не имеет оболочки? Когда Ла Раи задал мучающие его вопросы Ла Вэю, он лишь хмыкнул.

— «Если ты считаешь, что я, твой отец и дядя — жалкие иллюзии, значит так и есть, — начал он, — В нашу прошлую встречу я сказал тебе, что лишь ты властвуешь в этом мире, ведь это мир твоей души. Ты можешь стереть меня, отца и дядю, эту гору, все сокровища, даже город, что твоими усилиями приобрел краски и былую красоту. Но сможешь ли ты это сделать не на словах? Ведь тогда, возвращаясь сюда, ты будешь видеть не место, где родился, а холодную пустоту. Но если ты считаешь, что все это — реальность, а не жалкое наваждение, — спустя один вдох продолжил Ла Вэй, — Значит это реальность. Значит, находясь далеко от дома, ты одновременно до невозможности близок к нему. При желании ты можешь даже хранить здесь все ценные вещи, ведь сумку могут украсть, а душу — нет. Лишь тебе решать, где именно ты находишься».

Глаза юноши с каждым словом Ла Вэя блестели все ярче, речь старика помогла ему обрести просветление! Оглянувшись по сторонам, он заметил, как цветет вишня, как сакура бросает свои листья и лепестки на землю, словно благословляя ее. Как яркое солнце и легкий ветерок играют с зелеными листочками деревьев и росой на травинках, отчего в глазах юноши то и дело отражались яркие блики. Вокруг все благоухало и будто бы тихо напевало какую-то смутно знакомую мелодию. Ла Раи вновь прикрыл глаза и медленно втянул полную грудь воздуха, почувствовав себя действительно дома. На смену некоторому волнению и благоговению пришла безмятежность.