Если копнуть поглубже - Тимоти Финдли

Поэтому Грифф принял приглашение, но ничего не сказал Джейн. Как получить, что хочешь, и не уступить?

Ему предложили постель.

Он отказал.

Джонатан достаточно милостиво принял отказ, только грустно улыбнулся и неопределенно махнул рукой.

Гриффина позвали вторично.

На этот раз июнь уже близился к концу — Грифф, согласившись поужинать, посчитал необходимым объясниться.

Гриффин не вилял, не искал отговорок. Напрямик заявил, что не может лечь в постель и заниматься любовью с мужчиной. Он сожалел, даже извинялся. Воздал хвалу «гению» Джонатана, поблагодарил за все, чему научился во время репетиций «Много шума», но сказал, что не может согласиться на столь внезапное и неожиданное предложение. (Он надеялся, что слова «внезапное и неожиданное» сойдут за шутливый экспромт. Но этого не случилось, они прозвучали чем-то заранее подготовленным — как оно и было на самом деле.)

Джонатан не терял времени даром. И отреагировал, по обыкновению, молниеносно.

Он получит Гриффина, иначе Гриффин не получит ролей.

Он отправился к Роберту. И начал ненавязчиво сетовать по поводу творческих возможностей Кинкейда: Клавдио — это одно, но Бирон — совсем другое. На Клавдио у него хватало закваски, а вот Меркуцио… тут нужен совершенно иной кураж…

Его тонко рассчитанные сомнения, подобно семенам, постепенно проросли и расцвели. К середине июля оказалось, что Гриффин может рассчитывать только на второстепенные роли — вполне приемлемые, но отнюдь не те, на которые он надеялся.

Роберт сообщил об этом Гриффину после воскресного дневного представления.

Грифф был потрясен. В голове возникла единственная мысль: «За что?» Затем: «Понятно!» И наконец: «О боже!»

Он не верил, что это может случиться.

Неужели они существуют — извращенно капризные люди, которые готовы погубить карьеру других из-за своих сексуальных прихотей? Но Грифф знал, разумеется, что подобное случалось сплошь и рядом. Власть есть власть, и те, у кого она в руках, пользуются ею. Просто, как апельсин.

Неделю назад Джонатан сделал последнее предложение: Соглашайся или больше никогда не всплывешь. Он уезжал в Филадельфию — кому какое дело зачем — и, если до этого времени Гриффин не даст положительного ответа, все угрозы превратятся в реальность.

А потом Люк перерубил телефонный кабель.

И все пропало.

Джонатан улетел в Филадельфию, не дождавшись звонка от Гриффина. А когда вернулся, встретился с Робертом. Тот попытался заступиться за Гриффа, но Джонатан был непреклонен. В конце концов они согласились, что Кинкейд не совсем готов к таким ответственным ролям. И еще решили подождать месяц, прежде чем утвердить другого исполнителя. Основным претендентом в труппе был Эдвин Блит — восходящая звезда и более сговорчивый человек.

Честолюбие. Старая история.

Или, по крайней мере, один из ее аспектов.

И вот в понедельник последовало новое завуалированное приглашение в «Пайнвуд».

Гриффин ответил «да».

Понедельник, 13 июля 1998 г.

— Ты куда?

— Ухожу.

— Дорогой, я не ребенок. Ухожу — это не ответ. Это — увертка. Я хочу знать, куда ты идешь? — Меня пригласили поужинать.

— Ты говоришь, как герой Сомерсета Моэма. Но если вспомнить, что мир его манер давно канул в лету, то все это почти смешно. По-твоему, я должна спрашивать: «С кем ты сегодня ужинаешь, дорогой?» И делать вид, будто не знаю. Будто я одна из тех глупеньких пресыщенных жен, которые пишут в своем дневнике: «Г отправился ужинать с З». Ведь это З, я не ошиблась? Или, уж совсем по-моэмовски, — Клэр? Крутить любовь с лучшей подругой жены — очень в духе его древних историй.

— Все? Закончила?

— Нет, Грифф. Я никогда не закончу. Я сильная — пойми это раз и навсегда. Неважно, сколько все это продлится, — я твердо намерена дождаться конца. И конец наступит. Ты сам положишь этому конец. Хочешь, скажу, каким образом? Ты вырастешь. Просто однажды вдруг появится взрослый человек.

Гриффин пытался натянуть брюки и при этом не упасть. Он застрял одной ногой, и, как ни пропихивал ее, она не пролезала в штанину.

— Хочешь ножницы? — предложила Джейн, глядя на его усилия. — Быстро освободишься. Словно прорубишься через лесной подрост. — И добавила: — Подрост — хорошее слово. Может обозначать не только непроходимую чащу, но и неспособность человека двигаться вперед. Кто-то перерастает незрелость. А кто-то — нет: барахтается в подросте, в собственной юности, застряв одной ногой.

— Господи, Джейн!

— Господи, Джейн. Это все, что ты можешь мне сказать?

