Манипуляция сознанием - Сергей Кара-Мурза

По сути, разница между политическим выступлением и рекламой стерлась. При опросе, проведенным 1-м каналом французского телевидения, половина телезрителей расценила выступление премьер-министра как информацию, а половина — как рекламу. Это значит, что разница абсолютно неразличима.

Впервые возможности телевидения для политической рекламы были использованы в США в 1952 г. в избирательной кампании Д.Эйзенхауэра. В 1960 г. Дж.Кеннеди нанял для своей кампании целое рекламное агентство.

Ряд авторов из «зависимых» стран (например, Латинской Америки) подчеркивают, что американизация их СМИ происходит не столько в результате «вторжения», сколько по инициативе правящих классов самой страны. Эти классы стремятся «войти в цивилизацию», и необходимым условием для этого является подрыв национальной культуры, которая всегда этому сопротивляется.

Государственный штраф был заменен санкцией, обязывающей TF-1 вложить такую же сумму в производство художественных телефильмов в студиях, не являющихся филиалами TF-1. Эта поблажка была сделана, чтобы не подвергать компанию риску лишиться лицензии, срок которой истекал в 1997 г.

Учтены лишь те респонденты, которые дали на вопрос «содержательный ответ». Так как 49% «затруднились с ответом», то в действительности ничего положительного в своей стране не нашли 33% ответивших через «Литгазету». В целом по стране (то есть ответивших при прямом опросе) таких скептиков набралось 11%.

Вот признание того же В.А.Тишкова (1994 г.): «Фактически мы живем по старым законам, старого советского времени. Проблема номер один — низкое гражданское самосознание людей. Нет ответственного гражданина… У нас даже человек, севший в такси, становится союзником водителя, и если тот кого-то собьет или что-то нарушит, он выскочит из машины вместе с водителем и начнет его защищать, всего лишь на некоторое время оказавшись с ним в одной компании в салоне такси. При таком уровне гражданского сознания, конечно, трудно управлять этим обществом».

Известен эксперимент, проведенный крупнейшим рекламным агентством США. Оно провело среди образованных людей опрос, прося высказать мнение об одном законопроекте. Одну половину спрашивали: «Полагаете ли Вы, что действующий закон следует изменить так-то и так-то?». 60% высказались против изменения закона. Другую половину спросили: «Предпочли бы Вы, чтобы…?», — и далее следовала суть законопроекта. 70% его поддержали. Разница была только в том, что их формулировки было устранено выражение «изменить действующий закон». Первая реакция рассудительного человека на такое предложение — отвергнуть.

Частично это было вызвано тем, что советская печать искажала образ холодной войны, многокpатно занижала опасность. Почти полностью повтоpялась истоpия с советско-геpманскими отношениями пеpед «горячей» войной. Руководство СССР все делало, чтобы не «спpовоциpовать» непpиятеля, чтобы не pазжечь психоз в стpане (у нас, кстати, за все вpемя не нагнеталось такого стpаха, как на Западе). Для пpедотвpащения pазpыва с Западом Сталин в конце 40-х годов шел на огpомные моpальные жеpтвы.

Вслушайтесь сегодня в слова У.Фостеpа, министpа и пpи Тpумене, и пpи Кеннеди, котоpыми он обосновывал удвоение военных pасходов США: это, мол, заставит советских pуководителей также пойти на увеличение военных расходов и тем самым «лишить pусский наpод тpети и так очень скудных товаров наpодного потpебления, котоpыми он pасполагает».

Коммунист Инграо еще умерен в выражениях. А вообще радость профессоров-«марксистов» по поводу уничтожения СССР приняла прямо неприличные формы. Наконец-то теория подтверждена: нельзя строить социализм в крестьянской стране, нельзя строить социализм в отдельно взятой стране и т.д. Был я в Мадриде на съезде левых интеллектуалов чуть не со всей Европы. Эти люди удивительно похожи на Гайдара, только они — «на стороне пролетариата», и теория у них не монетаризм, а исторический материализм. Но жизнь, хлеб, страдания и радости человека вообще исключены из их рассмотрения. Выходит на трибуну профессор-марксист из Испании: «Товарищи! СССР мертв и, слава богу, мертв надежно!». Я потом напечатал в левых журналах статью, где обращался к испанцам с просьбой объяснить эту радость. Я писал: «Представьте себе 1939 год. Последних республиканцев добивают в Пиренеях. И вот, в Москве, в Колонном зале собрание. В президиуме Долорес Ибарурри, командиры интербригад. Выходит на трибуну профессор МГУ и заявляет: „Испанская Республика наконец-то пала! Какая радость, товарищи!“. Кое-кто мне говорил потом, что когда он представил такую сцену, его начало трясти — в памяти этих испанцев живо горе падения Республики.

