ДРАКОНЫ СЕВЕРА - Алексей Фирсов

Потеряв вождя, конфланская армия после недолгих переговоров погрузилась в Гарвесте на корабли и отбыла на родину. Спустя месяц я щедро расплатился с тевтонцами, и Фрусберг также отплыл на родину. У императора Иммануила появились деньги, и он решил продолжить борьбу с Конфланией за гегемонию на континенте. Часть сокровищ Бранхэрда отправилась к императору от моего имени. На континенте мне необходим союзник.

Мария Соммерсби исчезла без следа. Фостер ее розыскивает, но пока без результата. Моя свояченица ловкая особа…

Она последняя из рода Соммерсби. Но если она не солгала, последний барон — наш с нею сын. Вот только где его искать?

Возвратившись в лагерь своей армии, я услышал печальную новость. Мой оруженосец Ричард, брат Адель, сбежал из манора Хаттон вместе с дочерью сьера Хаттона, Агнесс. Они уплыли на лодке. Девчонка вскружила ему все‑таки голову.

Неподалеку от Виллара на реке их заметил патруль тевтонцев. К берегу прибило лодку уже с мертвыми телами. Огонь аркебуз оказался удивительно меток.

Постояв немного на обрыве над оврагом, я возвращаюсь обратно к кострам, сопровождаемый по бокам братьями Макнилл. Они идут не рядом, а в шагах десяти — создавая мне иллюзию одиночества… Разве может король быть одинок?

От костров тянет вкусно жареной олениной. Топает вокруг костра, взяв Клоди за руку, мой сын Карл. Он сосредоточен и неулыбчив.

Зато Грант, заливаясь смехом, убегает от Виолетты. Девчонка сама киснет от смеха, но погоню продолжает.

Я выдал Молли замуж за Фостера, барона Бейли, чем удивил их обоих чрезвычайно. Баронесса Бейли сейчас перебирает струны лютни, но взгляд ее преследует меня.

Грета вышла замуж за коннетабля графа Жасса, и теперь они обживаются в новом замке неподалеку от Гарвеста. Тевтонка всплакнула при расставании и тяжело вздохнула, когда я шепнул ей на ухо.

— Я исполнил твое желание, милая…

В разговоре со мной Жасс, краснея и бледнея твердо потребовал, чтобы я прекратил связь с его женой.

— Семюель, связь уже прекращена, и ты можешь быть уверен, твоя жена для меня неприкосновенна.

Доротея Харпер держится со своим братом немного особняком от прочей компании. Но по ее блестящим глазам я вижу, что приглашение на королевскую охоту для нее радостное событие. Она прекрасно выглядит, и я уже начинаю рассчитывать, когда выпадет свободный день для поездки в Харперхолл.

Гвен и Кайл, раскрасневшиеся, румяные, азартно спорят по поводу оконченной охоты. Под моим взглядом они смолкают.

Барон Норберт с поклоном поднес мне кубок с вином и наколотый на серебряную вилку кус оленины, истекающей соком. По обычаю я произношу первый тост:

— Друзья мои, за удачную охоту!

На мои плечи падают сверху желтые кленовые листья.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

ПРИНЦ КАРЛ

Отец обожает дарить подарки. Но самое главное, он умеет их дарить. Мне и брату он всегда дарил то, что нам было нужно, чего мы хотели в данный момент.

Как он угадывал?

Грант это объяснял просто

— У стен есть уши, дорогой братец! И эти уши принадлежат скользкому Фостеру!

Барон Фостер Бейли, неприятнейший тип, с угодливой улыбкой и почти черными пустыми глазами, занимал должность королевского конюшего. Но к лошадям он не приближался — он шпионил за всеми, и все про это знали.

Грант считал, что многие слуги и стражники являются ушами этого нашего конюшего.

Фостер же докладывал отцу обо всем и обо всех.

Честно говоря, мне слабо в это верилось. Зачем королю Севера знать все эти мелкие сплетни — кто кого любит, кто кого ненавидит, кто с кем спит?

Но Грант стоял на своем. Он вообще-то очень настырный, мой брат. Его нелегко убедить или переубедить.

«Упертый как баран!» — В сердцах сказал как-то наш наставник по верховой езде Гвен Макнилл. А Гвена, надо сказать, трудно вывести из себя!

Так вот — о подарках.

К нашему пятнадцатилетию отец подарил нам с братом иноходцев-трехлеток. Причем одинаковой масти. Своего Грант назвал высокопарно «удар грома». А я своего просто — «серый».У меня был теперь свой конь! Весь месяц я ходил, не касаясь земли от радости.

Конюшня стала нашим любимым местом. Мы крутились вокруг своих лошадок, подкармливали их, гладили, расчесывали гривы. Конюхам наши визиты ужасно не нравились, но по молодости лет этого мы не замечали. Да и какое нам дело до эмоций простолюдинов?

Какое блаженство — когда благородное животное аккуратно своими мягкими губами берет с ладони кусочек хлеба или засахаренное яблоко! От этого щекотливого касания замирает сердце!

Пришла весна и, оседлав своих любимцев, мы помчались по холмам и дорогам нашего королевства — счастливые и гордые как молодые боги!

Наши пажи не успевали за нами!

День шестнадцатилетия.

Мы с Грантом получили по замку. Новенькие замки в предгорьях отец подарил нам.

Замок Баллин на юго–западе, в устье Клайва получил Грант, а я получил замок Корфи в тридцати милях от Харперхолла.

Став владельцами замков, мы не перестали жить во дворце под присмотром отца. Отец назначил в эти замки своих коннетаблей, которые присматривали за порядком и за слугами. Но летом, на все три месяца мы разъехались по своим владениям и жили маленькими королями, со свитой и развлечениями по вкусу. И без надзора со стороны отца! Мы хотели самостоятельности, и мы ее получили.

Гранта интересовала только охота. Он завел себе стаю охотничьих собак и все лето гонял дичь в устье Клайва.

Охота меня мало интересовала, да и собаки меня не терпели. Бедные псы при моем появлении завывая поджимали хвосты и удирали прочь.

В первое лето я проскучал в замке. Мои пажи и оруженосцы охотились по окрестностям, но я только выезжал на прогулки на Сером. Мой любимый маршрут был от замка Корфи до бастиона на перевале. Я выезжал утром, обедал с офицерами на бастионе и к вечеру возвращался назад. В прошлое лето я много читал. Только эмоции и переживания героев рыцарских романов скрашивали мою жизнь и сокращали время летнего «изгнания». Так я про себя называл эти летние каникулы.

Да, и еще шахматы! Правда, мой партнер — коннетабль замка граф Макгайл, был совсем никудышным противником. Он дремал, делая вид, что размышляет над ходом. Мой паж Герт, внук Макгайла, умел играть, но постоянно мне подыгрывал. Меня это злило.

Осенью, когда мы вернулись во дворец, отец, смеясь, обнял нас и подвел к зеркалу.

Грант — рослый, загорелый, а я бледный и худой. О, боги! Какой контраст!

Итак — завтра наш семнадцатый день рождения.

Что подарит нам отец?

Я промаялся в размышлениях и уснул далеко за полночь.