Мир приключений 1964 - Кубанский Г.

После длительного перерыва я принял последнюю ку-грамму Банта. На какой-то паршивой маленькой планетке, встреченной по пути, они подцепили звездный вирус и мёрли, как мухи. Последнюю депешу Бант передавал сам, по-моему, уже в горячечном состоянии. Наврал координаты планеты и клялся, что разгадал смертоносную тайну Эльдорадо. Что все дело в облаках. Не знаю, о чем шла речь, на Эльдорадо никто больше не бывал. Координаты планеты до последнего времени считались утерянными… Вот какова цена бездумной храбрости. Понял?

— Понять — понял, но мораль рассказа неясна. Вернее, не имеет ничего общего с нашим положением.

— А мне кажется, имеет, — веско возразил Чария. — Я летаю давно, наслышался и навиделся всякого. Пока рассказывал, одновременно припоминал все слышанное о звездной чуме. Все известные мне случаи. К счастью, не так уж они многочисленны. Так вот, никто и никогда не заболевал на больших планетах. Заражались на астероидах, мелких планетах или в космосе. Одним словом, исключительно в условиях слабого тяготения. Здешняя тяжесть всего четверть земной. Поневоле напрашивается вывод…

— А-а! — вскричал Данил и стремительно вскочил.

— Стой! Куда?.. Сядь на место. Позовем Иру, расскажем, посоветуемся. Только ей дано право решать…

За эти короткие часы лицо Иры осунулось и посуровело.

— Что Хуан? — лаконично спросил Чария.

— Хуже и хуже. Хуже с каждым часом. Пятна подбираются к лицу. Это звездная чума. Больше нет сомнений, — безнадежно заключила она.

— Сколько ему осталось жить?

— Часа два… Не более трех.

— Надежда?

— Ни малейшей.

— Совсем-совсем ни капли?! — переспросил Данил.

— Ну что вы меня мучаете? — со стоном вырвалось у нее. — Словно сами не знаете.

Данил решительно поднялся на ноги:

— Тогда слушай. Есть один выход…

— О Данил! — задохнулась она и беззвучно пошевелила губами, не в силах вымолвить слово. Подпрыгнула, поцеловала его в подбородок, крепко стиснула руки Чарии и кинулась прочь. На миг задержалась в дверях и ликующе крикнула: — Я чувствую — он будет жить!

Изолирующую сферу окружало тяжелое кольцо гравитационного пояса. Стрелка гравитометра застыла у отметки тройной земной тяжести. Хуан лежал на спине в том же положении, но дышал учащенно, с трудом: сказывалось влияние перегрузки.

— Они не отступают, но и не идут дальше, — прошептала Ира, указывая глазами на россыпь лиловых пятен, поднявшихся к горлу Хуана. Она вопросительно взглянула на Чарию и тихо сказала: — Три “жи”… Если добавить?

— Спроси прежде у него.

— Хоть десять, — прошелестел ответ. — Я… хочу… жить. — В глазах Хуана застыла смертельная тоска. Мозг больного сохранил ясность мышления. Он понимал, что умирает, и перегрузка — последняя неверная надежда.

Ира махнула рукой Данилу. Стрелка гравитометра медленно поползла вверх: четыре… пять… семь… восемь. Хуан мертвенно побледнел: сердце изнемогало под тяжестью железно потяжелевшей крови и ток ее замедлился.

— Еще… — прошептал он беззвучно.

Стрелка достигла грозной отметки “десять” и остановилась. Минуты потекли удручающе медленно. Все молчали. Лицо Хуана пожелтело, заострилось, веки бессильно опустились, но…

— Победа над звездной чумой — величайшее открытие. Ты обессмертил свое имя, — сказал Данил.

— Случайно подмеченный факт — не открытие, — возразил тот. — А до победы пока далеко.

— Ни капельки не согласна! — вмешалась Ира. — Хуан на пути к полному выздоровлению. Средство блестяще подействовало. Не нужно скромничать, Чария. Твоя идея должна стать достоянием человечества. Не к чему откладывать, каждый час промедления может стоить жизни кому-то, попавшему в беду. Я пойду скажу Клоду, пусть передаст…

Чария протестующе поднял руки.

— Не нужно! Оставь. Только сейчас припомнил… Эх, память уже не та, — пробормотал он. — Знаменитый капитан Лонг Бор в юности благополучно перенес болезнь. Его случай, правда, единственный, и везение Бора вошло в поговорку, но повторение не исключено. Если так, что тогда? Данил многозначительно взглянул на жену.

— Хорошо… — вздохнула она. — Пусть так. Отложим до окончательного выздоровления Хуана. За это время я проведу тщательные наблюдения, проделаю контрольные исследования, и если все подтвердится, то сомнений не останется… Почти не останется! — поспешно поправилась она в ответ на легкую улыбку Чарии.

— С этим покончили, — сказал Данил. — Теперь вернемся к “темному”. Этот сеанс вместо тебя проведу я.

Чария вопросительно вздернул тяжелые брови:

— Почему?

Данил немного замялся:

— Видишь ли… Только не обижайся. Хорошо? Я подвижней, сильней, мне скорее удастся покончить с ним.

— Ясно! Намек на мой возраст… — В тоне старика прозвучала нотка горечи. — В этом ты прав. Но нет, Данил. Не выйдет!

— Ты против. Хочешь идти? — недовольно спросил Данил.

— Нет, не пойду.

— Ничего не понимаю. Объясни.

— Никто не пойдет, — раздельно произнес Чария.

— Как так?!

— Ни один человек не выйдет из куполов, пока не будет обеспечена безопасность. Слепой риск не для нас, — хладнокровно пояснил старик.

— Мне кажется, здесь начальник я, — преувеличенно спокойно возразил Данил. — По Звездному уставу, решение начальника экспедиции, принятое за пределами Земли, не подлежит обсуждению.

— По Звездному уставу, начальник экспедиции не имеет права рисковать собой, пока есть в живых хоть один из ее членов.

— Но пойми же, Чария! — взмолился Данил. — Ведь работы станут.

— Пусть! Я не зря рассказал тебе историю Банта. Неужели она ничему не научила? (Данил пожал плечами.) Нельзя рисковать человеческими судьбами из-за мальчишечьей бравады. Рыцарь космоса — рыцарь расчета, а не пустоголовый забияка, — теряя обычное спокойствие загорячился Чария. — Пойми! Энорий — огромная ценность, но весь эиорий Вселенной не стоит человеческой жизни. Она неповторима и невозвратима!.. Тебя учили многому, и учили хорошо. Я только практик. Мои познания не идут ни в какое сравнение с твоими. Зато у меня есть опыт. Используй же его, сложи с твоими познаниями, и ты добьешься успеха. Мы должны разделаться с “темным”, не подвергаясь смертельной угрозе звездной чумы. Думай и думай, как ты недавно требовал от Иры. В этом я твой друг и безропотный помощник. Подчинюсь любому приказу! Не попрошу скидок на преклонные годы. Но рисковать человеческими жизнями не позволю, и это мое последнее слово.

План Данила был несложен и сравнительно безопасен. Жесткий скафандр защищал от когтей “темного”, но пропускал излучения. Однако инъекция противолучевой сыворотки нейтрализовала вредоносное действие излучений на срок до трех минут. На эти три минуты человек в скафандре должен был стать живой приманкой и вступить в поединок с “темным”.