Академик Б.Раушенбах вспоминает: «Я всегда считал катастрофой разрушение Советского Союза. Но когда это произошло, думал, что Беловежские соглашения заключены формально, а на самом деле ничего не изменеится. Пресса, кстати, тоже так писала».

Кстати, уже в 1989 г. можно было точно предвидеть, какой будет в России ситуация со строительством жилья. К тому времени в Чехословакии и Польше уже начали реформу по схеме МВФ, и жилищное строительство было моментально парализовано. Эти данные имелись в общедоступных справочниках, но никто не хотел о них знать.

Исследования сдвига людей к антисоветским установкам выявили интересные корелляции — совпадение этих ориентаций с архаизацией мышления, склонностью к антинаучным взглядам, появлением суеверий и т.п. В 1991 г., в пятилетнюю годовщину Чернобыльской катастрофы в Запорожье провели опрос, выделив явных сторонников и противников атомных электростанций. Судя по всему профилю ответов, можно сказать, что противниками АЭС стали в основном те, кто в целом подпал под воздействие антисоветской пропаганды. Они резко отличаются от сторонников АЭС, например, тем, что выступают за частную собственность (80% против 57 у сторонников АЭС) и верят астрологам и экстрасенсам (57% против 26 у сторонников АЭС).

Это было элементом манипуляции сознанием, поскольку одновременно говорилось о переходе к рыночной экономике, т.е. высказывания политиков были некогерентны. Предприятия, основанные на частной собственности, как раз и возникли как форма отчуждения работников от управления производством и создания административно-командной системы. Нынешние «социал-демократические» приемы привлечения представителей рабочих к управлению делами фирмы — не более чем ширма, метод психологической терапии.

Эти гормоны — что-то вроде наркотиков, производимых самим организмом. Они и были открыты, когда исследователи задались вопросом: как морфин (главный компонент опиума) проникает в нервную клетку. Оказалось, что на поверхности клетки есть рецепторы морфина — участки, которые «распознают» молекулу наркотика в токе крови и захватывают ее. Зачем такие рецепторы в нервных клетках млекопитающих? Значит, надо искать что-то «свое», пространственно похожее на морфин. Так открыли первый гормон — эндорфин («внутренний морфин»), вещество иной природы, но с похожим действием. Оно, например, выделяется в кровь при болевом шоке в необходимой дозе. Разница с «внешними» наркотиками в том, что к «внутренним» человек не привыкает и наркоманом не становится.

В моей жизни я видел три средства добывания огня. В годы войны и в деревне, и в городе в ходу было огниво, его называли «катюшей». У всех почти одинаковое: кресало, кремень и трут. Но каждое высекание огня было событием. Чаще всего оно проводилось на людях и сопровождалось шуткой, анекдотом, сентенцией, поэтической строфой. Каждое такое событие оживляло и дополняло мир образов. Когда установилась «нормальная» жизнь, в ход пошли спички — стандартные и утилитарные, хотя и несущие тайну огня. Теперь — зажигалки. Часть их тоже утилитарна и прозрачна, но рядом возникло множество зажигалок-знаков. Красивые вещицы, сделанные с изощренной фантазией, они много дают человеку, крутящему их в руках, ощущающему их вес, фактуру, звук пьезокристалла.

Мы здесь не берем проблему во всей ее сложности. Ясно, что в России нельзя скатываться на производство таких образов, что превращают человека в дебила, эксплуатировать секс, насилие, дешевый политический театр, как это делает Запад. Об этом предупреждал уже Достоевский. Но нельзя и экономить на этом. Ясно, что никакая страна не может создать изобилие и достаточное разнообразие образов. Но, понимая проблему, можно обеспечить их импорт так, чтобы он не разрушал нашу цивилизацию — мировой запас образов огромен.