Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джон Эйлер – профессиональный школьный учитель, преподаватель естественных наук, а также автор нескольких отличных полярных книг и большого количества статей, связанных с полярными исследованиями. Увлеченно Эйлер говорит о Хейсе:
Джон Эйлер
«Он настолько отличался от Пири, насколько один человек может отличаться от другого. Пири был мечтателем, ищущим приключений. Он совершенно свободно признал, что надеялся, достигнув Северного полюса, снискать славу Колумба и, что важнее, наслаждаться этой славой всю оставшуюся жизнь…
Доктор Хейс, в отличие от Пири, был исследователем. Бывший почетный студент Кембриджа, он прежде всего был человеком науки. Оставив дерзкие предприятия на долю других, он посвятил себя менее романтичной, но гораздо более познавательной жизни ученого. Главный его жизненный мотив можно свести к единственному вопросу, который он часто задавал себе: “Что есть истина, исходя из имеющихся фактов?..” Если бы доктор Хейс интересовался жизненным циклом японского жука, то спящую собаку Пири никто бы не потревожил. Но на самом деле Хейс был поглощен страстью к Арктике, не менее сильной, чем страсть Пири, но намного более осмотрительной».
В самом сжатом виде Эйлер перечисляет 10 аргументов Хейса, доказывающих, что Пири не был на полюсе ни 6 апреля 1909 года, ни в любой другой день. На первом месте, понятно, нереальная скорость Пири 8 и 9 апреля и в целом во время путешествия от лагеря Бартлетта на север и обратно. Приведем еще несколько аргументов.
Обложка журнала Bluebook. Под портретом Р. Пири слова: «Этот человек был лжец! Доказательство того, что адмирал Пири не открыл Северный полюс, смотри на страницах 6–15». Заголовок статьи Эйлера: «Грандиозная ложь о Северном полюсе»
«Он был слишком стар и искалечен, чтобы совершить такой напряженный переход. Последующая проверка его физических способностей доказала, что он не в состоянии сделать это[371].
Дневники, которые он вел во время путешествия, так и не были обнародованы, а опубликованный отчет был туманным, что позволило скрыть факты…
Его способ навигации был совершенно несостоятельным ни для определения местоположения, ни для подтверждения его заявления…
Во всех своих опубликованных работах он предстает тщеславным и эгоистичным человеком, который просто должен получить признание за достижение полюса, даже если сам знает, что потерпел неудачу».
Итог такой:
«К сожалению, содержание книги доктора Хейса не того рода, чтобы обеспечить ей место в списке бестселлеров… Книгу вскоре перестали печатать, и небольшое число проданных экземпляров осело на стеллажах библиотек и на книжных полках энтузиастов арктических исследований.
Для доктора Хейса это не стало разочарованием. Его целью никогда не было участие в сенсационном разоблачении легенды Пири. Им двигали в первую очередь научные побуждения. Он хотел всего лишь установить факты и изложить их. Сделав это, он чувствовал, что его работа выполнена, а далее время расставит все по местам.
Сегодня… миф о Пири все еще живет. Одна из последних надежд на его искоренение умерла вместе с доктором Хейсом в 1936 году. По его мнению, большее преступление было совершено не Пири, а обществом, которое предпочитает чувства фактам и продолжает верить в грандиозную ложь о Северном полюсе».
Многие поклонились Хейсу, а многие его возненавидели. Дочь Кука Хелен Кук-Веттер в 1953 году в поисках документов, необходимых для реабилитации отца, познакомилась с архивом безоговорочного сторонника Пири, его биографа Уильяма Хоббса. Хелен поделилась с Лилиан Киль: «Его ненависть… была злобной. Он был вне себя от радости, когда узнал, что Хейс умирает от рака и уже ничего не сможет написать о Пири».
Но вернемся к Эйлеру. Восторгаясь доказательствами Хейса, писатель задает себе, да и всем нам, вопрос, почему же, несмотря на столь убедительные разоблачения, по-прежнему существует общее мнение, что Пири побывал на полюсе? Ответ писателя:
«…Беспрецедентная реклама предприятий Пири. Его поддерживали национальные газеты. Миллионеры поддерживали его на словах и финансами. Даже президент Теодор Рузвельт официально благословил его экспедицию… По сути, общественность была заранее убеждена, что Пири не может не справиться.
Следующая причина заключалась в том, что, несмотря на свои неудачи, Пири много раз бывал в Арктике. Какими бы скудными ни были реальные, неприукрашенные результаты его экспедиций, в глазах общества он обрел статус великого исследователя с колоссальным опытом. Публика не знала о его технической некомпетентности. Все, что она понимала, – Пири пытался дойти до полюса, пытался так долго, что уже и не вспомнить, когда он начал, и рано или поздно должен был его получить.
И наконец, Пири обладал определенной харизмой, благодаря чему у него было множество друзей, значительная часть которых занимала высокое положение в географических кругах».
Мы слышали от Левина, что географические общества награждали Пири из «определенных дипломатических соображений». Схожее высказывание приписывается знаменитому океанографу принцу Альберту из Монако[372].
«…В конфиденциальной обстановке научных встреч и географических сообществ принц Альберт, бывший чрезвычайно прямолинейным человеком и гордившийся тем, что он “честный моряк”, всегда утверждал как географ, что Пири никогда не достигал полюса, и говорил, что отчетные данные Пири содержат… все доказательства того, что они “были придуманы, а не написаны на месте”.
Как утверждается, принц заявил, что научные данные, представленные Пири как полученные на самом полюсе, – выдумка, основанная на реальных наблюдениях, сделанных в 80 милях от полюса… Говорят также, будто он заявил, что весь научный и географический мир знал этот секрет, но из уважения к личности Пири и чувствам американцев эти убеждения никогда не оглашались».
Добавим еще одну причину того, что имя Пири сохраняется в летописи Северного полюса, сформулированную Хеншоу Уордом: «Идея о том, что два исследователя обманывают всех одновременно, была слишком фантастична, чтобы рассматривать ее всерьез».
Мы говорили об этом. Обвинения, предъявленные Куку, определили недоверие к самому Пири, и какой-то период подозрения существовали по отношению к обоим путешественникам. Но новые наветы Пири и умело организованная пропагандистская кампания усилили давление на доктора в тысячу раз, и вердикт Копенгагенского университета зажег не столько красный свет для Кука, сколько зеленый для Пири. Представить
