Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Организованное сопротивление восстанию в Лондоне прекратилось. Кэд со своей ордой вернулся в Блэкхит и занял Саутварк, а вторая армия повстанцев, сформированная в Эссексе, двинулась к Майл-Энду. 3 июля кентцы захватили сторожевую башню на южном конце Лондонского моста и ворвались в Лондон. В резиденции мэра в Гилдхолле под председательством Томаса, лорда Скейлза, и мэра Лондона заседала специальная судебная комиссия, которая рассматривала дела о государственных изменах, преступлениях и актах бунта в Лондоне. Под давлением толпы приведенной Кэдом судьи превратили это заседание в трибунал для расправы нед союзниками и клиентами герцога Саффолка. Главной жертвой стал лорд Сэй. Его вывели из Тауэра и судили по различным сфабрикованным обвинениям в государственной измене, в том числе в убийстве герцога Глостера. Сэй был осужден единогласно. Как только приговор был оглашен, толпа вырвала его из рук стражи и потащила в Чипсайд, где обезглавила на улице и изуродовала тело[958].
5 июля 1450 г. лондонские власти вернули контроль над городом. Кэд и его люди имели привычку в конце каждого дня уходить в отведенные им кварталы в Саутварке. Группа олдерменов с наскоро собранной армией заняла Лондонский мост. Их поддержали королевские войска под командованием лорда Скейлза. Сражение на мосту началось в девять часов вечера и продолжалось до рассвета. В результате повстанцы Кэда были успешно отбиты. На следующий день власти начали с ними переговоры. Они обещали всем помилование и убеждали разойтись и вернуться в свои дома. Но последователи Кэда, по видимому не знали, как мало стоит такое помилование. Как только кентцы разошлись, восстание было подавлено с особой жестокостью. Помилование Кэда было отменено на том основании, что оно было выдано ему под чужим именем, а за его голову назначена цена. В конце концов его выследили в Хетфилде (Сассекс), где при захвате он получил множество ран, от которых скончался. Тело Кэда было доставлено в Лондон, где его ритуально обезглавили в Ньюгейте и четвертовали в Тайберне[959].
* * *
Восстание Кэда парализовало Англию как раз в тот момент, когда последние форпосты английской власти в Нормандии оказались под ударом французов. Через несколько дней после битвы при Форминьи началось совместное наступление, которое Карл VII и герцог Бретонский планировали еще с февраля. Герцог перешел реку Селюн и 1 мая 1450 г. осадил Авранш, а графы Дюнуа и Клермонский двинулись на Байе. К июню армия Карла VII, пополненная свежими войсками, достигла численности 17.000 человек. Поскольку из Англии доходили сообщения о царившем там хаосе и зарождающейся гражданской войне, немногие английские гарнизоны были готовы сопротивляться. Лишь некоторые оборонялись без всякой надежды на помощь до тех пор, пока их стены не были разрушены до основания французской или бретонской артиллерией, а затем пытались заключали сделки, чтобы спасти свои жизни. В Авранше англичане продержались две недели. Но такие случаи были редки. Островная крепость Томбелен в бухте Сен-Мало считалась неприступной, но гарнизон сдался, как только осаждающие подошли к ней. Сен-Совер, гарнизон которого насчитывал 200 человек, при появлении осаждающих открыл ворота, хотя у тех не было артиллерии. Брикебек капитулировал, не выдержав осады. В некоторых местах капитаны были условно освобожденными пленными, и их убедили отдать приказ о капитуляции гарнизона в качестве условия полного освобождения. Осборн Мандефорд, попавший в плен при Понт-Одеме, уговорил своего шурина, который заменял его во Френе, сдать это место французам. Сэр Генри Норбери, попавший в плен при Форминьи, сделал то же самое при Вире. В Валони заместитель капитана, сквайр по имени Томас Чисволл, принес оммаж Карлу VII и был натурализован во Франции, как и Джон Эдвард и Ричард Мербери. Возможно, Чисволл имел мало интересов в Англии, ведь всю свою взрослую жизнь он прослужил в английских гарнизонах в Нормандии. В результате он поступил на службу во французский гарнизон Мон-Сен-Мишель, где за четверть века до этого служил в рядах осаждающих англичан. Ничто так хорошо не иллюстрирует внутреннюю слабость ланкастерского режима к 1450 г., как эти рассказы о перепуганных людях, не видевших смысла больше рисковать своей жизнью[960].
Герцог Сомерсет был обречен на то, чтобы стать свидетелем крушения оставшихся английских позиций в Нижней Нормандии в течение нескольких недель. В Байе и Кане были большие общины английских поселенцев. Оба города были заполнены вооруженными и трудоспособными мужчинами, бежавшими туда из близлежащих районов или из гарнизонов других городов. Байе был осажден графом Дюнуа в конце апреля 1450 года. Город был слаб. Его стены были построены еще в галло-римское время, а цитадель — в X веке. Горожане не позволили Мэтью Гофу разрушить предместья, в результате чего осаждающие смогли подойти к стенам под прикрытием. Гоф энергично защищал свой город, имея около 500 человек, но исход осады решила артиллерия. Братья Бюро принялись за работу. В течение двух недель бомбарды разрушили стены в нескольких местах. 16 мая Гоф согласился сдать город через три дня. Условия были суровыми, что свидетельствовало о том, что город и так был близок к падению. После сдачи города в нем насчитывалось около 900 англичан, а также 300 или 400 их жен и много детей. Тем, кто был готов в течение двух месяцев присягнуть на верность Карлу VII, было разрешено остаться и сохранить свои дома и движимое имущество. Остальные должны были уехать. Вид колонны английских беженцев, проходящих через ворота, вызывал жалость даже у закаленных французских солдат. Беженцы должны были оставить все, кроме десяти экю на каждого военнослужащего, пяти — на остальных, одежды, в которой были, и личных украшений женщин. Они должны были покинуть Францию через Шербур и направиться в Англию или на Нормандские острова, не заходя ни в какое другое место, находящееся в английском подданстве. В качестве послабления женщинам из знатного рода разрешалось взять лошадь, а для более "знатных" простолюдинов были предусмотрены повозки. Остальные должны были идти пешком, неся маленьких детей на руках и ведя за собой старших. По словам современного нормандского хрониста Роберта Блонделя, они покидали Нормандию с плачем, "как будто это была их родная страна, а Англия — место изгнания". Для многих из них так оно и было[961].
Кан, главный торговый город региона, был сильнее Байе. Его стены были
