Пропавший лайнер - Гарри Гаррисон

– Дорогая! Послушай меня. И подумай, прежде чем ответить. Вполне возможно, что твоя семья не считает, что я – подходящая для тебя пара.

– Я выхожу за тебя замуж, а не моя семья. Мой отец – старый тори, настроенный и против евреев, и против американцев, но он переменится в одночасье, как только увидит своего первого внука.

– Ты – удивительная женщина, самая честная на свете! Но эта миссия чревата опасностью...

– На лайнере «Ка-Е-Вторая»? Во время роскошного круиза? Чушь!

– На борту могут оказаться очень необычные пассажиры. Бандиты, убийцы.

– Там также будут очень крепкие английские матросы и старшины или как там они называются, если я знаю наш «Кунард». Они не допустят никаких инцидентов. У тебя будет пистолет? Что ты будешь делать?

– Ничего авантюрного и героического. Приглядывать за этими людьми, чтобы выяснить, кто они и что замышляют. Если начнется какая-то заварушка, я останусь в стороне. Надеюсь на это.

– Я тоже надеюсь, но не думаю, что нам надо волноваться по этому поводу. Если я правильно помню историю того маленького рейда в Энтеббе, израильтяне знают, как позаботиться о себе. А теперь оплачивай счет, и мы отправляемся в круиз.

Глава 9

Как обычно, Леандро Диас испытывал к Мехико сложные чувства, возможно, потому, что долго жил в Лондоне. Лондон – прекрасный город, если у тебя есть деньги, возможно, лучший в мире, но как раз с деньгами у парагвайских политических эмигрантов было туго. Да еще эта английская погода, просто беда для тех, кто родился в тропиках. В Мехико его многое устраивало: и климат, и знакомая еда, и удовольствие говорить на испанском.

К недостаткам относился смог. И толпы. За последние семнадцать лет население Мехико удвоилось, и город буквально задыхался от такого количества людей. И Диас никак не мог привыкнуть к окружающей его невероятной бедности. Нищие осаждали его со всех сторон. Оборванные, грязные дети тянули к нему свои ладошки. Диас старался их игнорировать. Он бы не пришел на эту трущобную улицу, если бы не указания голоса в телефонной трубке. По многим причинам встречу приходилось обставлять с предельной осторожностью. Диас протолкался сквозь толпу и наконец увидел нужное ему здание. Выглядело оно в полном соответствии с описанием.

В середине длинного ряда лавчонок, выкрашенных в самые разные цвета, от розового до зеленого, стояла Pulqueria La Providencia[5]. Даже на расстоянии до него доносился резкий запах pulque[6]. Перебродивший сок агавы, сладкий и липкий, да еще со столь неприятным запахом, что Диас всегда удивлялся, как его можно пить. Но стоил он гроши, содержал алкоголь и в смеси с ананасовым соком становился очень даже ничего.

Диас распахнул сетчатую дверь, предназначавшуюся, по его разумению, исключительно для того, чтобы не выпускать на улицу мириады мух. Единственный посетитель крепко спал, положив голову на руки. Бармен мыл стаканы в эмалированной раковине. С трехдневной щетиной на щеках, «фонарем» под глазом, он холодно наблюдал за приближающимся Диасом.

– Добрый день, – поздоровался тот. Мужчина отреагировал едва заметным кивком. – Меня попросили прийти сюда. Вы должны мне что-то сказать.

– Ты кто?

– Леандро Диас.

– Тогда с тебя двадцать песо.

Диас знал, что платить не нужно, что это форменный грабеж, но решил, что проще согласиться, чем спорить. Слишком много он потратил усилий, чтобы устроить эту встречу. Протянул деньги, которые тут же исчезли в руке бармена. Он мотнул головой в сторону двери.

– Повернешь налево. Пройдешь три квартала, снова повернешь. Увидишь ресторан Parador[7].

– Через три квартала мне поворачивать направо или налево?

Бармен буркнул что-то невразумительное. Свои двадцать песо он уже отработал. Найти ресторан – не проблема.

Шагая, Диас отмечал, что район становится богаче. Трущобы исчезли, уступив место фабричным зданиям.

Потом появилась улица с маленькими, ухоженными магазинчиками. И ресторан он нашел без труда: над дверью ярко сияло двухметровое неоновое сомбреро, накрывающее название. Он вошел в зал, на несколько мгновений ослеп, попав с солнечного света в полумрак. Время обеда еще не наступило, поэтому только пара американских старичков-туристов сидела за столиком у окна. К нему поспешил официант с меню в руке.

– Добрый день, сэр. – И протянул Диасу меню. Тот покачал головой.

– Я должен встретиться здесь с одним человеком. Вам ничего не передавали?

– Нет, ничего.

– Он, возможно, задерживается. Принесите мне пиво, «Монтесуму».

Диас расположился за столиком у дальней стены, откуда он мог видеть входную дверь. Ему не оставалось ничего другого, как ждать. Хосеп значился в списке разыскиваемых преступников. Полиция нескольких стран, а в особенности ЦРУ с удовольствием заплатили бы большие деньги, лишь бы выйти на него. И сложный путь, которым Диас добирался до ресторана, понадобился для того, чтобы убедиться, что он пришел один. Диас нисколько не сомневался, что за ним следят, но его это нисколько не волновало. Ему требовалась новая встреча с Хосепом. Они виделись лишь однажды, мельком, многие годы назад, так что Хосеп знал, какую организацию он представляет и чем они занимаются. Однако у него не было уверенности, что за прошедшее время Диас не стал полицейским осведомителем. Отсюда и принятые меры предосторожности. Диас потягивал ледяное пиво, а потом подпрыгнул от неожиданности: рядом с ним кто-то сел.

– Черный ход. Поэтому мы встречаемся здесь, – пояснил мужчина. – Что тебе нужно, Диас?

– Повидаться с тобой, чтобы поговорить об одном важном для нас обоих деле. Ты же получил мое...

Он замолчал, потому что к столику подошел официант. Хосеп тоже заказал пиво. Он изменился с тех пор, как Диас видел его последний раз. Заметно похудел, нос стал более крючковатым, кожа обтянула выступающие скулы. И он уже не носил знакомую повязку на правом глазу: слишком уж известная примета. Ее заменил искусственный глаз. Они сидели молча, пока официант не принес пиво и не оставил их одних.

– Ты сохранил организацию, с которой мы можем работать? – спросил Диас. Хосеп кивнул.

– Мы по-прежнему в деле. Нас не так много, как до резни в 1974-м, но тупамаросы будут сражаться, пока последний из нас не ляжет в землю.

И они сражались, напомнил себе Диас. Уругвайские тупамаросы считались самой сильной городской партизанской группой. Главным их оружием являлся террор. Государство сумело сокрушить их, но лишь после нескольких лет упорной борьбы. И хотя в Уругвае движение уже не существовало, его остатки действовали в изгнании, точно так же, как организация Диаса. В этом они ничем не отличались друг от друга: и первых, и вторых военные диктатуры вышвырнули на чужбину. В остальном у них не было ничего общего. Диас выступал за мирное освобождение страны демократическими средствами. «Тупамаро» ставило во главу угла насильственную революцию. Их связывали ссылка... и ненависть.