Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет) - Дональд Карсон

Если общий смысл ст. 2,3 вполне ясен, то этого нельзя сказать о конкретных деталях, о чем свидетельствует сравнение разных переводов. Многое зависит от фразы: о домостроительстве благодати Божией, данной мне для вас. В NIV сохраняется некая неопределенность в высказывании Павла, но означает ли это: а) «способ, которым Бог доверил ему благодать трудиться ради них», т. е. было ли это откровение свыше (NJB); б) «дальнейшее использование дарованной благодати» (см.: Caird); в) «полномочия (или ответственность), позволяющие использовать дарованную Богом благодать» (NRSV; ср.: GNB), или г) «планирование или организацию работы под действием благодати Божьей», т. е. концептуальное содержание тайны (NIV). Аргументы достаточно убедительные в каждом случае, однако синтаксис и связь со ст. 3,4, позволяют склониться скорее к первому варианту. Затем в ст. 2—4 Павел разъясняет, что Бог доверил ему через свою благодать Евангелие для язычников, раскрыв ему тайну, о которой он уже немного писал (а именно в гл. 1 — 2!), и что читатели могут понять суть Евангелия, о чем он и говорит.

5,6 Здесь Павел переключает внимание своих читателей на новый аспект открывающейся истины. Слова, использованные Павлом, позволяют полагать, что здесь он намекает на Благую весть в Ветхом Завете, и он основательно рассматривает ее, напр., в Рим. 4; ср.: Рим. 9:25 — 10:21. Но есть и отличия от Ветхого Завета. Павел говорит, что Бог должен сделать язычников сонаследниками обетования, членами единого тела (Павел вводит новое слово «сопричастники») нового народа Божьего и тем самым приобщить к обетованию нового творения во Христе.

Три термина, которые Павел использует здесь (в греч.), имеют одну и ту же приставку — «со», что означает «с», «вместе», «совместно». Обычно считалось, что тексты, подобные Ис. 2:1—4, указывают на то, что толпы язычников с восторгом потекут и сольются с возрожденным Израилем и станут прозелитами, или иудеями. Откровение о тайне полноты благословения язычников было дано в полную силу только теперь через святых апостолов и пророков Божьих. В коммент. к 2:20 говорилось о том, что с грамматической точки зрения правильнее рассматривать единую группу «апостолов, выполняющих роль пророков», хотя синтаксис допускает и другое значение: «апостолы и пророки, действующие в единстве». Самый убедительный аргумент в пользу второго толкования содержится в 4:11, однако следует отметить, что нам неизвестны пророки в самой ранней Церкви (кроме апостолов), которые получили бы такое важное откровение, и данный контекст согласуется с обсуждением Павлом своего апостольского назначения. Если мы зададим вопрос, когда Павел получил первую весть об этом, то, несомненно, ответ будет: во время своего опыта по дороге в Дамаск (ср.: Деян. 26:12–18; Гал. 1:11,12,15,16), хотя процесс ее раскрытия и распространения среди более широкого круга апостолов (5) продолжился дальше (ср.: Деян. 15; Гал. 2), и в нем могли принимать участие и пророки. Так позволяет думать сказанное в Деян. 15:28.

6 Этот стих завершает утверждение о том, что язычники получают свое благословение во Христе через Евангелие. 7 Это еще часть предложения (в греч.), которое Павел начал в ст. 2, а не нового раздела (как в NIV и N RSV); нас снова возвращают к мысли о Божественной благодати и силе, которыми был наделен Павел как служитель этого Евангелия.

Примечание. Описание апостолов и пророков как святых вызывает проблемы. Некоторые исследователи усмотрели здесь то, что впоследствии в раннекатолической традиции было использовано для ограничения термина «святые», в то время как Павел обычно использовал его по отношению ко всем христианам. (Греч, слово hagios может быть прилагательным, означающим «святой», «отделенный для Бога для исполнения особых целей», или существительное «святой», «отделенный».) Это, однако, не совсем убедительно, потому что в Еф. этот термин повсюду используется в более широком смысле (1:1,4,15,18 и т. д.). В равной степени не очевидно, что Павел здесь особо возвеличивает апостолов по сравнению с другими верующими: себя, например, он считает наименьшим из всех святых! Объяснение, вероятно, можно найти в Кол. 1:26,27, где использована близкая терминология, но говорится, что тайна была открыта «святым». Когда Павел, перечитав этот отрывок из Кол., переключает свое внимание на откровение, которое было дано апостолам, слово hagiois просто сохраняется здесь, но с другим акцентом: теперь оно обозначает «апостолов и пророков» как «отделенных для Бога» для выполнения своей роли — воспринятия сути Божественного откровения.

