История Польши - Михал ТЫМОВСКИЙ и др.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Развитие законодательства, упорядоченная администрация, дипломатическая деятельность при папском и императорском дворах, в Чехии и Венгрии, переговоры с Тевтонским орденом, Бранденбургом и Великим княжеством Литовским требовали намного большего, чем прежде, количества образованных людей. Широкое распространение знаний в XIV в. сделалось возможным благодаря обширной сети приходов, насчитывавшей в королевстве около 2500 церквей. Их количество росло довольно быстро и к концу XV – началу XVI вв. удвоилось. В большинстве приходов имелись школы. Было основано много новых монастырей. С созданием сети приходских и монастырских церквей связано развитие готического искусства: архитектуры, скульптуры и настенной живописи. Реалистическое изображение страданий Христа, Божьей Матери и святых, в котором торжественная условность романского стиля уступила место приемам, обращенным к опыту и чувствам современников, немало способствовало распространению и углублению подлинного благочестия. Акцент делался не на всемогуществе Бога, а на Его муках; особое внимание уделялось постижению христианами истин веры.
К немногочисленным вплоть до XIII в. соборным и монастырским школам добавились новые, создававшиеся при приходах и новых обителях. Уже в XIV столетии в Польском королевстве действовало около сорока школ, программа которых полностью или частично охватывала quadrivium.{51} В них получали образование не только будущие священники и монахи, но и миряне. Отпрыски знатных и рыцарских родов обычно учились с целью лучшей подготовки к участию в государственной и общественной жизни, сыновья горожан – в связи с тем, что знаний требовали новые методы ведения торговых операций. Меньше всего известно о сыновьях крестьян, но по аналогии с XV в. можно допустить, что наиболее способные представители этого сословия уже тогда занимались науками с мыслями о карьере, прежде всего, духовной. /103/
В XIV в. увеличилось количество лиц, выезжавших на учебу за границу, главным образом, в Болонью и Париж. Высшее образование в Италии получили наиболее выдающиеся сановники времен Казимира: архиепископ Ярослав Богория, канцлер Януш Сухывильк, епископ Краковский Флориан Мокрский. Именно в этой среде, при содействии короля, был разработан проект создания первого польского университета. В Центральной Европе, к северу от Альп и к востоку от Рейна, в то время существовало лишь одно высшее заведение – Карлов университет в Праге, основанный в 1347–1348 гг. Вторым должна была стать Краковская академия, задуманная в качестве заведения, призванного, в первую очередь, обеспечивать монархию необходимыми ей юристами. Грамота об основании Академии была издана 12 мая 1364 г. Было создано одиннадцать кафедр, в том числе восемь правоведческих, две медицинские и одна – свободных искусств. На создание кафедры богословия тогда еще не было получено разрешения папы. Главой Академии, призванным заботиться о ее деятельности и дальнейшем развитии, стал канцлер королевства. Были начаты организационные и строительные работы. Однако они приостановились после смерти короля, а период правления Людовика Венгерского оказался для развития университета не самым благоприятным. Лишь в начале XV в., благодаря пожалованиям королевы Ядвиги и Владислава Ягелло (Ягайло), проект Краковской академии был воплощен в жизнь (чем и объясняется ее название – Ягеллонский университет). В XIV же веке развитие польской культуры состояло, прежде всего, в распространении знаний вширь. Вырос средний уровень образованности общества, а представления об этнической и государственной самобытности поляков проникли в сознание более широких, чем прежде, слоев польского народа.
