Взлет и падение Третьего Рейха - Уильям Ширер

Честолюбивые замыслы дуче относительно Балкан были не менее безумными, чем замыслы Гитлера, причем они так пересекались, что еще в середине августа немцы предостерегали Рим от каких бы то ни было авантюр в Югославии и Греции. «Это настоящий приказ остановиться по всей линии», — записал Чиано в дневнике 17 августа. Муссолини отказался, по крайней мере на время, от своих планов, сопряженных с обретением военной славы на Балканах, что и подтвердил в почтительном письме Гитлеру от 27 августа. Однако перспектива быстрого и легкого захвата Греции, который компенсировал бы в какой-то степени ослепительные победы партнера, оказалась слишком заманчивой для чванливого фашистского цезаря, сколь обманчивой эта перспектива ни являлась.

22 октября он определил дату внезапного нападения на Грецию — 28 октября и в тот же день написал Гитлеру письмо, датированное задним числом — 19 октября, в котором тонко намекал на задуманную акцию и весьма туманно говорил о ее характере и дате осуществления. Он опасался, как записал в тот день в дневнике Чиано, что фюрep отдаст ему «приказ» остановиться. Гитлер и Риббентроп узнали о планах дуче, возвращаясь специальным поездом из Франции. По приказу фюрера нацистский министр иностранных дел на первой же немецкой станции позвонил Чиано в Рим и настоял на немедленной встрече глав держав оси. Муссолини предложил встретиться 28 октября во Флоренции, и когда немецкий диктатор, выйдя из своего вагона рано утром, поздоровался с ним, дуче, весь сияющий, с выдвинутым вперед подбородком, доложил: «Фюрер, мы на марше! Сегодня на рассвете победоносные итальянские войска пересекли греко-албанскую границу».

Судя по имеющимся источникам, Муссолини испытал огромное удовольствие, отомстив другу за все предыдущие случаи, когда фюрер нападал на ту или иную страну, предварительно даже не поставив в известность своего итальянского союзника. Гитлер пришел в ярость. Этот безрассудный акт, предпринятый против стойкого врага в самое неподходящее время года, грозил спутать на Балканах все карты. Фюрер, как он писал немного позднее итальянскому диктатору, спешил во Флоренцию в надежде предотвратить этот шаг, но прибыл туда слишком поздно. Шмидт, присутствовавший при их встрече, утверждает, что нацистский лидер сумел сдержать свою ярость.

«В тот день фюрер выехал на север с горечью на душе, — писал позднее Шмидт. — Он был расстроен трижды: в Андае, Монтуаре и теперь в Италии. Долгими зимними вечерами в течение последующих нескольких лет эти обременительные поездки были предметом неоднократных горьких упреков в адрес неблагодарных и ненадежных друзей, партнеров по оси и лживых французов».

Тем не менее нужно было что-то делать, чтобы продолжать войну против Англии, особенно теперь, когда вторжение на Британские острова стало невозможным. Едва фюрер вернулся в Берлин, как встал перед необходимостью немедленно действовать, так как армии дуче потерпели в Греции полное фиаско. В течение недели «победоносные» итальянские армии были разбиты наголову. 4 ноября Гитлер вызвал на совещание в имперскую канцелярию в Берлин Браухича и Гальдера из ОКХ и Кейтеля и Йодля из ОКВ. Благодаря записям в дневнике Гальдера и докладу Йодля, обнаруженному в числе захваченных документов, мы теперь знаем о решениях нацистского диктатора, которые нашли воплощение в Директиве № 18, изданной Гитлером 12 ноября.

Влияние германских военно-морских сил на стратегию Гитлера становилось очевидным, как необходимость что-то предпринять в связи с неудачами итальянцев. Гальдер отмечает у фюрера «отсутствие доверия» к итальянскому руководству. В результате было принято решение не посылать никаких немецких войск в Ливию до тех пор, пока армия маршала Родольфо Грациани, продвинувшаяся в сентябре на 100 км в глубь Египта к Сиди-Баррани, не достигнет Мерса-Матрух, для чего необходимо проделать еще 125 км вдоль побережья, что произойдет не раньше Рождества, если вообще произойдет. Между тем были составлены планы по отправке пикирующих бомбардировщиков в Египет для нанесения ударов по английскому флоту в Александрии и минирования Суэцкого канала. Что касается Греции, то итальянское наступление там, как заявил Гитлер своим генералам, было «прискорбной ошибкой» и, к несчастью, создало угрозу позициям Германии на Балканах. Оккупировав острова Крит и Лемнос, англичане получили авиационные базы, откуда они смогут бомбить румынские нефтеносные районы, а направив свои войска в Грецию, — создать угрозу позициям немцев на Балканах. Чтобы предотвратить такое развитие событий, Гитлер приказал армии немедленно подготовить планы вторжения в Грецию через Болгарию силами по крайней мере десяти дивизий, которые сначала будут направлены в Румынию. «Полагаю, что Россия останется на нейтральных позициях», — добавил фюрер.