— Да! Все! Ты мне осточертела! Оставь меня в покое!

— Вот как? — Джейн, прислонившись к косяку в спальне, крутила в руке стакан с вином. — Хорошо одно: мне не приходится говорить тебе то же самое.

— Не понял, — поднял на нее глаза Грифф. Он наконец пропихнул ногу в штанину и выбирал в шкафу рубашку.

— Я вот о чем: в последние дни ты только и делаешь, что оставляешь меня в покое — одну. Я вот о чем: если бы мне представилась возможность сказать кому-нибудь — конкретно тебе — «оставь меня в покое», я бы это сделала с удовольствием. Но такой возможности как-то не возникает.

Джейн выпила.

Грифф достал свою любимую синюю рубашку «Тили» с коротким рукавом и посмотрел в зеркало.

Джейн наблюдала за ним, словно он уже принадлежал ее прошлому.

— Кто это? — хрипло спросила она. — Мне все равно, Грифф. Но я хочу знать.

Он не ответил, только покосился на жену и, шепотом ругаясь, принялся застегивать пуговицы. Допрос становился невыносимым. Гриффин боялся: если Джейн нажмет посильнее, он не выдержит и проговорится. А правда была такова, что о ней не хотелось даже думать.

Джейн подошла к нему сзади и положила руку на плечо.

— Я хочу знать, дорогой. Мне надо знать. Я должна. Я имею право.

— Зачем? Какая тебе разница? Хочешь побыть Клавдио, а меня превратить в Геро? Ради бога! — Он сбросил ее руку с плеча. — Кто сказал, что я завел интрижку? — Это было самое большее, на что он осмелился. Много раз играя разгневанного и подозревавшего обман Клавдио, Грифф понял: ничто так не оглупляет мужчину, как уверенная самооборона. — Кто это говорит?

— Я. Иначе откуда все твои таинственные свидания? Ты не объясняешь, куда идешь и с кем встречаешься. Неужели я должна верить твоему: «Скоро услышишь хорошие новости, хорошие новости не за горами…» Как будто ты и впрямь встречаешься с Робертом и обсуждаешь с ним свои роли в будущем сезоне. Как будто дело только в твоем суперактивном тщеславии. Я не настолько глупа. Ты никогда не наряжаешься так ради меня — не говоря уж о Роберте, если, конечно, мы не идем на какое-то мероприятие, где ты хочешь кого-нибудь очаровать.

Она указала на только что отутюженные рубашку и брюки. Пиджак сидел на его (чертовой) фигуре как влитой. Если все дело во внешнем виде, то пальма первенства единогласно за ним. И он это прекрасно понимал.

— Удивительно, что ты не сбегал в парикмахерскую и не сделал маникюр, — добавила Джейн.

Гриффин прошел мимо жены и направился к лестнице.

— Ты должен мне сказать! Это все, чего я прошу.

Муж обернулся:

— Не кричи, Джейн. Уилл услышит.

— Боже! Можно подумать, ты хоть сколько-нибудь печешься об Уилле!

Грифф спустился на площадку. Джейн последовала за ним.

— Помнишь, как недавно ночью ты рыдал на этих самых ступенях? — обратилась она к его спине. — Просил меня помочь. И я помогла. Черт возьми, очень здорово тебе помогла, сукин ты сын. А сегодня в слезах я и тоже прошу о помощи. Я хочу совсем немногого, Грифф. Будь я проклята, очень немногого: кто, где и почему?

Боковая дверь затворилась. И это был конец. Пустота.

Джейн услышала, как заработал мотор машины, и оперлась о перила.

Из кухни показалась Мерси. Она все слышала, но притворилась, что была с Уиллом на застекленной террасе при закрытой двери.

— Гриффин уезжает? — спросила она.

— Да, — ответила Джейн помертвевшим голосом.

— Хотите, что-нибудь по-быстрому сготовлю? — предложила Мерси, возвращаясь на кухню. Она не хотела видеть того, что отразилось у Джейн на лице, — боялась очевидного.

— Нет, — отказалась Джейн ей вслед. — Лучше отведу всех нас в «Бентли». Мне хочется выбраться из дома. А «Бентли» — единственное место, которое нам нравится и которое сегодня открыто.

— Я — «за», — отозвалась Мерси. — Мы целый час сражались с Уиллом в кубики с буквами, составляли слова. Он, естественно, выиграл. Чувствую себя полной дурой.

— Не надо дуреть, Мерси, иначе мир рухнет. Только вы и держите нас всех вместе.

Мерси чувствовала, что у Джейн к глазам подступают слезы, и понимала: как бы ни были они оправданны, Уилл не должен видеть мать в таком состоянии — во всяком случае, не теперь. Он и так уже спрашивал, что неладно с его папой — почему он так часто уходит из дома. Мальчик слышал спор на лестнице. А потом Гриффин прошел через кухню, видел сына на террасе и ничего не сказал. Только хлопнул дверью.