Твердь небесная - Юрий Рябинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трюк его вполне удался. И даже случившаяся в финале неприятность, – впрочем, едва не стоившая Александру Иосифовичу жизни, – не сказалась роковым образом ни на собственном его положении, ни на судьбе сокровищ. Попав в поле под обстрел и полетев кубарем с убитого коня, он мастерски изобразил из себя бездыханного мертвеца, чем ввел в заблуждение и бывшую при нем заложницу и подоспевшего тотчас преследователя. Александр Иосифович терпеливо выждал, пока соотечественники выяснят отношения, сопя и стеная прямо ему на ухо, и удалятся. Затем он поднялся и – где ползком, где бегом, скрючившись в три погибели, – стал пробираться вдоль реки к западу от деревни. Господин Казаринов справедливо рассудил, что в Мукден ему теперь дороги нет, – за все совершенное им, о чем, разумеется, не преминут донести свидетели, его там по законам военного времени ждет шеренга стрелков. Идти к японцам, даже имея при себе спасительную бумагу, выписанную ему японским главным штабом, также не было никакого резона: если он теперь имел целью откопать спрятанные в китайской деревне драгоценности и вывезти их, то японцы являлись в этом помехой не намного меньшей, чем русские. Значит, требовалось где-то на время затаиться и переждать, пока театр военных действий не переместится подальше от клада в ту или другую сторону.
Пройдя верст пять вдоль Хунь-хэ, причем нигде не хрустнув ни сучком, как заправский охотник ничем себя не выдав, Александр Иосифович вышел к небольшому городку. Уже светало. Некоторое время он из кустов наблюдал: не промелькнет ли где – у ворот ли, на стене – высокий японский картуз или, того хуже, русская мохнатая папаха? Но, убедившись, что военных как будто не видно – ни японцев, ни русских, – он направился к городу.
Затаиться на время, отсидеться, ненадолго хотя бы затерявшись среди китайцев, было теперь для Александра Иосифовича самым благоразумным поведением. Для осуществления такового у него имелись все средства: он неплохо знал по-китайски, располагал приличной суммой денег и имел к тому же на крайний случай несколько драгоценных камушков, которые положил в карман еще в монастыре. Но главное – у господина Казаринова был при себе пропускной лист, сфабрикованный уже в русском главном штабе и удостоверяющий его полномочия сотрудника бельгийского миссионерского общества. Бумага эта была заверена китайскими властями. Китайцы, подобострастно относящиеся к любой начальственной подписи, подобные документы с обычною своею витиеватостью именовали охранительным сиянием. Так что Александр Иосифович, довольно обеспеченный материально и имеющий надежные бумаги на всякий случай, мог чувствовать себя вполне уверенно.
Устроившись в гостинице, Александр Иосифович мог наконец перевести дыхание, как говорится, и тщательно обдумать свое положение и дальнейшие действия.
Что, собственно, с ним произошло? Во всяком случае, не самое худшее. Главное, что он теперь был владельцем несметных, невиданных в мире богатств. Сокровища китайских императоров принадлежат только ему, и больше никому! Двадцать с лишним лет пути к ним, терпения, переживаний, смертельных опасностей увенчались совершенным успехом! Я поставил на «зеро», восторгался сам собою Александр Иосифович, и выиграл! выиграл невообразимое – мечту! любовь! Фаворский свет! А то, что сокровища не при нем в данный момент, так это даже и неплохо: при тех обстоятельствах, которые теперь сложились, иметь при себе шесть пудов бриллиантов было бы чрезвычайно опасно. Если бы о них прознали – все равно кто: китайцы, японцы, русские, – то спасти сокровища Александру Иосифовичу не помогли бы уже никакие охранительные сияния. А так камушки укрыты в надежном, известном только ему месте, из которого при необходимости их будет совсем не сложно и забрать. Александр Иосифович живо представил себе, как именно он обретет в свое время клад: он приедет в эту деревню, – видимо, после войны, не век же она будет продолжаться, – и попросту купит у хозяев ту самую фанзу с задним двориком, где под навесом закопаны мешки.
Довольно смутно господин Казаринов представлял дальнейшие свои отношения с отечеством: как они теперь будут строиться? – ведь он на родине, верно, почитается порядочным злодеем, изменником. Но это не особенно заботило Александра Иосифовича. Владея крупнейшим в мире состоянием, он мог отныне не особенно беспокоиться о репутации. Если потребуется, несметные богатства прославят его имя среди соотечественников на века! сделают его одним из самых замечательных, выдающихся граждан России! помогут прослыть хоть… спасителем отечества! хоть отцом народа! Впрочем, этакий триумф его ждет еще очень не скоро. Пока он почитается на родине далеко не замечательным гражданином, и ему следует задуматься, как бы избежать возможных претензий со стороны русской государственной власти.
Тут Александру Иосифовичу в голову пришла простая и гениальная мысль: преследуемым по закону может быть только живой, – мертвый же какому-либо преследованию не подлежит! Это ясно как день! Если Александра Иосифовича Казаринова нет в живых, то все возможные претензии к нему естественным образом снимаются! Придя к такому выводу, Александр Иосифович облегченно вздохнул: теперь наконец он отчетливо представлял, каковыми должны быть все его дальнейшие действия. Чаша гнева Господня как будто отступилась.
Собственно, последние русские, которые его видели и которые, очевидно, будут свидетельствовать против него, должны полагать, что он скорее мертв, нежели жив. Нагнав давеча Александра Иосифовича в поле, преследователь, судя по его поведению, нимало не усомнился в том, что жертва его уже никогда не подаст признаков жизни. И даже если наутро кто-нибудь еще приходил на то место и не обнаружил там трупа, то это едва ли убедительно свидетельствует в пользу того, что господин Казаринов все-таки остался в живых: в конце концов, тело могли утащить и какие-нибудь звери или собаки, которые в китайских селениях и вокруг них всегда бродят бесчисленными и вечно голодными стаями.
Одним словом, Александру Иосифовичу крайне важно было подтвердить среди заинтересованных лиц предположение о его кончине. Ему жизненно необходимо было теперь почитаться неживым, усмехнулся он на пришедший в голову каламбур.
Какие средства у него для этого имелись? Самое простое, что Александр Иосифович мог сделать, это как-то сообщить о своей смерти семье. А уже затем известие распространится само собою и дойдет до тех, у кого к Александру Иосифовичу имеются какие-то претензии. Для начала он решил исполнить хотя бы это.