Объединение Польши на рубеже XIII–XIV вв. облегчалось, помимо прочего, сохранением в исторической традиции политического термина Regnum Poloniae. В то время он означал совокупность земель, входивших некогда в состав монархии Болеслава Храброго, Болеслава Смелого и Болеслава Кривоустого. Однако в действительности Польское королевство долгое время являло собой regnum divisum,{52} которое не имело своего короля и было расчленено на удельные княжества. Таким образом, на рубеже столетий термин Regnum Poloniae представлял собой, скорее, политическую программу, в основе которой лежало стремление к воссоединению раздробленного государства и восстановлению в нем королевской власти. /104/
После ряда коронаций правителей, занимавшихся объединением королевства, Regnum Poloniae стало реальностью. Неизвестно точно, каким термином пользовался при своей коронации Пшемысл II (1295). Шла ли речь о «королевстве Великопольском», т. е. королевстве, ограниченном тем уделом, который краткости ради нередко называли «Польшей»? Или же regnum Пшемысла II было задумано как общепольское? Не следует забывать о еще сильных в то время удельных различиях, о борьбе объединительных концепций и центров, претендовавших на их воплощение. Поэтому концепция regnum, существовавшая в 1295 г., и в самом деле могла быть «великопольской». В случае ее осуществления прочие земли могли подчиняться королю либо непосредственно, как своему князю (например, Гданьское Поморье), либо на основании признания его верховенства над другими князьями. Однако многое свидетельствует о более широком понимании Пшемыслом этого термина, коль скоро он короновался, используя вывезенные из Кракова символы королевской власти, а в качестве герба выбрал белого орла на красном фоне, использовавшегося до тех пор Пястами из других уделов. На голове орла была корона, а на королевской печати имелась благодарственная надпись: «Сам Всевышний вернул полякам победоносные знаки».
Во всяком случае, все последующие коронации – и Вацлава II, и Вацлава III – являлись выражением объединительной программы, а за время нахождения этих правителей у власти процесс реального объединения уделов и укрепления центральной власти продвинулся далеко вперед. Коронация Владислава Локетека в 1320 г., в свою очередь, рассматривалась как выражение воли собравшихся в Сулеёве представителей сословий. Она была призвана обеспечить внутренний порядок и оборону уже воссоединенных земель, а в будущем способствовать присоединению уделов, сохранивших пока самостоятельность либо захваченных иными государствами. На этот случай имелись аргументы о «природном» праве короля как «законного наследника» правителей когда-то единого государства. Согласно документам своего времени, Локетек проводил политику, соответствовавшую чаяниям и интересам сообщества, определяемого как gens polonica. Так как словом gens в ту эпоху обозначали носителей одного языка, программа его правления была выражена вполне однозначно. Однако удельный партикуляризм все еще был силен. Князья отстаивали свои наследственные права и пользовались поддержкой тех подданных, которые считали своими «природными государями» местных членов династии Пястов и не разделяли идей, содержавшихся в программе Локетека. /105/
Несмотря на возвращение многих территорий, королевство Казимира все же не охватывало всех польских земель, и программа их возвращения по-прежнему сохраняла актуальность. Следование ей сделалось для наследников Казимира условием приобретения польского трона. Людовик Венгерский, получая в 1374 г. права наследования для двух своих дочерей, обещал не только «сохранить эту корону {53} Польского королевства и целостной, и неприкосновенной, и ни в чем не умаленной… но и приумножать ее, утраченное возвращать, в чем мы обязались при коронации и в чем по-прежнему остаемся обязанными». Владислав Ягелло, издавая в 1385 г. грамоту в Крево, открывавшую ему дорогу к браку с королевой Ядвигой и к польскому трону, «обещал собственным трудом и за свой счет возвращать потери польского королевства».
В понимании термина Regnum Poloniae уже при Казимире Великом наметились существенные перемены. При сравнении показаний свидетелей на двух процессах против Тевтонского ордена бросается в глаза, что на первом из них подчеркивались лишь права на Гданьское Поморье Владислава Локетека. На варшавском же процессе 1339 г. был выдвинут довод de regno,{54} т. е. о принадлежности захваченных земель королевству. Таким образом, постепенно приходило понимание различий прав короля и прав королевства. Оно нашло свое выражение в появлении нового термина, который в документах Казимира впервые появился в 1356 г.: Corona Regni Poloniae – «Корона Польского королевства». Суть этого понятия и связанной с ним правовой конструкции заключалась в отделении личности правителя от государства, определявшегося здесь как «корона». Государство переставало быть вотчиной государя и становилось понятием, автономным в политическом и правовом отношении.
