На грани смерти - Николай Владимирович Струтинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А на дороге нас не перехватят? — обеспокоенно спросила Мария Степановна.
— Не волнуйтесь. Если бы они остановили, то я представил бы вас как советских партизан и обвинил их в срыве операции, в которой заинтересован вермахт. А?
Они всю дорогу разговаривали без умолку. Грачев шутил, смеялся. Мария Степановна задавала ему много вопросов, он отвечал ей то серьезно, то отшучивался.
«Адлер» проскочил село Бронники и, взобравшись на гору, круто свернул к Грабовским хуторам. Миновав Оржевский железнодорожный переезд, скрылся в лесу. Трудно было представить себе что-либо более странное, чем автомобиль с гитлеровцами в этой чащобе. Немцы боялись лесов и старались объезжать их стороной. Но если они и появлялись в лесной глуши, то только большими, до зубов вооруженными подразделениями.
Вскоре мы подъехали к большаку Клевань — Суск. Я остановил машину у старой раздвоенной сосны. Прежде чем ехать дальше, на маяк, надо было проверить «почту». У подножья сосны, чуть поодаль от дороги, в зарослях кустарника, по только нам понятным меткам мы разыскали коробок с запиской. «Будьте осторожны. Остерегайтесь патрульных машин на большаке. Иногда появляются вооруженные бандиты. Ждем вас на прежнем месте. Борис», — прочли мы в ней. Значит, сегодня здесь не все в порядке. Надо как можно скорее отсюда убираться. Мы хорошо знали и о частом появлении на этой дороге немцев, и о том, что лесными тропами тут пользовались бандиты, направляясь в ближайшие хутора. Но у нас было преимущество: нам было известно об их существовании, в то время как они почти ничего не знали о нас.
Стараясь как можно тише раздвигать заросли, я пробрался к обочине и залег в кустах, чтобы хорошо просмотреть дорогу. Вдалеке справа я заметил группу людей. Они приближались к нам. Не теряя ни секунды, я бросился к машине. Отогнав ее поглубже в лес и замаскировав ветками, мы приготовили оружие.
По песчаному большаку мимо нас двигалась группа вооруженных людей в светло-зеленой и черной униформе.
— Каратели, — прошептал Грачев. — Надо подождать, пока отойдут подальше. Маяк уже совсем рядом, метров триста. Так что нам спешить некуда, да и нельзя.
Когда они скрылись, мы отправились к машине. Тихо заработал мотор, и наш «адлер» медленно, чтобы не нарушить тишину, тронулся с места.
На маяке нас встретили Борис Сухенко, Михаил Несен, Дарпек Абдаримов, Георгий, другие партизаны. Сюда мы часто наведывались и раньше. Именно на этом маяке оставляли сведения о положении в городе, сюда же переправляли ровенских подпольщиков, если их разыскивало гестапо. Тут мы получали новые указания относительно дальнейших действий.
Кроме такого практического применения маяк имел и другое: он был звеном, которое крепко связывало нас с товарищами по борьбе. Мы приезжали сюда узнать, как обстоят дела в отряде, который мы называли Большой землей, встретиться с друзьями, от которых во многом зависела наша безопасность. Все это морально помогало нам. Ведь, видя каждый день зверские расправы, чинимые гитлеровцами, «хозяйственные» меры, проводимые фашистами с такой самонадеянностью, будто им здесь жить вечно, слышать их наглый смех, можно было в конце концов усомниться в том, что ты еще можешь что-нибудь изменить. И одному трудно справиться с этим. Но трудно до тех пор, пока тебя не обнимет кто-нибудь из твоих товарищей, радуясь, что ты жив. Тогда сразу пропадают все страхи и сомнения.
Так было и на этот раз. Борис еще издали распростер руки и пробасил:
— Ну здорово, здорово! Вылитый фриц!
Грачев улыбнулся:
— Может, мы в Ровно организуем отдел гестапо из переодетых в немецкую форму партизан? — И взглянул на часы: — Николай, нам пора.
Он отвел Бориса Сухенко в сторону и, передав ему пакет, сказал:
— Лично Медведеву. Поручаю на твою ответственность! И гостей одновременно переправишь в отряд. Принимай.
К нам подошли Мария Степановна и Виктор Акимович, выбравшиеся наконец из машины.
Мы возвращались в Ровно. Я гнал машину на полной скорости, чтобы засветло успеть в город.
— Эта женщина много для меня сделала, — сказал задумчиво Грачев. — Мы в долгу перед ней, перед всей ее семьей, — говорил он, словно размышлял вслух. — Помнишь, Коля, как мы опоздали на хутор? Когда бандиты убили ее сына Николая? Эта семья не раз нам спасала жизнь.
— Как же, все помню, — ответил я.
В памяти всплыла весна 1942 года, когда наша небольшая вооруженная группа, истощенная долгими скитаниями по лесам, преследуемая карателями, вышла на хутор Марии Мамонец. Нам, уставшим, голодным, нужны были хоть час сна и пища. И нам ни в чем не отказали. Мало того, все члены семьи поочередно дежурили во дворе и на дороге, охраняя нас. Ядзя приносила нам продукты…
— И как ты думаешь отдавать этот долг? — спросил Грачев, посмотрев на меня.
— Борьбой за полную победу!
— Да, да, ты прав.
Оставалось минут двадцать до комендантского часа. Мы с Грачевым спешили разойтись, а надо было еще решить вопрос с Марией — женой Петра Мамонца.
— Марии нельзя больше оставаться у Марциняка, — нарушил молчание Грачев. И, подумав, спросил: — Когда она должна рожать?
— Примерно месяца через полтора.
— Ее лучше переправить к Валентину Тайхману, на хутор. Кто этим займется?
— Лучше, если сам Тайхман. Я с ним посоветуюсь.
Через несколько дней к дому № 34 по улице Легионов подъехала подвода, выстланная соломой. На облучке, покрытом разноцветным рядном, сидел парень лет двенадцати с темными, спадающими на глаза волосами. Вытерев рукавом фуфайки нос, мальчик спрыгнул с подводы, по-хозяйски похлопал лошадь по крупу и, внимательно посмотрев на номер дома, оглядевшись вокруг, вошел во двор.
Это был Миша Тайхман, сын члена подпольной группы — Валентина Тайхмана, легализовавшегося по заданию партизан в селе Новый Двор. Теперь мальчик выполнял поручение отца. Тот попросил его перевезти из города тетю с девочкой. Он хорошо запомнил названный отцом адрес.
Вот и наружная лестница, ведущая на второй этаж. Теперь надо постучать и спросить тетю Марию Мамонец.
Дверь открыла какая-то женщина, вытиравшая руки о фартук. Удивленно разглядывая стоявшего у порога паренька, она спросила:
— Тебе кого надо, хлопчик?
— Мне надо видеть тетю Марию Мамонец. Очень срочно.
— Марию? А зачем тебе тетя Мария? — еще больше удивилась женщина.
Но Миша скривился так, что женщина торопливо начала приглашать его в квартиру.
— Ой, да что это я, заходи. Держу гостя на пороге. А ты от кого приехал? — спросила она.
— Я от дяди Коли, с важным