Однако основное внимание на совещании 4 ноября, как и в Директиве № 18, было уделено подрыву британских позиций в Западном Средиземноморье. Директива предписывала «захватить Гибралтар и закрыть пролив», «не допустить, чтобы англичане закрепились в другом месте Пиренейского полуострова или на островах Атлантического океана». Операция по захвату Гибралтара, Канарских островов, принадлежащих Испании, и португальских островов Зеленого Мыса получила название «Феликс». Военно-морским силам предписывалось изучить возможность оккупации острова Мадейра, а также Азорских островов. Не исключалась и оккупация Португалии. С этой целью была разработана операция «Изабелла», для осуществления которой предполагалось сосредоточить на испано-португальской границе три немецкие дивизии.

Наконец, предусматривалось отпустить часть французского флота и некоторое количество войск, чтобы французы сами могли защищать свои владения в Северо-Западной Африке от англичан и отрядов де Голля. «Из выполнения этой задачи может развиться в полной мере участие Франции в войне против Англии», — говорилось в директиве Гитлера.

В новых планах Гитлера, объявленных генералам 4 ноября и изложенных в директиве неделей позже, детально рассматривались чисто военные вопросы, в частности, захват Гибралтара одним смелым ударом. Это, вероятно, произвело должное впечатление на руководителей армии своей смелостью и продуманностью. Однако в действительности это были полумеры, которые не могли дать ожидаемых результатов, так как частично зиждились на обмане. Он заверил своих генералов 4 ноября, как отмечает Гальдер, будто только что получил от Франко новые заверения в том, что каудильо присоединится к войне, но это, как известно, было неполной правдой. Задачи по изгнанию англичан из Средиземноморья представлялись вполне оправданными, но выделенных для их осуществления сил было явно недостаточно, особенно если учесть слабость Италии.

Штаб военно-морских сил указал на это обстоятельство в жестких формулировках меморандума, который Ре-дер передал Гитлеру 14 ноября. Провал итальянского вторжения в Грецию — войска Муссолини были вышвырнуты оттуда на территорию Албании и продолжали отступать — не только существенно усилил стратегические позиции Англии на Средиземном море, но и, по мнению моряков, укрепил ее престиж во всем мире. Что касается итальянского наступления на Египет, то руководители флота прямо заявляли Гитлеру: «Италия никогда не осуществит наступление в Египте Итальянское руководство никудышное. Оно не понимает обстановки. Итальянские вооруженные силы не имеют ни хорошо обученного руководства, ни надлежащей боеспособности, чтобы осуществить требуемые операции в районе Средиземного моря быстро, решительно и успешно». Поэтому, говорилось в заключении меморандума, эта задача должна быть осуществлена Германией. «Борьба за африканский регион является первостепенной стратегической целью военных действий Германии в целом… Это имеет решающее значение для исхода войны».

Однако доводы моряков не убедили нацистского диктатора. Войну на Средиземноморье и в Северной Африке он рассматривал только как второстепенные операции на пути к решению своей главной задачи. Когда адмирал Редер 14 ноября изложил ему стратегические концепции военно-морских сил, Гитлер ответил, что «все же склонен к демонстрации своей силы против России». В самом деле, он был более чем когда-либо склонен к этому, ибо Молотов только что покинул Берлин, вызвав гнев фюрера. Когда адмирал встретился с Гитлером после Рождества и доложил об упущенных возможностях на Средиземноморье, тот воспринял это без особого беспокойства. К доводам Редера, что победа англичан над итальянцами в Египте и растущая материальная помощь, получаемая ими от Соединенных Штатов, требуют сосредоточения всех немецких ресурсов, чтобы покончить с Англией, и что операцию «Барбаросса» следует отложить, пока не будет повержена Британия, Гитлер остался глух.