Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить... - Николай Левашов

Сигналы моего мозга управляли движением тела этого человека, сначала моё управление телом другого человека было неуклюжим, тело двигалось рывками, не всегда слушалось. Но со временем я научился довольно неплохо управлять телом другого человека. Ощущение этого сопоставимо с обучением вождению автомобиля. Необходимо освоиться с чувствительностью педали газа и тормозов, чтобы машина не дёргалась рывками. Так и при управлении телом другого человека — необходимо подобрать правильные управляющие сигналы. Когда эта задача была решена, я «провёл» человека по схеме, переданной мне на листке бумаги. Мне поставили задачу провести человека между поставленными произвольно стульями, подвести к пианино, посадить на стул, открыть крышку оного и заставить этого человека сыграть что-нибудь. Что я и сделал. Испытуемый, точнее испытуемая, в состоянии транса прошла между расставленными стульями, села и начала играть…

Причём, эта девушка не умела играть на фортепиано (как и я) до входа в это состояние и не могла играть после выхода из оного. Причём, она играла мелодию, которая не была известна никому, из нескольких профессиональных музыкантов, присутствующих на эксперименте. Музыка была близка к классической, чем-то напоминала музыку Бетховена. После вывода из гипнотического транса, эта девушка абсолютно не помнила ничего из того, что она делала. Она помнила только, что закрыла глаза и тут же их открыла. Этот эксперимент проводился несколько раз с тем же самым результатом. Причём, в последующих экспериментах мне не пришлось тратить время на обучение контролю над телом другого человека…

С самого начала изучения своих возможностей и развития оных, я всегда пытался доказать скептикам, что влияние одного человека на другого существует и реально. Мне казалось, что человек просто заблуждается, и ему нужно лишь только помочь открыть глаза, чтобы подарить невероятно интересный мир, который таил в себе разгадки тайн природы. Практически всегда мне это удавалось. Скептик был вынужден признать факты и… ничего от этого не менялось. Очень многие говорили мне: «Докажи всё это мне лично и тогда я поверю!» И я доказывал. Но в результате этого ничего не менялось, эти люди продолжали нести другим ложные представления, в ложности которых они смогли убедиться сами…

Мне было трудно понять, почему люди, называющие себя учёными, не заинтересованы в познании истины?! Лично мне это казалось странным. Вначале я тратил много сил и времени, доказывая подобным людям свою правоту, а потом понял, что многим из них истина не нужна. Она для них даже опасна, так как из-за истины они могут потерять свои тёпленькие места, «научную» репутацию и т. д. Всегда меня возмущало то, что все эти люди ни в школе, ни в институтах-университетах не требовали, чтобы учителя и преподаватели доказывали им лично правильность тех или иных утверждений. Они всё впитывали слепо, без каких-либо возражений. А реальные факты, подтверждающие мои предположения, они отторгали, говоря: «это, конечно, интересно, но я бы хотел на своём личном опыте убедиться в этом». И я доказывал и на их личном опыте, но даже их собственный опыт не изменял их позиций.

Часто после того, как я доказывал что-нибудь этим людям, они просто исчезали с моих горизонтов, часто отрицая даже факт знакомства со мной. Мне было досадно от такой непорядочности, но не более того. Моей задачей было не получение учёных степеней, а познание истины, в первую очередь, для себя самого. Я прекрасно понимал, что пошёл практически против всех в науке. Потому что мои результаты и понятия о природе вещей противоречили большинству господствующих в науке представлений. Но меня это не смущало, я с детства был упёртый и фразой «это так, потому, что это так» заставить меня изменить свои убеждения только потому, что это сказал доктор наук или академик, было просто невозможно.

* * *

В невежестве некоторых «учёных» я убедился ещё на втором курсе. Дело в том, что, ещё мальчишкой я придумывал разные устройства и машины. После первого курса университета я задумался над проблемой расходимости лазерного пучка. Во время своих летних каникул мне удалось решить эту проблему. Вместо того чтобы бороться с побочными эффектами, вызывающими расходимость пучка, я решил усилить эти побочные эффекты, довести их до максимума и сделать управляемыми. Благодаря подобному подходу, мне удалось решить проблему и добиться нерасходимости пучка. Я сделал чертежи своей лазерной установки и ряда других устройств и… взял их с собой, возвращаясь к началу занятий. Мне хотелось прояснить некоторые детали, так как я не являлся специалистом по лазерам.

В один прекрасный день, я собрался с духом и пошёл в свой деканат. Добился разговора с деканом и попросил его пригласить кого-нибудь с кафедры квантовой радиофизики нашего факультета. Что он и сделал, наверно, чтобы побыстрей отделаться от меня — пригласил одного из сотрудников с кафедры, и я изложил ему свою идею и показал готовые чертежи. Он минут десять послушал меня, посмотрел чертежи и заявил: «Я не знаю, что здесь не так, но это — неправильно. Это всё — метафизика». Что-то здесь не так — и это всё, что мог сказать один из ведущих специалистов по лазерам?! Если не так, то, что и почему? Мне даже показалось, что он ничего не понял.

Меня это расстроило, но не надолго. Я ещё раз проверил выкладки, сверился с физическими понятиями. Никаких ошибок я так и не обнаружил. Я опять собрался с духом и на переменке подошёл к профессору Третьякову. В течение нескольких минут я объяснил ему мою идею, и он мне ответил: «Молодой человек, поздравляю Вас, Вы открыли нелинейную оптику, но, к сожалению для Вас, её недавно открыли японцы». «Метафизика» оказалась открытием нелинейной оптики. Для меня не имело большого значения, что до меня кто-то уже сделал это открытие. Для меня было важно, что моя идея — правильная и не несёт в себе принципиальных ошибок. К тому же, нелинейная оптика не была основой моей идеи, а только вспомогательным элементом. Просто профессор Третьяков ухватил знакомое в моём бормотании среди гомона перемены. Позже, после распределения по кафедрам, я попал на кафедру теоретической радиофизики, которой он руководил в то время.

Мне хотелось бы сказать несколько хороших слов об этом человеке. По моим представлениям он был настоящим учёным. К сожалению, я не часто имел возможность поговорить с ним. Он был очень занят и вёл курсовые и дипломные работы других студентов. Несколько раз мы беседовали, в том числе и о моих личных исследованиях возможностей человека. У него не было скептицизма, он был открыт для нового. Один раз в беседе по проблемам физики он сказал мне фразу, которую я помню до сих пор: «Никогда не становись на “рельсы” той или иной теории. Их создатели не были дураками и выжали из своей идеи всё, что смогли. Если не хочешь подбирать “крохи” от их идей — всегда находись не “внутри” их идей, а вне их, только тогда ты сможешь увидеть их упущения и, может быть, пройти дальше их». Эти слова я запомнил навсегда, они полностью резонировали с моими собственными представлениями и подсознательно я им следовал всегда, даже, когда не осознавал этого…