Ямата-но Орочи - Олег Георгиевич Чудинов

череда образов ее собственной мучительной смерти. Комок подкатил к горлу прежде, чем она смогла взять волю в кулак и подавить чужую жажду убийства в себе. Но даже после этого глава клана не могла избавиться от иллюзии, окружающей Пятого Мизукаге тени — лика кровожадного демона, словно сошедшего со стен Храма Масок Узумаки.

Киригакуре но Киджин — Демон Скрытого Тумана и его Неистовый Ками не был готов уступать какой-то марионетке. Наверное, это удивило даже Кьюкьёку, потому что он не заметил, что оставленный мечом Забузы вихрь и не думал утихать, а наоборот, становился все сильнее, стремительно набирая мощь. Гул ветра взревел за мгновение. Тонкая струйка вихрящейся дымки обратилась неистовым смерчем. Все вокруг утонуло в поднятом ветром сером прахе, мимо барьера полетели вырванные из земли скалы.

Обвивающий Мокуджин дракон с ревом набросился на черную воронку смерча. Потоки воздуха и поднятые ими камни вгрызлись в древесную плоть. Техника Мокутона начала разлетаться в щепки и тонуть в пучине вихря.

— Это не Футон! — старалась перекричать рев ветра Кушина. — Стихия Тайфуна! Этот извращенец здесь!

Акичи только хотела спросить, о ком Кушина говорит, как следующий вдох ожег горло внезапным морозом. Резкий холод защипал кожу, пропитанные кровью волосы застыли сосульками. Изо рта Акичи вырвалось облачко пара, смешиваясь с безумно кружащимися в воздухе снежинками. Пожравшая древесного дракона воронка смерча внезапно извернулась в воздухе спиралью и обрушилась вниз. Длинное извилистое тело вихря танцевало в воздухе, а на его конце ощерилась зубастая пасть. Которая крепко вцепилась в горло Мокуджин. Брызги льда рванули в стороны, обугленная до черноты кожа древесной статуи побелела, толстая пушистая шуба изморози росла от шеи в стороны. Мороз сковывал дерево.

В ледяном аду сквозь бушующую метель и черные вихри вверх взмыла окутанная паром черная тень. Смазанный образ напоминал демона с занесенным для удара гигантским мечом. Он пронесся по небу и врезался в голову Мокуджин. Надсадный треск. Кьюкьёку успевает отпрыгнуть назад, в последний миг выскользнув из ледяных оков. Голову истукана расколола неровная трещина. Ледяная шуба на древесной статуе осыпается, она сама медленно заваливается и словно утопает в поднятой ветром пепельной метели.

— Стой! — резко крикнула Акичи, когда звуки схватки начали отдаляться и растворяться в серой мгле.

— Но я же!.. — обиженно оглянулась на главу клана Кушина, которая уже навострилась умчаться вслед за Кьюкьёку.

— Ты нужна мне, — напряженно сказала Акичи. — Они выиграют время. Я — битву. Останься.

Кушина обиженно надулась, завистливо глядя в сторону отдаляющихся звуков боя. Акичи же прижала локти к телу, чувствуя, как жжет сквозь одежду кожу деревянная маска за пазухой. Глава Узумаки переглянулась с верно ожидающей поблизости Тахири и кивнула ей. Осталось еще немного.

Акичи многое пережила вместе с Тахири. Все их поколение много пережило. Падение Узушио. Обретение нового дома. Войны. Долгие годы на войне. Они слишком сильно отразились на них. Акичи не чувствовала страха, хотя скоро готовилась применить опасную технику. И Тахири спокойна, хотя скоро ей, возможно, придется расстаться с жизнью, отдав всю чакру своей главе. Акичи сейчас не хватало только Котоширо рядом…

Хотя так даже лучше. Пусть он будет далеко. Пусть останется жив и воспитает их детей.

Чужая чакра коснулась главы Узумаки и влилась в ее меридианы свежей волной. Шиноби по приказу Тахири начали передачу чакры. Время пришло.

Закрыв зеленые глаза, Акичи глубоко вздохнула. Решительно подняла к своему лицу белую маску, которая так долго жгла ей кожу, прячась под разгрузочным жилетом. Угрожающий демонический лик с короткими рогами, скупой клыкастой улыбкой и выразительным коварным взглядом пустых глазниц. Узумаки не успела донести маску, как та сама задрожала, вырвалась из ее рук и упала на лицо. Акичи замерла на миг. И распахнула рот в немом крике.

Это всегда было больно. Чужая воля влилась в ее тело и переплелась с ее собственной. Мышцы свело судорогой, Акичи выгнулась дугой и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Чакра жгла изнутри, ее мощь подняла Узумаки в воздух. Меридианы кейракукей вспыхнули, наполнившись новой силой. Ее тело затряслось в припадке и заметалось из стороны в сторону, словно в диком танце. В Танце Одержимости. Одержимости ками, чей разум навис над Акичи. И она склонилась перед ним. Чтобы самой уже перестать быть человеком. Чтобы стать ками.

Стать Богом-Драконом.

Боль отступила. Ее танец остановился. Глава Узумаки замерла в неестественной позе и медленно выпрямилась, плавно опускаясь на землю. Мрак за глазницами белой маски рассеялся алым светом. Багряные очи опустили свой взор на мир. Духовное давление незримой волной пронеслось в стороны от Акичи, заставляя невольно склониться стоящих подле нее шиноби. Даже Кушина, упрямо набычившаяся и облаченная в чакру Девятихвостого, наклонила голову. Даже зверь внутри джинчурики, которого теперь Акичи ощущала, испытывал уважение.

Акичи слабо выдохнула, окинув округу новым взглядом. Алые глаза позволяли видеть все вокруг до горизонта и дальше. Мир стал словно ее частью, природная энергия текла сквозь нее беспокойной рекой. Узумаки почувствовала биение жизни в людях вокруг, их эмоции и их мысли. Она ощутила мощь текущих в земле потоков Драконьих Жил. И узрела грань, которая была везде и нигде одновременно. Грань между живым и мертвым. Понятным и наполненным солнечным светом миром и миром наполненным сумрачными созданиями, мыслями и чувствами. Та часть сознания, которая осталась за Акичи, испытала восторг от переполнившего ее могущества, от полноты ощущений. И она увидела сонмы наступающих тварей. Увидела и поняла их суть. Это клоны Джуби. Маленькие и созданные им для самозащиты. Крупица его истинной мощи, которую Акичи теперь могла ощутить. Безудержный океан энергии далеко впереди, могущественная стихия. Которой она теперь могла противостоять.

— Рюджин-сама! — с благоговением в голосе позвала Тахири, не смея поднять взгляд и слепо протягивая Акичи длинный сверток белоснежной шелковой ткани.

Акичи дрогнула. Она вытянула руку в сторону Тахири, притягивая сверток