Брошенный (СИ) - Обава Дана

— Редженс сказал, что проверит всех, кого выудили искатели из подземелий примерно в то же время, что и Енеку, — говорит Лекс, — но на это уйдет время, поскольку у его группы недоделанных детективов полно других дел.

— И поэтому он Кейт сдал в аренду Кейну? — хмыкаю я.

— Черт, забыл ввернуть этот факт в нашу вежливую беседу, — сокрушается Лекс.

— А, может, они Мина послали в приют прояснить этот вопрос, поэтому мы его и встретили на нижних уровнях так не вовремя? — предполагаю я.

— Да ну, никто не питает иллюзий по поводу Мина, даже Кейн. Думаю, Мин — это персональное наказание Кейна за все его косяки на службе.

— Кстати, я вспомнила, что так же неожиданно встретила Мина, когда выходила из конторы защитников с заданием для Кейт. А это место тоже не входит в территорию ответственности группы Кейна.

— Так, — Лекс со вздохом, снова переходит в сидячее положение, — у меня сейчас возникло ощущение, что в заплесневелой голове Мина самозародился какой-то собственный зловещий план.

— Ну, не обязательно свой.

— Но определенно зловещий, — Лекс крайне задумчиво чешет коленку, отодвинув плотную прорезиненную ткань, пришитую к середине штанины. — То-то он мне ничего не сказал, когда я его освободил из лифта. Только посмотрел так… со значением. Видимо, это было молчаливое заключение соглашения о неразглашении. Хорошо, что я тогда тоже промолчал, хоть и не врубился.

Мы слышим, как наверху со скрипом открывается дверь. Я юркаю в угол, чтоб меня было не видно, но Маргарета, похоже и не собирается выходить.

— Лекс, ты здесь? Зайди, пожалуйста! — кричит она прямо из своего кабинета.

— Иду, — кричит Лекс в ответ. Он поднимается со ступенек и взбегает по ним наверх к распахнутой двери, ненадолго исчезает за ней. Подкравшись к лестнице, я едва могу расслышать голоса, что хорошо, значит, могу быть уверена, что Маргарета нас тоже не слышала.

Возвращаясь, Лекс затворяет за собой дверь в кабинет и сбегает вниз ко мне.

— Надо пойти и кое-что сломать по этому адресу, — он демонстрирует мне вырванный из блокнота листок. На нем ровным крупным почерком написан адрес и к кому обратиться, а еще сказано “подтекает сливной бачок, груша”.

С удивлением смотрю на листок. Я представляю себе, у чего может быть сливной бачок, но где там могут расти груши?

— На самом деле мне нужно починить бачок унитаза, но…вот, — Лекс протягивает мне книжку в рваной бумажной обложке. Я брезгливо беру ее кончиками пальцев, потому что у меня есть сомнения по поводу происхождения многочисленных пятен на ней. — Пошли вместе, все равно я тебя здесь одну не могу оставить.

— Возьми инструменты, что ли, какие-нибудь, — предлагаю я и усилием воли заставляю себя раскрыть книгу, середина которой тут же высыпается на пол.

Собрав все, что нам теоретически может понадобиться, мы выходим, на подъемнике попадаем на пятьдесят четвертый уровень, потом проезжаем одну остановку на автобусе и идем на адрес, по которому расположено кафе. Зайдя внутрь, попадаем в большой зал со столиками на обоих ярусах. Поскольку сейчас как раз началось обеденное время, зал заполняется на глазах и вокруг стоит особый шум прямо как в столовой учебки, только здесь еще фоном негромко играет музыка. Мимо нас пробегает девушка в длинном фартуке с большим подносом, уставленном тарелками, от которых идет пар.

— Что-то у меня аппетит пробудился, — Лекс провожает ее взглядом.

— Ничего сунешь руки в бачок и полегчает, — предполагаю я, и друг тут же хмурит брови.

— Эй, — к нам подходит другая женщина с подносом, только там гора полупустой посуды с объедками. — Ты что новый помощник сантехника? — спрашивает она Лекса, также нахмурившись, и бросает удивленный непонимающий взгляд на меня, стоящую рядом с ним с книгой про туалетных обитателей. — А где предыдущий? Он же должен был еще на год остаться, нет?

— Ага, должен был, — соглашается Лекс. — Только его в унитаз смыло. Так что мы теперь по двое ходим, — он указывает на меня. — Для подстраховки.

— Да? — женщина хлопает ресницами. Вряд ли она шутку не поняла, скорее все еще думает про пропавшего подмастерья. — Давайте, провожу. — Поставив поднос на столик с колесиками, она показывает, где общий туалет и тыкает в открытую кабинку, откуда раздается журчание воды. — Ну, удачи! — Желает она нам, прежде чем торопливо удалиться.

Еще в автобусе мы выяснили, где у бачка груша и прояснили некоторые другие особенности устройства сантехнического оборудования, так что Лекс сразу уверенно идет в кабинку, деловито ставит рядом ящик с инструментами и, сняв крышку с бачка, начинает выяснять, что там внутри не так. Мне в кабинке места нет, так что с книжкой я стою посреди туалета и зачитываю ему то, что может оказаться полезным, то есть практически все подряд. Монотонно зачитываю, потому что не понимаю ни черта. Акустика в туалете оказывается прекрасной, и мой голос постепенно приобретает торжественное звучание. Текст изобилует непонятными словами и мне скоро начинает казаться, что таким образом я случайно могу вызвать к жизни что-то демоническое. Из кабинки стараниями Лекса действительно раздается потусторонний скрежет и усилившееся тревожное журчание. В разгар всего этого в туалет и заходит худосочный парень в жилетке и обтягивающих его тоненькие ножки штанах. Не ожидав, по всей видимости, увидеть женщину с книгой в мужской уборной, он приседает и на полусогнутых пятится назад. Заткнувшись, я смотрю в его округлившиеся глаза, пытаясь понять, как это все выглядит с его точки зрения. Скрежет, мое чтение, ледяное дуновение от бегущей воды. Парень нащупывает спиной закрывшуюся дверь и, дрожа кадыком на тонкой шейке, шарит рукой в поисках дверной ручки. Должно быть, он вправду решил, что я занимаюсь тут чем-то мистически непотребным. В довершении большая старая книга в моих руках предательски рассыпается вновь и листы с дьявольскими схемами планируют к ногам нашего несчастного свидетеля. По ушам бьет особо душераздирающий лязг возвратившейся на место крышки унитаза и, наконец, воцаряется тишина.

— Извините, — всхлипывает парнишка и выпадает сквозь приоткрывшуюся дверь в коридор.

— Все! — восклицает Лекс с гордостью. — Вода больше не бежит. И возможно больше никогда и не будет.

После возвращение в контору я где-то с час перебираю бумажки, а потом сверху снова раздается зов Маргареты. Все повторяется, как и в прошлый раз. