Танец отражений. Память - Лоис Буджолд

— Он только сегодня утром лично представлял мне доклад, и все это время он знал… Я был почти готов утвердить его в должности шефа СБ.

Губы Майлза дрогнули.

— Ага. И он был бы хорошим шефом, почти. Слушай… хм… я обещал Дуву Галени, что попрошу тебя сказать Лаисе, что он не предатель. Ты сделаешь это?

— Конечно. Вчерашняя сцена ее ужасно расстроила. Объяснения Гароша вселили во всех болезненное подозрение.

— Лукас всегда был ласковым, — пробормотал Иллиан.

— Почему он это сделал? — спросил Грегор.

— У меня еще целая куча вопросов, на которые мне бы хотелось получить ответ, прежде чем я сяду составлять доклад, — сказал Майлз, — и большинство из них начинается именно с «почему?» А этот вопрос — самый интересный из всех.

— И на него труднее всего ответить, — предупредил Иллиан. — Где, что, как, кто — на эти вопросы мне иногда удавалось ответить с помощью вещественных доказательств. А «почему» зачастую был выше моих возможностей.

— На очень многие вопросы может ответить только сам Гарош, — заметил Майлз. — Но мы не можем накачать ублюдка суперпентоталом, вот ведь досада какая. Думаю… нам удастся у него что-то выудить, если мы возьмемся за него прямо сегодня, пока он еще не очухался. К завтрашнему дню он наверняка включит свои замечательные мозги и потребует адвоката. Нет… не нам. Совершенно ясно, что он ненавидит меня всеми фибрами души, хотя тут возникает очередное почему… Саймон, ты не мог бы… Ты сможешь провести допрос?

Иллиан потер лицо.

— Могу попытаться. Но если он был готов меня убрать, не вижу, почему бы ему не быть готовым выдержать любое моральное давление, которое я на него окажу.

Грегор некоторое время изучал свои руки, сложенные перед коммом, затем поднял глаза.

— Погодите, у меня, кажется, есть идея получше.

Глава 27

— Мне действительно надо при этом присутствовать? — прошептал Айвен, когда они шли по утыканному следящими устройствами коридору к камере, где сидел Гарош. — Это обещает быть чертовски неприятным.

— Да, и по двум причинам. Во-первых, ты был моим официальным свидетелем на протяжении всего расследования и тебе придется еще не раз давать показания под присягой. Во-вторых, ни Иллиан, ни я физически не справимся с Гарошем, если он надумает взбеситься.

— А ты этого ждешь?

— Вообще-то не очень. Но Грегор считает, что присутствие обычного охранника — бывшего подчиненного Гароша — не будет способствовать его… хм… правдивости. Переживешь, Айвен. Говорить тебе не придется, только слушать.

— Тоже верно.

Охранник отпер дверь и почтительно отошел в сторону. Майлз вошел первым. Новые камеры СБ были не очень просторными, но Майлз видал и похуже. Здесь имелись отдельные, хоть и прослеживающиеся, ванные комнаты. В камере стоял запах, свойственный всем военным тюрьмам, — самый противный запах на свете. Вдоль стен были привинчены друг напротив друга две лавки. На одной сидел Гарош в форменных брюках и рубашке. Его еще не переодели в оранжевую форму арестанта, но сапоги и китель с него сняли, как все знаки различия и серебряные Глаза Гора. Майлз ощутил отсутствие этих Глаз как два горящих рубца на шее Гароша.

При виде Майлза Гарош тут же стал замкнутым и враждебным. Вошедший следом Айвен встал возле двери, как всегда пытаясь превратиться в невидимку. С появлением Иллиана на лице генерала мелькнуло замешательство, и он замкнулся еще больше.

И только когда вошел высокий и мрачный император, Гарош потерял над собой контроль. Потрясение и изумление быстро сменились выражением открытой муки. Гарош попытался овладеть собой и принять равнодушный хладнокровный вид, но в результате выглядел скорее каким-то заледеневшим. Он вскочил — Айвен мгновенно напрягся, — но Гарош лишь выдохнул «Сир!» глухим надтреснутым голосом. Трудно придумать менее подходящие обстоятельства, чтобы официально приветствовать своего главнокомандующего, но Гарош был не в том состоянии. Не похоже было, чтобы Грегор собирался отвечать на приветствие.

Грегор жестом приказал своим личным телохранителям подождать за дверью. Майлз сомневался, что от него будет много пользы, если Гарош вдруг вздумает напасть на императора, но, на худой конец, он может броситься между ними. А когда Гарош покончит с ним, уже подойдет подкрепление. Дверь камеры закрылась.

Тщательно сориентировавшись на местности и прикинув имеющиеся в наличии силы, Майлз выбрал себе место возле двери, напротив Айвена, в максимальной близости от Гароша. Они будут стоять неподвижно, как пара горгулий, и Гарош скоро забудет об их присутствии. Грегор об этом позаботится.

Император расположился на лавке напротив Гароша. Иллиан, скрестив руки, прислонился к стене и встал, как умел только он один — живое воплощение Глаза Гора.

— Садитесь, Лукас, — произнес Грегор так тихо, что Майлзу пришлось напрячь слух.

Гарош поднял руки, словно выражая протест, его колени подогнулись, и он тяжело опустился на лавку.

— Сир! — снова выдавил он и прокашлялся. О да, Грегор оказался совершенно прав.

— Генерал Гарош, — продолжил между тем Грегор, — я желаю, чтобы вы сделали ваш последний доклад лично мне. Вы обязаны мне, а за вашу тридцатилетнюю безупречную службу — почти на протяжении всей моей жизни, все мое царствование — я обязан вам.

— Что… — Гарош сглотнул. — Что вы хотите, чтобы я рассказал?

— Расскажите мне о том, что вы сделали. Объясните, почему вы это сделали. С самого начала и до конца. Только факты. Не надо никаких оправданий. Для этого у вас будет время позже.

Майлз часто видел Грегора спокойно-обаятельным, спокойно-весело обреченным, спокойно-отчаявшимся, спокойно-решительным. Но он никогда не видел его спокойно-рассерженным. Это впечатляло. Давило, как толща воды. В этом можно было утонуть, пытаясь вынырнуть на поверхность. «Выскользни, Гарош. Если сумеешь. Грегор наш господин не только формально».

Гарош молчал — очень долго молчал, а потом медленно начал:

— Я… знал о существовании комаррского прокариота уже давно. С самого начала. Даймент из комаррского департамента мне рассказал. Мы тогда вместе работали по розыску группы Сера Галена и обменивались людьми. Я был с ним, когда он отнес капсулы в хранилище. И не вспоминал о них многие годы. А потом я получил повышение, возглавил Департамент внутренних дел… После расследования дела с «Ярроу», помните… сэр? — Это уже относилось к Иллиану. — Вы тогда сказали, что я проделал великолепную работу.

— Нет, Лукас, — изысканно-вежливо ответил Иллиан. — Не могу сказать, что помню.