Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2 - Джеймс Клавелл

– Мы тут как сидячие утки. – Он почувствовал, как самолет при повороте пошел юзом, потеряв сцепление с полосой, и выругался.

Хогг в кабине пилота что-то насвистывал без мелодии. Самолет пересек их посадочный след, все еще двигаясь юзом, дальний конец полосы обрамляли плотные тяжелые сугробы. Хогг пока не рисковал разгонять двигатели и ждал с пересохшим ртом, направляя всю свою волю на то, чтобы заставить самолет развернуться и встать носом к ветру. Но 125-й упрямо продолжал скользить на бесполезных колесах, пользоваться тормозами было опасно, двигатели тихонько ворчали, под снегом на полосе – лед.

Снежные сугробы неотвратимо приближались. Он видел торчащие ледяные глыбы, которые разорвут их тонкую обшивку на куски. Делать было нечего, только ждать. Тут порыв ветра ударил им в хвост, повернул его и теперь, хотя машина все еще скользила назад, самолет встал носом к ветру. Аккуратно Хогг запустил оба двигателя, почувствовал, как скольжение замедляется, и стал тут же прибавлять тяги, пока не добился движения вперед, потом еще, самолет побежал быстрее, стал более управляемым, потом полностью управляемым, и Хогг толкнул ручки газа вперед до упора. 125-й понесся вперед, его колеса оторвались от земли, Хогг нажал кнопку уборки шасси, и они взмыли в небо.

– Если хотите, можете курить, – лаконично объявил он по громкой связи, безмерно довольный собой.

На летном поле, недалеко от деревьев Росс остановился и перестал махать. В груди саднило.

– Проклятый ублюдок, – прокричал он вслед самолету. – У тебя что, глаз нет?

Горько разочарованный, он зашагал назад к остальным, которые послушно ждали его у кромки леса. Настроение у всех у них было подавленное. Так близко, подумал он. В бинокль он видел, как хан подъехал, потом поднялся в самолет, потом, немного позже, с ханом, поддерживая его, по трапу спустился Армстронг.

– О, дай мне посмотреть, Джонни, – встревоженно попросила Азадэ и подкрутила бинокль, настраивая его под свои глаза. – О Боже, отец выглядит совсем больным… я надеюсь, с ним все в порядке. Врачи постоянно твердят ему, чтобы он соблюдал диету и вел более спокойный образ жизни.

– Да у него все чудесно, Азадэ, – среагировал Росс, стараясь, чтобы голос не выдал его сарказма. Но она его все же уловила и произнесла извиняющимся тоном:

– Ой, прости, я не имела в виду… я знаю, он…

– Я ничего не хотел сказать, – обронил он и снова переключил внимание на Армстронга, вне себя от радости, что это был Армстронг, прикидывая, как им попасть на самолет. Пара пустяков. Самолет компании S-G – эмблему прекрасно видно – и Армстронг. Мы спасены! Но теперь спасение отменилось, теперь мы в дерьме, говорил он себе с еще большей досадой, пробираясь назад по снежной целине, чувствуя себя грязным, мечтая о ванне и обуреваемый бессильной злобой. Они не могли не заметить наши сигналы SOS. Или они головы себе в задницы позасовывали? Почему, черт подери, они не…

Он услышал пронзительный сигнал опасности Гуэнга и резко обернулся. В нескольких сотнях шагов он увидел машину, которая направлялась в их сторону. Росс бросился бегом, показывая на лес.

– Туда!

Ранее он разработал план. Сначала аэропорт, если там не получится, они двинутся на базу Эрикки. До базы было около четырех миль, к юго-востоку от Тебриза. Добежав до деревьев, он остановился и оглянулся. Машина остановилась в конце взлетной полосы, люди выскочили из нее и попытались бежать за ними, но убедились, что пробираться по сугробам слишком трудно. Они сели назад в машину и покатили прочь.

– Теперь они нас не поймают, – сказал Росс. Он повел их за собой в глубь леса, по необходимости придерживаясь чуть заметной тропинки.

Достигнув края этой рощи, они увидели замерзшие поля, дающие летом обильный урожай; несмотря на земельные реформы шаха, большинство этих полей принадлежали горстке землевладельцев. За полями начинались пригородные трущобы Тебриза. Они видели минареты Голубой мечети и дым, поднимавшийся от множества очагов и разносимый ветром.

– Мы можем обойти город стороной, Азадэ?

– Да, – ответила она, – только… только это очень длинный путь.

Они уловили в ее голосе подспудную тревогу. Пока что она передвигалась быстро и не жаловалась. Но она все равно оставалась обузой. Они были в одежде горцев поверх своего обмундирования. Их грубые поношенные ботинки вполне могли сойти за местные. Как и их оружие. И ее чадра. Он посмотрел на нее, так и не привыкнув к тому уродству, которое чадра ей сообщала. Она почувствовала его взгляд и попыталась улыбнуться. Она понимала и про чадру, и про то, что была обузой.

– Давайте пройдем через город, – предложила она. – Мы можем идти боковыми улочками. У меня есть немного… немного денег, и мы можем купить еды. Джонни, ты мог бы притвориться кавказцем из, ну скажем, Астары, я могла бы притвориться твоей женой. Гуэнг, ты будешь говорить по-гуркхски или на любом чужом языке и вести себя грубо и высокомерно, как туркмены с севера. Ты вполне сойдешь за одного из них, они произошли от монголов, многие иранцы произошли от монголов. Или, может быть, мне удастся купить какие-нибудь зеленые шарфы и превратить вас в «зеленых повязок»… Больше мне ничего не приходит в голову.

– Это хороший план, Азадэ. Наверное, нам лучше не держаться одной толпой. Гуэнг, ты пойдешь за нами следом, чуть отстав.

Азадэ сказала:

– На улице иранские жены ходят позади своих мужей. Я… я буду идти на шаг сзади тебя, Джонни.

– Это хороший план, мэм-сахиб, – сказал Гуэнг. – Очень хороший. Ведите нас.

Она поблагодарила его улыбкой. Вскоре они оказались среди рынков, улочек, закоулков и трущоб. Один раз какой-то мужчина, который шел не разбирая дороги, налетел на Гуэнга. Без колебаний Гуэнг ударил его кулаком в горло так, что тот без сознания свалился в джуб, и разразился бранью на одном из непальских наречий. Вокруг возникло секундное замешательство, потом шум возобновился и те из толпы, кто был рядом, опустили глаза и двинулись дальше, несколько человек неприметно сделали жест, оберегающий от дурного глаза, ибо все знали, что эти северяне, потомки орд, не знавших Единого Бога, обладали способностью наводить порчу.

Азадэ купила у уличных торговцев свежий хлеб из печи, жаренный на углях шашлык из ягнятины и хореш с фасолью и большим количеством риса. Они расположились на грубых лавках, поели, потом отправились дальше. Никто не обращал на них никакого внимания. Иногда кто-то подходил к мужчинам, предлагая им что-нибудь приобрести, но Азадэ вмешивалась и хорошо их прикрывала, огрубляя голос и говоря на местном турецком диалекте. Когда раздались призывы муэдзинов на дневную молитву, она в страхе остановилась. Вокруг них мужчины и женщины искали кусок ковра, ткани, газеты, картона или что-нибудь, на что можно встать коленями, и начинали молиться. Росс поколебался, потом, подчиняясь ее умоляющему взгляду, притворился, что тоже молится, и опасный момент миновал. На всей улице только четыре или пять человек остались стоять, Гуэнг среди них, прислонившись к стене. Никто не трогал стоявших. Тебризцы происходили из многих народов, многих религий.