Стройотряд уходит в небо - Алэн Акоб

бурьяном; свежевырытые ямы, недавно похороненные, пока, что ещё без деревянных крестов. Страх перед таинством ангела смерти и погребальными обрядами идущими из самой глубины веков, заставляет тебя с уважением относиться ко всему, что связано с человеческой кончиной.

На самом краю кладбища, в углу, за проржавелой оградой небольшое захоронение без могильной плиты, где никогда ничего не росло. Подходящий поближе к захоронению замечал, что тут стоит такая гробовая тишина, что слышалось трение волос на голове об собственный череп. Здесь находилась могила местной колдуньи.

Её знали все за сотни километров в округе, одни боялись как огня, другие ходили лечится к ней, третьи ненавидели и называли за глаза старой ведьмой. Такое отношение к ней местных людей её мало смущало, поговаривали будто родители этой женщины были из ссыльных цыган.

Каждое утро, у крыльца её дома началось с очереди на приём. Денег она принципиально не брала, поэтому ей несли, что попало — яица, хлеб, лук, самогон — которым она впоследствии растирала больные места или ставила компресс. Носила она чёрную косынку, которую не снимала даже дома, одета в простое старушечье платье тёмных тонов, всегда чистое, выглаженное, лицо обтянуто смуглой кожей, не живое, покрытое глубокими морщинами, но с приятными чертами лица и лишь только от глубоко сидевших серо-водянистых рыбьих глаз, исходила загадочная энергия приводившая в трепет даже самых искушённых скептиков с нигилистами, не верящих в сверхъестественное. Никто не знал её настоящего имени ни возраста, люди между собой посмеиваясь называли за глаза бабка Ежка ай болит, а так при ней — доктор бабулечка. Ко всем своим прелестям, она была не очень словоохотливой, а если кто спрашивал у неё не в тему, например возраст или фамилию, то просто не отвечала, усмехаясь игнорировала.

Рассказывают, что как то раз в деревню заехал лейтенант из районой милиции на машине, высунув голову из раскрытого окна он спрашивал всех подряд как проехать к гражданке Кесаревой Б.Б. Бабульки со впавшими щеками переглядывались между собой и говорили, что у них отродясь таких не бывало. Лейтенант злобно тряс бумагой в воздухе, морщась словно живьём глотал речного угря, ничего не мог поделать с местными молчунами, досадно махнув рукой поехал дальше спрашивать. После недолгих скитаний и расспросов он остановился у подкосившегося плетня знахарки, держа бумагу в руке зашёл к ней в дом под любопытные взгляды соседей. Что там дальше произошло никто не знает, но вышел он от неё без фуражки и бумаги, встал на колени перед милицейским бобиком и начал ему целовать покрышки, потом на коленях три раза поклонился недоумевающим соседям и со словами: Мать моя — женщина, отец мой — капитан, жена моя полоумная, а сам я шарлатан! И укатил весело подпрыгивая на кочках в неизвестном направлении. Впоследствии многие утверждали, что видели того милиционера постригшегося в монахи, а другие что он спился и сшибает бутылки по мусоркам, сдает их, на деньги покупает пиво на опохмел. Любители поспорить уверяли, что сначала он спился, потом оказался в дурдоме, на лечение, доказывая врачам, будто он знаком с самим стариком Калининым. Трудно сказать, кто был прав, а кто нет, но то, что местные власти после этого случая, объезжали деревню за километр, была сущая правда.

В самую полночь, когда рожок луны самозабвенно любуясь своим отражением в зеркально блестящем океане, когда-то неловко разлитым на планете земля, в окружении своих звездных сестёр, понимая, что рассвет будет ещё не скоро, стал тихонько раскачиваться в такт к джазовому ритму Эллы Фицджеральд приглашая на веселье и страх, всех своих верных подружек. В это самое время, небесную тишину разрезал необычайно жуткий свист, от которого стынет кровь в жилах людей и животных. Некоторые жёны, не все конечно, оставив своё бренное тело на супружеском ложе, со всех концов света начали потихоньку съезжаться на шабаш, употребляя разные летательные аппараты — начиная от граблей, на которые так любит наступать человечество и кончая мётлами, которыми так любят мести и подметать потомки Адама и Евы. Они летали и кружились парами вокруг чёрной тучки, под музыку Мусоргского, которую играл на скрипке известный музыкант пропавший несколько лет назад на рыбалке с друзьями около Лохнесского озера. В самом центре хоровода, на тучке стояла небезызвестная наша бабулька с распущенными волосами. Она выкрикивала на древне арамейском языке заклинание, которые не все понимали, но поддакивали кивая черепами, чтобы сделать ей приятное, а она, тех кто медленно танцевал, била своей метлой по макушкам. Наказанная встрепенувшись начинала энергично двигаться вперёд, брыкаясь и скача боком, как необъезженная кобылица с Техаса. Отражение луны игриво плескалось на волнах. В конец обессилевшие от чрезмерных усилий, под самый рассвет, танцовщицы стали падать на землю опережая друг друга, одна за другой, неудержимой лавиной горящих угольков.

— Метеорный поток начался — заметил астронавт своему другу который болтался в невесомости, стараясь поймать ртом летающий шарик Coca-Cola.

— Звездопад пошёл — подумал лысый учёный астрофизик в очках, из далекой обсерватории в горах.

— Дорогой я сегодня какая то разбитая, голова болит — шептала жена мужу под утро — может приболела, принеси мне кофе в постель, пожалуйста! Не забудь шоколадку, будь добр.

От клиентов у знахарки не было отбоя, приезжали аж за триста километров в округе, хоть и принимала она только строго по записи. Такой наплыв туристов, только на радость местным жителям, у которых стали снимать квартиры в очередь на деревне, неплохая отдушина для семейного бюджета. Больные оставались на пару дней, пили свежий настой из трав, который бабулька готовила с заговором, гуляли по лесу, рыбачили. Ходили слухи, что может даже санаторий откроют вскоре, но это были всего лишь слухи. Как то приехал к дальним родственникам погостить один немолодой врач, статный мужик, уроженец местных краёв, который последний раз был здесь двадцать лет назад. Показали родственники ему, как водится: лес, горы, речку, парным молоком попоили, ну и поведали ему под вечер, под винными парами о бабке Ежке, разукрасили конечно немножко, что мол она чудеса медицины делает — лежащего подымет, незрячего прозреет.

Звали его Валентин, третий год в разводе с женой, детей не имел и в чудеса не верил конечно, а вот посмотреть как лечит сельский знахарь, все таки захотел, записали его в очередь, благо был понедельник, через день она его приняла.

Дом где жила целительница, каменный, добротный, в комнатах чисто, всегда пахнет душистыми травами, смолой. За небольшим столом сидит сама колдунья, что то взвешивает на маленьких весах, время от времени