Бегущий по лезвию бритвы - Филип Дик

Кто-то смеялся, кто-то заливался дурацким смехом. Это был смех Палмера Элдрича, но исходил он…

«Это смеюсь я, Барни Майерсон».

Он посмотрел на свои руки. Левая — морщинистая, бледно-розовая, покрытая мелкими бесцветными волосками. Правая — блестящая, гладкая, мощная…

Он разом понял все. Палмер Элдрич последовательно шел именно к этому — он заместил его, Барни, собой.

«И убьет Лео Булеро не кого-нибудь, но именно меня, — подумалось ему. — И в память об этом люди возведут памятник…

Я — Палмер Элдрич. И дай бог, чтобы Эмили ответила мне отказом».

Глава 12

Одной рукой он касался Терры, другой доставал системы Проксимы Центавра. Человеком он уже не был, назад вернулось нечто другое. Он обладал огромной силой. Он мог одолеть смерть.

Но он не был счастлив, ибо был совершенно одинок. И потому он пытался повести за собой других — он хотел, чтобы они стали такими же, как он.

Среди прочих был и Барни Майерсон.

— Майерсон, — сказал он. — Скажи мне, черт возьми, что же ты при этом теряешь? Женщину, которую ты некогда любил, вернуть невозможно, и повинен в этом только ты сам. Дальше. Ты вдруг решил, что все это время ты жил неправильно. Но скажи мне, кто в этом виноват? И разве возможно исправить всю твою прошлую жизнь? И наконец, последнее — то, что ты сознательно исключил из своей жизни, не сможет вернуться к тебе в прежнем своем качестве. Ты, надеюсь, понимаешь смысл сказанного?

Молчание.

— И еще. Ты забываешь об одном немаловажном обстоятельстве, — продолжил он. — Она стремительно деградирует, и повинна в этом так называемая эволюционная терапия, изобретенная немецким костоправом, которому самое место в каком-нибудь нацистском концлагере! Она вовремя остановилась, вернее, ее вовремя остановил супруг, но даже тех двух-трех сеансов было достаточно для того, чтобы она стала другой. Как и прежде, она продолжает лепить вазочки, как и прежде, они пользуются успехом, но наделе она уже не та, что была прежде! Я думаю, она вряд ли понравилась бы тебе, встреться ты с нею сейчас. Ни прежней глубины, ни прежнего ума… Вернись она к тебе, и ты тут же захочешь уйти. Того, что было прежде, уже не будет.

Он выдержал долгую паузу и наконец услышал в ответ:

— Ты прав.

— Тогда скажи, куда бы ты хотел отправиться? — спросил он у Барни. — Марс? Если не Марс, то что — Терра?

Тот, другой, которого звали Барни Майерсон, ответил:

— Нет. Я ведь по своей воле ее покинул, мне там делать нечего.

— Хорошо, значит, не подходит и Терра… Что у нас остается? — Немного подумав, он продолжил: — Остается Проксима. Ты никогда не видел ни Проксимы, ни ее обитателей. Кстати, ты, наверное, уже догадался, что я являюсь мостом — мостом между двумя нашими системами. Они в любой момент могут прийти сюда через меня, и не приходят только потому, что я их пока не пускаю! Но их нетерпение растет с каждым днем, — Он захихикал: — Они уже выстроились в длинную очередь, прямо как дети перед входом в цирк!

— Преврати меня в камень!

— Это еще зачем?

— Чтобы я ничего не чувствовал, — ответил Барни Майерсон. — Меня уже от всего этого тошнит!

— А если я предложу тебе стать частью моего организма?

Молчание.

— Мы будем работать на пару. Как ты понимаешь, Лео мне не чета — я занимаюсь делами куда более серьезными! Все эти грязные делишки не для меня! — «Охо-хо, — подумал он про себя. — Скоро Лео меня убьет; правда, это скоро только для них, но никак не для меня…» — Я хочу познакомить тебя с одним из моих замыслов. Может быть, он как-то вдохновит тебя, пусть он и прост.

— Меня уже ничто не вдохновит.

— Я собираюсь стать планетой.

Барни рассмеялся.

— Что тебя так развеселило? — воскликнул он, оскорбившись.

— Ты окончательно свихнулся! Кто бы ты ни был — человек или что-то совсем иное, — ты тронулся, понимаешь? Тронулся!

— Я ведь даже не успел объяснить тебе, что под этим следует понимать, — сказал он с достоинством. — На этой планете я должен стать всем и каждым! Ты, конечно же, понимаешь, о какой планете идет речь.

— О Терре?

— Черт возьми, конечно же нет! Я говорю о Марсе!

— Но почему именно о Марсе?

— Он новый. Все еще в потенции, все в будущем. Я стану всеми прибывающими на него колонистами, всем его населением. Я буду определять лицо их цивилизации, или — точнее — я буду их цивилизацией!

Молчание.

— Ну давай! Скажи хоть что-нибудь!

— Объясни мне одну простую вещь, — сказал наконец Барни Майерсон. — Ты можешь превратиться во что угодно, даже в целую планету, я же не могу стать и памятным жетоном! Почему это так?

— Хм… — Он смутился. — Ладно. Мне вообще-то глубоко наплевать на это, но тебе я скажу все как есть. Слушай меня внимательно и не перебивай, я хочу открыть тебе свой главный секрет. После принятия наркотика ты можешь стать чем угодно, было бы на то твое желание. Но все это, разумеется, не более чем иллюзия. Да, да, я не оговорился, именно иллюзия! Ощущение реальности происходящего связано с тем, что определенные черты видений неким образом предваряют будущее. Если подумать, ничего особенно удивительного в этом нет; вспомни о вещих снах и о скоперах. Я посетил миллион этих «миров», и потому мне известна их подлинная природа. Они — ничто. Если уж с чем-то их и сравнивать, то больше всего они похожи на электрические импульсы, с помощью которых исследователь производит раздражение тех или иных участков мозга лабораторной крысы.

— Я это уже понял, — заметил Барни.

— И несмотря на это, ты хочешь закончить жизнь в одном из этих миров?

Барни Майерсон утвердительно кивнул.

— Вот и прекрасно! Я обращу тебя в камень, лежащий у самой кромки прибоя. Ты будешь слушать шум волн — представляешь, как это здорово? И так миллионы лет! Это именно то, что тебе нужно! — «Ну и баран, — подумал он про себя, — Это же надо, он решил стать камнем!»

— Ты что, издеваться вздумал? — сказал вдруг Барни, — Объясни, что тебе от меня надо? Этого хотят проксы? За этим они тебя сюда и прислали, так?

— Меня никто не присылал! Я прибыл сюда по своей собственной воле! Уж лучше здесь, чем в межзвездном пространстве! — он засмеялся. — Ты глуп, Барни, именно поэтому ты и хочешь стать камнем! Послушай, я, кажется, все понял! Просто-напросто ты хочешь умереть!

— Умереть?

— Только не говори мне, что для тебя это новость!

— Так оно и есть, Палмер.

— Тогда слушай, что я тебе скажу. Я перенесу тебя в такой мир, где ты будешь лежать в придорожной канаве. И будешь ты даже не камнем, но гниющим трупом пса! Ты будешь мной, более того, ты уже стал мной! И убьет Лео Булеро не меня, но тебя!