Pink Floyd. Закат дольше дня - Игорь Котин

Роджеру и Нику нравится записывать звуковые эффекты. На концертах мы пользуемся квадрофоническими записями эффектов, поэтому можем микшировать и балансировать звук. Стук сердца подразумевает состояние человека и задаёт тональность музыке, которая описывает чувства, переживаемые человеком в течение жизни. Посреди хаоса – красота и надежда для человечества. А эффекты нужны для того, чтобы помочь слушателю понять, о чём это произведение.

Поразительно: микшируя финальную песню «The Dark Side of the Moon», мы считали, что каждому понятно, о чём альбом, но до сих пор многие люди, в том числе наши звукоинженеры и водители, когда мы их спрашиваем, не могут сказать, о чём эта пластинка. Они просто теряются – и я очень удивлён. Они не поняли, что наш альбом о тех стрессах, которые могут довести молодого парня до безумия.

На самом деле я не знаю, понятны ли слушателю наши песни, но надежды не теряю. Наша музыка о неврозах, но это не означает, что мы невротики. Мы просто в состоянии понять и обсудить подобное. Само название альбома подразумевает сумасшествие. Тёмная сторона в обиходной речи имеет отношение к подсознательному и неизведанному, к тому, что происходит внутри людских голов.

Каково будущее Pink Floyd (1973 год)?

Кто знает? Я не провидец. У нас много хороших идей. Главное – постараться их осуществить. Опасно говорить об идеях или швыряться ими, если не претворяешь их в жизнь. У нас есть планы поставить где-нибудь театрализованное шоу. Также мы хотим купить в Лондоне студию с репетиционным залом.

Выбор из двух прекрасных:

Я несколько критично отношусь к «The Dark Side of the Moon». Я понимаю, что нелепо критиковать столь удачный альбом, но я высказывал свои замечания и раньше. Мне кажется, что в одном-двух случаях средства воплощения идей оказались слабее, нежели сами идеи. Я считал, что нам стоит попробовать ещё поработать над связями между идеями и средствами их выражения, чтобы и те, и другие обладали одинаковой магией, что ли. Именно эту мысль я активно пытался продвинуть, когда мы работали над «Wish You Were Here». Некоторые недооценивают этот альбом, но только не я. Я считаю его самым цельным нашим альбомом. Он оплакивал не только утрату Сида, но и нас самих – команду людей ищущих. Мы ведь были людьми, нацеленными на поиск, на создание музыки, в которой были бы смысл и душа.

Последовавший за «The Dark Side of the Moon» период работы над «Wish You Were Here» был странным временным отрезком. Мы достигли всего, действительно всего, чего можно было желать. В тот момент мы несколько отдалились друг от друга, и Роджер был не единственным, кто заметил эту отчуждённость.

Но отчуждённость стала частью магии альбома. Она помогла его создать. И я нисколько не сожалею, что всё складывалось именно так… Может быть ты и страдаешь в каком-то смысле, но небольшие страдания нередко вдохновляют на великие свершения. Бессмысленно пытаться понять, как что-то столь хорошее, как этот альбом, смогло родиться среди тех довольно бессодержательных чувств, что мы тогда испытывали.

Об альбоме «David Gilmour» (1978 год):

Для самовыражения сольная пластинка – вещь хорошая, но высокого качества от неё ожидать не стоит, поскольку лишь в групповом творчестве шелуха и мякина отсеиваются от истинного зерна. И выход моего альбома не означает расформирования Pink Floyd. До тех пор, пока мы чувствуем, что совместная работа даёт стоящие результаты, нам нет смысла эту работу прекращать.

Переломный 78-й:

Мы никогда сразу же по завершении одного проекта не начинали работать над другим, мы всегда брали небольшой перерыв. Меня уговорили мои старые друзья, с которыми я выступал до Pink Floyd, что мы должны собраться и без репетиций записать альбом, немного повеселиться. В это же время Рик занимался своим альбомом. Когда мы снова встретились в студии в Лондоне, Роджер заявил, что хочет делать один из двух проектов, над которыми работал всё это время в своей домашней студии. Он пришёл с двумя довольно хорошими, длинными демозаписями. Мы решили, что «The Wall» станет тем проектом, над которым мы станем работать, когда в сентябре снова соберёмся вместе.

