Киндрэт (Тетралогия) - Турчанинова Наталья Владимировна

Редкие огни фар проезжающих мимо машин скользили по потолку, негромко насвистывал ветер, гоняющий золу по мертвым залам. Прошел час, другой… а потом асиман услышал крадущиеся шаги, скрип и шелест.

Долгое ожидание внезапно закончилось. Ученик Амира бесшумно отошел от стены и крадучись направился в ту сторону, откуда доносились приглушенные звуки.

Комнаты и коридоры, по которым он проходил, стали неотличимы друг от друга. Огонь сожрал картины и гобелены, покрыл копотью мрамор и позолоту, выжег паркет, превратил в пепел мебель. Но тот, кто пришел сюда ночью, точно знал, что искать.

Якоб замер в тени обломанной колонны, прислушиваясь. Теперь он ясно различал приглушенные всхлипывания. Укоризненно покачал головой и улыбнулся злорадно: «Нельзя возвращаться на место убийства. Неизвестно, кто будет поджидать тебя там».

Возле стены, подле черного пятна, напоминающего очертаниями человеческое тело, стояла на коленях молоденькая девушка. Даханавар. Светлые волосы падали на ее лицо, худые плечи вздрагивали от беззвучных слез, обеими руками она зажимала себе рот, чтобы не начать рыдать во весь голос.

Асиман беззлобно ухмыльнулся. Белобрысая дурочка пришла на пепелище, чтобы лить слезы над погибшим возлюбленным, учительницей или подругой. Сентиментальная глупость, свойственная всем мормоликаям. Именно на нее ученик Амира и рассчитывал.

Охваченная своим горем, девчонка не почувствовала, как Якоб, по-прежнему скрытый магией огня, приблизился к ней и встал за спиной.

— Неподходящее место для траура.

Юная даханавар вскрикнула, стремительно оборачиваясь на голос, швырнула в асимана заклинание. Видимо, первое, пришедшее на ум. Но магический потенциал молодой ученицы был слишком слаб, чтобы защититься от мага Дуата одиннадцатой ступени.

Он с легкостью отмахнулся от зыбкой паутинки «Забвения», схватил девушку за плечи и поставил на ноги.

— Нужно хранить память о своих умерших в голове или в сердце, если оно у тебя есть. А не на полу в разрушенном доме, — сказал асиман наставительно, не обращая внимания на ее безуспешные попытки вырваться.

Ужас, отразившийся в блеклых глазах девчонки, сменился яростным отчаянием.

— Ну, так убей меня тоже! — произнесла даханавар срывающимся голосом. — Как его! Как всех!

«Значит, все-таки погибший возлюбленный», — рассеянно подумал Якоб и ослабил хватку.

— Я не буду тебя убивать, — сказал он тихо и проникновенно. — Будь моя воля, я бы повернул время назад, чтобы избежать всех смертей, произошедших здесь.

Он обвел взглядом зал, наполненный черными призраками погибших даханавар. Девушка перестала дергаться, застыв в изумлении от услышанного.

Якоб выпустил ее, шагнул назад, развел руки, показывая недавней пленнице, что в них нет огня. Юная фурия отпрыгнула в сторону, глядя на асимана исподлобья.

— Как тебя зовут?

— Не твое дело, — огрызнулась она. — Разве тебя интересовали имена тех, кого ты сжег здесь?!

Маг утомленно вздохнул, стараясь не обращать внимания на грубость, вызванную страхом и отчаянием.

— Ты можешь связаться со своей госпожой? Учительницей, наставницей или как ты ее называешь?

Девчонка сжала кулаки, всхлипнула, но тут же с досадой на саму себя вытерла мокрые от слез щеки.

— Нет! Вы убили ее!

— Тогда передай это Фелиции. — Якоб сунул руку в карман и вытащил белый костяной амулет с красными письменами.

Даханавар удивленно вытаращила глаза. Естественно, она знала, что это такое, ведь женщин клана Леди посвящали в тайную политику с «рождения». Якоб представлял, что сейчас происходит в голове юной фурии. Она думала о том, что Тайный знак всплывал лишь несколько раз за всю историю киндрэт.

Легенды приписывали этому резному кусочку кости могучую силу. Не магическую. Клан, преподносивший его в качестве подарка другому клану, получал в ответ гарантии полной безопасности и содействия. Его появление заставляло утихнуть даже взаимную ненависть. На какое-то время.

