Вышел месяц из тумана… - Арлидж Мэтью

– Тогда вы и познакомились с Эми?

– Я с ней не знакомилась. Хотя, конечно, знала о ее существовании.

– То есть Эми не смогла бы вас узнать?

– Инспектор, – снова напомнил о себе адвокат, уже понявший, к чему клонит Хелен. Но она не собиралась отступать.

– Я никогда не встречалась с Эми, – выдавила из себя Ханна.

Перешли к проверке алиби. В ночь похищения Эми Ханна, по ее словам, была дома и работала с документами. Свидетелей, способных подтвердить ее утверждение, она назвать не смогла. В час исчезновения Бена она принимала пациента. Надежность этого алиби целиком зависела от показаний пациента, поскольку ни ассистента, ни секретарши у Ханны не было.

– Расскажите мне о Мари Стори.

Этого они явно не ожидали.

– Вы работали с ней несколько лет назад, после самоубийства ее мужа.

Эту информацию раскопал Марк. Группа расследования понемногу продвигалась вперед.

– Меня пригласила служба социального обеспечения Гемпшира, – посовещавшись с адвокатом, сказала Ханна. – Ее муж, насколько я помню, отравился отбеливателем. Как говорится, не захотел дальше играть с теми картами, что сдала ему судьба. Мари оказалась куда сильнее. Пришлось – из-за Анны.

– Вы запомнили их имена.

– У меня хорошая память.

Спорить Хелен не стала.

– Вы видели их в последнее время?

– Нет.

– Разговаривали?

– Нет. О том, что они умерли, узнала из газет. Подумала, что, наверное, и Анна не выдержала. Об их смерти писали довольно туманно.

– Почему вы перестали с ней работать?

– Из-за сокращения финансирования фонда «Здоровье». Решала не я.

– Как вы относитесь к своим пациентам? Как к клиентам? Или как к друзьям?

– Для меня они просто пациенты. Люди, которым я помогаю.

– Бывает так, что у вас возникает к ним антипатия?

– Никогда. Иногда они меня огорчают, но это вполне ожидаемо.

– А их слабости, жалость к себе, постоянное нытье? Не раздражает?

– Нет.

Защищалась она хорошо, как настоящий профессионал. Вскоре адвокат объявил, что время беседы истекло. И им пришлось ее отпустить. Обвинить Ханну Микери было не в чем. Пока Хелен ее опрашивала, Марк обратился к начальству за ордером на обыск ее дома и кабинета. К цели можно идти разными способами.

Итак, у них есть одна подозреваемая. Они установили ее связь с тремя жертвами. Ханна Микери знала всех троих, знала все их слабые места. Оставалось найти доказательства ее вины. Впервые с начала расследования у Хелен появилось ощущение, что они наконец-то сдвинулись с места.

Успех отмечали странно. Она вертела в руках бутылку фруктового сока, он неторопливо потягивал тепловатый тоник. Разве так отрываются? Но обоим было хорошо. Ни Марку, ни Хелен еще не приходилось расследовать дело такого масштаба. Убийства со многими жертвами случаются нечасто и обычно совершаются в состоянии аффекта. Это похоже на взрыв ярости, губительный, но кратковременный. Но сейчас они столкнулись с преступником, тщательно планировавшим каждое убийство. Подобного рода преступления – хоть в этом не сознается ни один полицейский – выбивают из колеи. Твой опыт ничего не значит, интуиция тебя обманывает, а весь твой профессионализм не стоит и ломаного гроша. Иначе говоря, происходит разрыв шаблона, в рамках которого ты чувствовал себя сильным.

Но теперь у них появилась ниточка, пусть и тонкая. Они взяли след. Хелен подводила итог всему, чего они добились на данный час, а Марк слушал ее и одновременно незаметно вглядывался в лицо начальницы. Она всегда была привлекательной женщиной, но сейчас к ее привлекательности добавилось что-то новое. От нее словно бы исходило тепло, она, обычно такая сдержанная, излучала оптимизм и надежду. Это впечатление особенно усиливалось, когда она улыбалась. Такую улыбку, стоит один раз увидеть, уже не забудешь.

