Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис

— Они знают, что проект существуют и в нём задействованы одарённые подростки из России, — сказал Вильгельм Пятый. — Этого достаточно.

— Но они не смогут этого доказать и не смогут предъявить нам каких-либо претензий, — стоял на своём министр обороны.

— А они не будут ничего доказывать и предъявлять. Они или попытаются освободить своих подростков силой, или промолчат.

— Они могут попробовать дипломатическими методами попросить вернуть им их одарённых, — предположил фон Лангерман.

— А мы отдадим? — усмехнувшись спросил император.

— Нет, Ваше Императорское Величество! Мы будем всё отрицать, — ответил куратор проекта.

— И они это знают, поэтому дипломатическими методами даже пробовать не станут, — сказал Вильгельм Пятый. — Кроме силового метода, от них не стоит чего-либо ожидать. Но гражданская война в России и вечная готовность Британии напасть на слабого и раненого не дают русским даже малейшего шанса на силовой метод. Поэтому придётся им это всё проглотить. А нам придётся готовиться к будущей войне с Россией. Она обязательно состоится. Не сейчас, не завтра, но она состоится. И лучше бы, чтобы она состоялась тогда, когда мы будем готовы к ней лучше русских.

— Мы будем готовиться к войне, мой Император! — отрапортовал министр обороны.

— Мы должны уничтожить Россию до того, как она сможет восстановиться после гражданской войны, — жёстко произнёс император. — По окончании проекта «Вархайт» все ресурсы, которые останутся, следует направить на борьбу с Россией. Я надеюсь, к тому времени она уже будет находиться в состоянии войны не только с Петербургом, но и с Британией.

Вильгельм Пятый на некоторое время замолчал, призадумался, после чего сказал:

— Главное, чтобы о наших планах напасть на Россию не прознали британцы.

— Вы опасаетесь, что тогда они нас опередят? — осторожно спросил министр имперской безопасности.

— Я опасаюсь, что тогда они вообще не станут воевать с Россией, оставив это дело нам. А я хочу, чтобы Британия хоть раз сделала грязную работу, а не присвоила себе результат чужих трудов, как она обычно делает. Пусть они в этот раз примут на себя основной удар и вымотают Россию. А потом уже подключимся мы.

*****

Со дня моего возвращения в Кутузовку прошло две недели. Я уже втянулся в учебный процесс и даже смог сдать половину зимней сессии первого курса — в основном всё, что связано с боевой магией и различными заклятиями, всё же опыт позволял. Правда, чем больше я погружался в учебный процесс, тем чаще вспоминал слова кесаря о продолжении учёбы в другом месте.

Александр Петрович был прав: если я собирался делать карьеру на государственной службе, то имело смысл сменить Кутузовку, где давали качественное, но слишком широкое образование, на что-то более узкоспециализированное. Мне исполнилось восемнадцать, и я мог уже сам распоряжаться своей судьбой, выбирать, где учиться и менять учебные заведения. Мог. Только вот хотел ли? По большому счёту я на эту тему ни разу и не думал серьёзно — просто не было на это времени.

С одной стороны, особого желания что-то менять не было — хотелось просто какое-то время передохнуть и прийти в себя. Но с другой — я понимал: если хочу в этой жизни чего-то добиться, то нельзя отказываться от выгодных предложений сейчас, потому что позже их просто может не быть. Я часто вспоминал предложение кесаря продолжить учёбу в другом месте и довольно толстый намёк Милютиной на то, что меня могут забрать из Кутузовки, но у любых предложений есть срок, после которого они становятся недействительными. И если я хотел этими предложениями воспользоваться, то имело смысл уложиться в отведённый на принятие решения срок.

Мне по большому счёту невероятно повезло. Несмотря на то, что от меня отказалась семья, и я оказался в чужом городе без связей и поддержки, мне посчастливилось встретить хороших людей, оказаться для них полезным и приобрести невероятные навыки. Сам кесарь покровительствовал мне и давал совет продолжить обучение в другом месте, намекая, что это поможет моей карьере.

Многие ли могли похвастать подобным? Большинство детей влиятельнейших аристократов не смели о таком даже мечтать. А я отверженный наследник, выбраковка получил такой уникальный шанс. И хоть мне очень не хотелось сейчас серьёзных изменений, но отказываться от предложения кесаря не стоило. Иначе потом можно было бы жалеть об этом всю жизнь.

Но и совсем пороть горячку не стоило. С момента побега из Восточного прошло всего две недели, и первые дни после возвращения были довольно стрессовыми благодаря Ане, Арине и Троекурову. И в придачу огромная нагрузка по учёбе. Я просто ещё не отдохнул как следует, поэтому мне не хотелось никаких перемен. Вполне возможно, что уже через месяц-другой всё могло измениться, и у меня появилось бы желание сменить обстановку, всё же я привык к приключениям, хоть большинство из них приятными назвать было сложно. Поэтому надо было подождать ещё хотя бы месяц, нормально отдохнуть и потом уже всерьёз задуматься о планах на жизнь и возможной смене места обучения.

И ещё не стоило забывать, что эта возможность выбора вполне могла быть иллюзорной. Милютин — хитрый опытный лис. Вполне возможно, что он уже давно всё решил за меня и сейчас всего лишь подталкивал меня к тому, чтобы я это решение принял за своё. Генерала КФБ можно было понять: ценные кадры — большая редкость, а я проявил себя более чем хорошо уже несколько раз. Поэтому, вполне возможно, никакого выбора у меня и не было. И осознавать это было обидно, всё же хотелось самому принимать решения относительно своего будущего.

Но с другой стороны, а куда и кем я мог пойти работать после окончания учёбы, где бы я ни отучился? Хорошую работу ещё надо найти, а у Милютина она для меня явно была. Но как ни странно, несмотря на то, что у меня очень хорошо получилось справиться даже с серьёзным заданием, мне почему-то не хотелось идти работать в спецслужбы. Не то чтобы я плохо относился к силовикам, вовсе нет, но почему-то идти к ним работать я не хотел.

Возможно, потому что я понимал: устроюсь в КФБ — перестану принадлежать самому себе и потеряю свободу, а я ведь ещё даже не познал, что это такое. Но и без поддержки в этой жизни было трудно. Это я тоже понимал. В общем, всё было непросто. Имело смысл хорошо всё взвесить и обдумать, чтобы не принять поспешных неправильных решений.

А пока надо было сдавать пропущенные сессии. В целом, получалось неплохо — преподаватели шли навстречу, а от подготовки особо никто не отвлекал. Разве что Дарья настойчиво требовала реванша да строила глазки при каждом нашем разговоре. Да пару раз звонила Арина и интересовалась, не хочу ли я с ней куда-нибудь сходить вечером. Но княжна вела себя при этом не особо настойчиво, и я уже тешил надежду, что блажь у Зотовой скоро пройдёт, и она про меня забудет. Троекуров тоже проблем больше не доставлял. Он хоть и сверлил меня постоянно ненавидящим взглядом, но старался всячески избегать каких-либо отношений со мной. Казалось, я влился в учебный график, и это было здорово.

Однако в начале третьей недели моего пребывания в Кутузовке после возвращения из Польши меня ждал сюрприз — большой сюрприз, я бы даже сказал, огромный. В понедельник я, как обычно, пошёл на занятия, и до обеда всё было просто замечательно, разве что Корецкая немного перегнула палку, предъявляя очередную претензию, что я до сих пор не организовал наш поединок-реванш. Но это было мелочью.

Три пары пролетели незаметно, и мы отправились в столовую. Обедал я обычно один. Я не спеша набрал еды на поднос и пошёл искать свободный столик. Сделал буквально несколько шагов и… нос к носу столкнулся с Аней. Это было не то чтобы неожиданно — всё же я знал, что она должна была приехать в Кутузовку, но, как оказалось, я не был готов к этой встрече.

— Привет! — сказал я на автомате, пытаясь не выказать своего удивления.

— Привет! — ответила Аня.

— Давно приехала?

— Оформилась ещё в пятницу, но учиться начала с сегодняшнего дня.