Сначала, по легендам, он принадлежал Лугату, затем появился у Леарджини. После его получили Кадаверциан. Именно с помощью этого знака они ненадолго приостановили войну с Лудэром. И теперь его держал в руках асиман…

— Вы просите помощи? — с глубочайшим недоверием спросила девушка. — Вы? У нас?

— Просто передай это Фелиции, — не вдаваясь в подробности, произнес Якоб.

— Фелиции? — Она прищурила глаза. — Почему ей, а не Стэфании? Боишься, что наша новая Первая леди уничтожит тебя, не пожелав даже взглянуть на Знак?

Асиман представил, как поджаривает наглую мерзавку на медленном огне, пожалел, что не может сделать этого в реальности, молча наклонился, положил на пол перед даханавар артефакт и медленно отступил.

Девчонка на мгновение отвела сверкающий взгляд от лица асимана, чтобы посмотреть на амулет. А когда снова вскинула голову, Якоба уже не было.

Она выбежала из сожженной резиденции через несколько минут после того, как асиман покинул ее. Сидя в своем автомобиле, оставленном на расстоянии от разоренного дворца, он видел, как даханавар спешит к своей маленькой зеленой машине, припаркованной неподалеку. Ее бледное лицо светилось мрачной решимостью, когда она садилась за руль.

Следить за девчонкой оказалось очень легко. Она почти не смотрела по сторонам, торопясь выполнить свою неожиданную миссию. «Молодой даханавар поручили дело, связанное с политической интригой, — ехидно размышлял Якоб, следуя за ярким приметным автомобильчиком. — Как можно отказаться?!»

Он пропустил несколько машин вперед, почти теряя девушку из вида, но артефакт, лежащий у нее в кармане, вел асимана за собой, словно луч маяка.

Ему, действительно, не хотелось встречаться со Стэфанией. После битвы в резиденции даханавар, эта сумасшедшая и правда не будет разговаривать ни с кем из асиман, даже если ей сунут прямо под нос древнейший символ мира и порядка. Фелиция — другое дело. Гречанка всегда была разумной. К тому же с тех пор как мормоликая оставила клан, ее стало возможно считать в какой-то мере непричастной к большой политике. А частному лицу всегда легче договориться с частным лицом.

Якоб невесело улыбнулся этим мыслям, сворачивая в переулок вслед за девчонкой.

Она остановила машину возле небольшого особняка, окруженного старыми кленами, и, спотыкаясь, взбежала на крыльцо. Позвонила в дверь, дожидаясь ответа.

Асиман остался в автомобиле, наблюдая за тем, что произойдет дальше.

Дверь открылась, в темной прихожей мелькнуло лицо Себастьяна, и Якоб почувствовал огромное облегчение. Слежка привела его куда надо. Артефакт надлежало отдавать в руки именно тому, чье имя называл проситель, но в настоящее время ни в ком нельзя быть уверенным, даже в даханавар, всегда чтивших древние законы.

Асиман подождал еще несколько минут и вылез из машины.

Вблизи последнее пристанище бывшей главы клана выглядело довольно потрепанным временем. Не так давно его пытались подновить, заменив старые рамы на современные окна и установив кондиционеры, но стены дома нуждались в покраске, камень ступеней крошился, и два шара, установленных на крыльце, заметно облупились. Как сказал бы покойный Миклош Бальза — былое величие клана пришло в упадок.

Якоб позвонил и едва успел стереть с лица ехидную ухмылку, когда дверь открыли.

Верный телохранитель мормоликаи уставился на асимана, и тот почувствовал, как вокруг Себастьяна начинают вибрировать неслабые магические эманации.

— Прошу прощения за беспокойство, — смиренным голосом произнес ученик Амира. — Могу я видеть госпожу Фелицию? Она ожидает меня.

Несколько мгновений мажордом пристально рассматривал асимана. Тот терпеливо ожидал вердикта даханавара, ничем не показывая своего недовольства. Затем фаворит Леди глухо сказал:

— Жди здесь.

И захлопнул дверь перед носом Якоба.

Ожидание оказалось не столь долгим, чтобы вывести огненного мага из себя, но достаточным для того, чтобы он почувствовал легкое раздражение. Самое смешное заключалось в том, что сражение во дворце даханавар выиграли асиман, но он — огненный маг, победитель, вынужден стоять перед дверью побежденной гречанки в унизительной роли просителя.