8–12 Эти тексты продолжают и развивают тему служения Павла. Он называет себя «наименьшим из всех святых», что далеко выходит за рамки его прежнего заявления о том, что он — наименьший из апостолов, поскольку он противостоял Евангелию и преследовал последователей Иисуса (см.: 1 Кор. 15:9; но ср.: 1 Тим. 1:15, где он «первый из грешников»). Здесь явная гипербола, призванная возвеличить чудодейственную благодать Божью, которая сделала Павла апостолом для язычников, снабдив его Евангелием, раскрывающим глубины сокровищницы Христовой благодати и ее вселенские масштабы. Павлу была назначена миссия помочь людям узреть вселенскую тайну, которая, наконец, раскрылась, и пути, которые Бог избрал для исполнения Своего предвечного замысла (9). Павел был призван «осветить» истину, т. е. рассеять туман духовной тьмы, в которой они пребывали. Этот язык, вероятно, относится главным образом к обращению в веру (ср.: 5:8–14; Деян. 26:17,18; 2 Кор. 4:4–6; 1 Фес. 5:4,5), но Павел при этом руководствуется чувствами, которые реализуются в его пастырском служении и ходатайстве иной молитве за свои церкви (см., напр.: 1:18; 3:18). Значение этого актуального «просвещения» проясняется в ст. 10, где показывается, что всеобъемлющее служение Павла — его проповедь, учение и наставление, ходатайственная молитва — направлено на созидание Церкви, в которой начальством и властям на небесах должна быть явлена многоразличная (в оригинале «многоцветная») премудрость Божья.

Что здесь имеется в виду? «Начальства», о которых идет речь, вероятно, представляют все «воинство» небесных существ; не только ангелов Божьих, не только «духов злобы поднебесных» (6:12), но и тех, и других. Они в своей совокупности свидетельствуют о тех, кому Бог являет Свою мудрость. Он совершает это через Церковь, которая отражает в мире Его мудрость. В этой мудрости явлен Его предвечный замысел во Христе (11), т. е. не что иное, как намерение воссоединить все сущее во Христе (1:9,10). Это находит свое выражение во всемирной Церкви, где евреи и язычники живут и поклоняются Богу как единый организм, в гармонии с Богом и со своими братьями и сестрами во Христе (ср.: 6; 2:11—22). Учение и молитва Павла в Еф. 1 — 2, таким образом, призваны подчеркнуть и воодушевить верующих на такое единение, что и служит предметом его наставлений в гл. 4 — 6. Он считает это одним из центральных свидетельств Благой вести (но не единственным), следуя тем самым Иисусу, чья завершительная ходатайственная молитва (Ин. 17) сосредоточена на просьбе о том, чтобы Бог поддерживал Церковь в единстве любви, которая свидетельствует и отражает любовь и единство, существующее между Отцом и Сыном.

13 снова возвращает нас к заявлению в ст. 1 о том, что Павел сделался узником Христа за… язычников. Его читатели, должно быть, сокрушались, видя, что Бог допустил такое явное поражение, но Павел хочет видеть в своих скорбях проявление славы. Почему же после всего он попал в заточение? Дело в том, что он стоял за равенство христиан–язычников с христианами из иудеев в составе единого преобразованного народа Божьего — в теле Христовом, и это приводило в ярость иудеев (и, к сожалению, некоторых христиан из иудеев), поскольку лишало их ореола исключительности и покушалось на их духовные привилегии. И именно этот мощный антагонизм спровоцировал арест Павла, его заточение и невыносимые страдания (см.: Деян. 21–28). Более того, Павел прибыл в Иерусалим, полностью отдавая себе отчет в опасностях, которые его там подстерегают (Рим. 15:30,31), и принеся с собой пожертвования из разных церквей, собранные христианами из язычников в дар Иерусалимской церкви как знак их любви и благодарности материнской церкви за духовное благословение через полученную ими Благую весть (Рим. 15:26,27). Павел надеялся, что это поможет скрепить братские узы единства между двумя церквами, которое постоянно подвергалось нападкам. Христиане иудейского происхождения действительно не оставляли в покое его церкви на протяжении всего времени его служения (см., напр.: 2 Кор. 10 — 13; Гал. 1 — 2, 6; Флп. 3), и менее стойкий человек мог бы устраниться от решения этой проблемы. Павел, однако, прибыл в Иерусалим как апостол Евангелия для язычников и Евангелия вселенского примирения. Он, еврей, посвятил свою жизнь проповеди этого Евангелия язычникам и считал, что любой риск, сопряженный с воссоединением язычников с церковью, состоящей из евреев, оправдан. Вот почему его заточение было во славу язычников. И если посмотреть на то, как завершилась его жизнь, то «без преувеличения можно сказать, что Павел умер мученической смертью за воссоединение христиан» (Findlay, The Acts of the Apostles, p. 32). Эта весть весьма актуальна и для современных протестантских церквей, которые так легко подвергаются расколу и снова разделяются на основании приверженности «истине», часто без осознания того, что тем самым они вступают в противоречие с центральной истиной Евангелия о примирении и восстановлении единства во Христе.