Свитки Мертвого моря - Майкл Бейджент

Департамент древностей вступил в прямую конфронтацию с международной группой в вопросе о публикации свитков. Чем можно объяснить и оправдать бесконечные задержки и каков может быть реальный график выхода в свет публикаций? Пост директора группы в то время занимал отец Бенуа, который 15 сентября 1985 г. обратился с письмом к своим коллегам. В этом письме, копией которого мы располагаем, он напомнил им о призыве Мортона Смита начать немедленную публикацию фотографий свитков. Он также сетовал (словно он был пострадавшей стороной) на использование слова «скандал» не только Мортоном Смитом, но и Нееманом па заседании кнессета. Затем он высказал намерение рекомендовать на пост главного редактора серии будущих публикаций Джона Страгнелла. Кроме того, он попросил каждого из членов группы подготовить график публикации материалов, над которыми те работают.

Запрос отца Бенуа лишь частично возымел ожидаемые последствия. Под нажимом того же Неемана департамент древностей Израиля 26 декабря 1985 г. направил ему повторный запрос, требуя ответить на вопросы, затронутые в обращении. Трудно сказать, был ли ответ отца Бенуа основан на реальной информации, полученной им от своих коллег по группе, или же это была всего лишь отписка с целью выиграть время. Как бы то ни было, он послал в департамент древностей письмо, обещая опубликовать все материалы, находящиеся в распоряжении членов международной группы, в течение ближайших семи лет, то есть до конца 1993 г. Этот график был назван в письме окончательным и подлежащим исполнению, но, разумеется, никто не воспринимал его всерьез, и в личной беседе с нами Нееман заявил, что он слышал «в кулуарах», что этот график рассматривался как шутка – и не более того. Так оно в итоге и оказалось. Не было никаких реальных оснований утверждать, что все кумранские материалы или хотя бы значительная их часть может быть опубликована к 1993 г. Ведь даже материал из одной только пещеры 4 был опубликован далеко не полностью. После выхода в свет в 1968 г. подготовленного Джоном Аллегро тома в серии «Открытия в Иудейской пустыне» появились всего три тома, опубликованные в 1977,1982 и 1990 гг., так что общее число вышедших томов достигло восьми.

Тем не менее столь серьезный нажим со стороны властей вызвал среди членов международной группы настоящую панику. И, как нетрудно догадаться, сразу же начались поиски козла отпущения. Кто втянул израильское правительство в эту аферу? Кто проглядел Неемана и позволил ему поднять в кнессете вопрос о свитках? Быть может, единственно на основании употребления слова «скандал» международная группа сочла виновником всех бед Гезу Вермеса. На самом же деле Вермес никакого отношения к скандалу не имел. Дело в том, что за Нееманом стоял Роберт Эйзенман.

Эйзенман извлек уроки из ошибок, допущенных Ротом и Драйвером. Он заявил, что все здание пресловутого консенсуса международной группы зиждется на мнимо точных данных археологии и палеографии. Рот и Драйвер совершенно правильно назвали эти данные недостоверными, но опровергать их не стали. Эйзенман решил бросить вызов международной группе в ее собственной сфере, подвергнув сомнению их методологию и продемонстрировав, что итоговые данные неверны.

Свою кампанию против международной группы он начал еще в книге «Маккавеи, саддукеи, христиане и Кумран», опубликованной им еще в 1983 г. в Голландии. В этой книге он бросил международной группе первый серьезный вызов, усомнившись в достоверности ее археологических и палеографических датировок. Во введении к своей книге он открыто обрушился на них, заявив: «Небольшая группа специалистов, работающих по большей части в контакте друг с другом, выработала консенсус… Вместо четких исторических взглядов… разного рода предположения и реконструкции выдавались за реальные факты». Но поскольку этот текст имел весьма незначительное распространение в узком кругу, международная группа могла попросту проигнорировать его. И действительно, вполне возможно, что никто из ее членов даже не прочитал его тогда, по всей вероятности, сочтя этот опус химерическими бреднями неискушенного новичка.

Эйзенман, однако, на этом не успокоился и решил продолжать борьбу. В 1985 г. в Италии была опубликована его вторая книга, озаглавленная «Праведный Иаков в книге пророка Аввакума». По иронии судьбы книга вышла в свет в одной из подконтрольных Ватикану типографий – в «Типографии Григориана». В ней было помещено предисловие на итальянском языке, а в следующем году книга уже с дополнениями и новым приложением была переиздана Б. Д. Бриллом. В том же году Эйзенман был назначен членом ученого совета престижного института Олбрайта в Иерусалиме. Там он начал активные закулисные маневры с целью убедить израильское правительство вмешаться в ситуацию и сделать вопрос о свитках одним из своих приоритетов.