Его определенно влекло к ней, но Марк подавил в себе стремление поддаться этому чувству. Ни одной женщине в мире больше не удастся заполучить над ним власть. Вместе с тем ему хотелось лучше узнать Хелен, сломать стену отчуждения, которой она себя окружила. О чем она мечтала в детстве? С кем дружила? Из какой она семьи? Пользовалась ли популярностью у парней?

– Ты местная?

Убогое начало, но он никогда не блистал в разговорном жанре. Она покачала головой.

– Южный Лондон. Неужели не заметно?

Уж не заигрывает ли она с ним?

– По говору – нет. У тебя классическое произношение.

– Работала над собой. Один хороший друг как-то сказал мне, что чем правильнее у тебя речь, тем больше шансов сделать карьеру. Предрассудок, конечно, но люди считают тебя умнее, чем ты есть на самом деле.

– Так вот в чем мой промах.

– Ну, ты не так уж плох.

Если это не флирт, то что?

– Не думал, что ради карьеры ты способна на такие подвиги.

– Просто ты меня плохо знаешь.

А это что? Приглашение или от ворот поворот? Вот что значит давно не практиковаться, подумал Марк. Хелен отошла к бару и вернулась с пинтой лагера. Он смотрел на нее, сам не понимая, чего ему хочется больше – выпить или приударить за ней. Она протянула ему стакан.

– День сегодня был хороший, так что вот тебе. Правило прежнее: при мне можно.

Марк не стал отказываться и выпил пиво – быстро, но без жадности, стараясь показать, что держит себя под контролем. Он слишком долго ненавидел себя. Сейчас, выбираясь из бездны, он хотел убедить ее и себя, что он – не слабак.

Хелен улыбнулась – тепло и ободряюще.

– Почему ты пошел в полицию?

Пришла ее очередь задавать вопросы.

– Никуда больше не брали.

Она рассмеялась.

– Серьезно. В школе учился кое-как. Школа была хорошая, классическая, а я дурака валял. Не мог заставить себя засесть за книжки. Прогуливал.

– Хотелось за девчонками бегать?

– И не только. Два года нюхал клей, жег телефонные будки – в общем, развлекался. Пока старикан не выгнал меня из дома. Три дня ночевал у сестры, а потом сказал себе: «Хорош». И поступил на работу в полицию.

– Молодец.

– Старика чуть удар не хватил. Думал, это шутка. Я их всех тогда здорово удивил. А мне понравилось. Каждый день что-то новое. Никогда не знаешь, что будет завтра. И ребята подобрались что надо. Женщин в начальниках у нас тогда не было.

Хелен вскинула бровь. Потом снова прогулялась к бару. Значит, она привела его сюда не просто так? Не просто пропустить после работы по стаканчику и разбежаться? Марк так и не нашел ответа на этот мучительный вопрос, потому что Хелен вернулась к столу с новым стаканом пива. Ставя его перед ним, наклонилась, и он успел заглянуть в вырез ее блузки. Нарочно она? Или случайно? Поди догадайся.

– Ну а ты? Почему ты пошла в полицию?

Она ответила не сразу:

– Чтобы помогать людям.

Коротко и ясно. И это все?

Нет, не все.

– Понимаешь, когда я вошла в дом, где жила семья Бена… Когда увидела всю эту кровищу… Я постаралась спасти парнишку… И тогда же мне стало ясно – это мое. Вот с тех пор и не могу остановиться.

– У тебя хорошо получается. Я имею в виду, спасать людей.

Хелен пристально посмотрела на него. Немного помолчав, он продолжил:

– Если бы не ты, я бы ушел. Я тебе не говорил, но я уже написал рапорт. Собирался сдаться. Но ты меня спасла. Спасла от себя самого.

Он выпалил это и на мгновение устыдился своей откровенности. Но ведь он сказал правду – что бы с ним стало, если бы не она? Хелен вдруг посмотрела на него по-другому – серьезно, без улыбки. «Ну вот, все испортил», – мелькнуло у него в голове. Но тут она наклонилась через стол и поцеловала его.

На улице Марк невольно улыбнулся, понимая, что сейчас произнесет донельзя избитую фразу.

– К тебе или?..

– К тебе.

В квартире у Марка царил бардак. Соблазнять начальницу он явно не планировал, о чем с очевидностью свидетельствовали остатки суточной давности ужина. К счастью, утром он сменил постельное белье.