«The Wall»:

Альбом создавался в три этапа. Первый – в «Britannia Row», в Лондоне: изучение материала, развитие идей, запись на демоленту. Потом Франция, где мы записали большую часть альбома, и Лос-Анджелес – там мы закончили и смикшировали его. Во Франции мы работали очень много и напряжённо. Удивительно, как много мы сделали за сравнительно короткий срок.

Роджер, безусловно, являлся одним из основных продюсеров, поскольку это была его идея, и он очень хорошо разбирался со многими вещами, связанными с продюсированием. Я всегда был одним из продюсеров альбомов Pink Floyd, и, несмотря на то, что я не слишком часто спорил с Роджером относительно стихов, полагаю, о музыке я знал столько же, сколько и другие участники группы, или люди, помогавшие нам. Поэтому я давал довольно полезные советы. Боб Эзрин отчасти помогал смягчить многочисленные и жаркие споры между Роджером и мной.

Мы просто сидели и спорили. Кто-то говорил: «Это мне не очень нравится», кто-то нечто иное в этом же духе, и тогда Роджер мрачно смотрел на всех и на следующий день приходил с чем-то совершенно замечательным. Он довольно спокойно относился к нашей критике во время работы над «The Wall», но стал менее терпимым, когда мы работали над «The Final Cut».

У нас с Роджером сложились довольно хорошие отношения. Да, мы часто спорили, иногда сильно, у нас случались творческие разногласия, но не было никаких личных амбиций. Не думаю, что мы спорили по поводу того, кому исполнять ведущий вокал. Роджера это не слишком волновало, и мы добивались желаемого. Песни, подобные «Comfortably Numb», являются, на самом деле, последними угольками нашего с Роджером творческого союза – моя музыка, его слова. Я сочинил основную часть мелодии, дал Роджеру этот набросок, он сочинил некоторые слова, пришёл и спросил: «Я хочу спеть эту строчку, можем ли мы увеличить тут количество тактов, чтобы я мог это сделать?» Я ответил: «Ладно, добавлю что-нибудь».

«Astoria»:

Посудина была построена в 1912 году английским антрепренёром Фредом Карно. Он был тем самым парнем, кто открыл Чарли Чаплина и Стэна Лорела. Он хотел, чтобы у него был свой собственный угол, своя явка, ну или что-то в этом роде… Судно никогда не предназначалось для того, чтобы плавать. Исключительно – дом на воде. Если вы думаете передвинуть его, нужно брать канат и буксировать. Я хотел сделать его настолько хорошим, насколько возможно, в разумных пределах, в смысле звука, и чтобы не долбаться с этим помещением слишком много.

Разъяснение по поводу очередного альбома:

У меня был ряд проблем в связи с тем направлением, которое группа взяла в недавнем прошлом, пока не ушёл Роджер… Я думаю, песни были слишком словесны – и поэтому, раз уж значение слов было столь важным, музыка только обслуживала текст, а сама не очень воодушевляла. «The Dark Side of the Moon» и «Wish You Were Here» были столь успешны не только из-за вклада Роджера, но также из-за того, что там был лучший баланс между текстом и музыкой, нежели на самых недавних альбомах. Вот я и старался сделать в «A Momentary Lapse of Reason» фокус больше на музыку, сохраняя этот баланс.

О своей жизни и вкусах (1989 год):

У меня четверо детей: три дочери и сын. Чудные ребята. Очень люблю играть с ними – мне и самому до сих пор нравятся игрушки. Особенно мальчишеские.

Мне симпатичны люди, создающие музыку из любви к ней. А вокруг масса таких, кто ''делает'' музыку, гоняясь за сиюминутным успехом, деньгами и славой. Мне они неинтересны.

Пока что не видел повода испугаться: Господи, эти люди выбьют нас! Нравятся U2, Стинг – талантливейший музыкант, хотя что-то в нём смущает. Хороша Шаде – и в пении, и в движении, но я не вижу ничего нового, оригинального.

Я не приемлю правил музыковедов и журналистов, холодно препарирующих музыку на жанры и стили. Музыка должна быть хорошей, и только. Хорошая музыка должна заставить нас танцевать, думать, плакать… Мы, например, в своем творчестве испытываем влияние русской классики, английской народной музыки, американских блюзов…

Отношения с Уотерсом в первые годы после его ухода из группы:

Мои отношения с Роджером таковы: никаких отношений нет. Я вижу его подпись на пачке чеков за авторство,