Эйзенман прекрасно понимал, что мертвую хватку международной группы не удастся сломить одними только, пускай и громкими, протестами в научных журнала. Для этого необходим мощный нажим извне, и желательно – с самых верхов. Поэтому-то Эйзенман и провел встречу с Нееманом, а Нееман поднял этот вопрос на заседании кнессета.

Несколько позже в том же году Эйзенман имел встречу с отцом Бенуа и в устной форме потребовал от него предоставить ему доступ к свиткам. Нетрудно догадаться, что Бенуа весьма вежливо отказал, заявив, что с этой просьбой Эйзенман должен сперва обратиться к властям Израиля, и подчеркнув, что решение вопроса зависит не от него. В тот момент Эйзенман еще не подозревал о стратегических ходах, предпринятых международной группой с целью отпугнуть всех, кому хотелось бы получить доступ к свиткам. Тем не менее он оказался не готов к тому, что его можно отстранить так легко.

Все ученые за время своей работы в штате института Олбрайта обязаны выступить как минимум с одной публичной лекцией перед широкой публикой. Лекция Эйзен-мана была запланирована на февраль 1986 г., а название темы, выбранной им для своей лекции, звучало как «Иерусалимское общество и Кумран» с несколько провокационным подзаголовком «Проблемы археологии, палеографии, истории и хронологии». Как и в случае с книгой о праведном Иакове, название это должно было пощекотать нервы оппонентов. Согласно сложившейся традиции институт Олбрайта направил письма всем крупнейшим ученым с приглашением прибыть в Иерусалим. И для таких сестер-соперниц, как французская Библейская школа, быть представленной на таких лекциях было делом чести. На лекции присутствовало пять или шесть ее представителей – больше, чем обычно.

Поскольку они не были знакомы с Эйзенманом и его работой, они не ожидали услышать ничего экстраординарного. Но постепенно их высокомерие начало рассеиваться, и они молча слушали аргументы лектора.[35] Но по завершении лекции представители Библейской школы не стали задавать лектору вопросы и покинули зал без обычных в таких случаях приветствий и поздравлений. Для них впервые стало ясно, что в лице Эйзенмана им бросил вызов более чем серьезный оппонент. Соблюдая формальные приличия, они решили проигнорировать его в надежде, что все забудется и уладится само собой.

Следующей весной один из друзей и коллег Эйзенмана, профессор Филип Дэвис из Шеффилдского университета, ненадолго приехал в Иерусалим. Вместе с Эйзенманом он отправился к Магену Броши, директору Хранилища книги, и заявил, что они хотели бы увидеть неопубликованные фрагменты свитков, которые до сих пор находятся в распоряжении международной группы. В ответ Броши только рассмеялся, как бы говоря, что это – тщетные надежды. «Вы не увидите их до конца своих дней», – заметил он. В июне, почти перед завершением своей командировки в Иерусалим, Эйзенман был приглашен в гости на чашку чая к своему коллеге, профессору Еврейского университета, который несколько позже стал членом израильского Комитета по наблюдению за свитками. Эйзенман воспользовался случаем и привел с собой Дэвиса. На этом званом ужине присутствовали и другие ученые, в том числе Джозеф Баумгартен из Еврейского колледжа в Балтиморе, а в начале вечера появился и Джон Страгнелл – давний противник Аллегро, впоследствии – глава международной группы. Возбужденный и явно настроенный на конфликт, он начал сетовать на то, что, к сожалению, существует немало «неквалифицированных людей», добивающихся разрешения на доступ к кумранским материалам. Эйзенман отвечал в том же тоне: интересно, как господин Страгнелл определяет, кто является «квалифицированным», а кто нет? Можно ли считать квалифицированным его самого? Что он знает об истории, помимо неких познаний в палеографии, которыми он якобы обладает? Поначалу эти дебаты носили наполовину шутливый, более или менее цивилизованный характер, но затем нападки перешли на личности.

Следующий, 1986/87 учебный год Эйзенман провел в Оксфордском центре, занимая пост старшего преподавателя в аспирантуре по гебраистике и приглашенного члена ученого совета Линакр-колледжа. Благодаря контактам, установленным в Иерусалиме, он получил возможность ознакомиться с двумя секретными документами. Одним из них была копия свитка, над которой работал Страгнелл, так сказать, часть его «приватной собственности». Текст свитка, написанный, по всей видимости, лидером Кумранской общины и излагающий целый ряд основополагающих установок общины, известен в среде специалистов как документ ММТ. Страгнелл демонстрировал его незадолго до конференции 1985 г., но так и не удосужился опубликовать.[36] (Этот материал не издан и по сей день, хотя общий объем текста составляет всего 121 строку.)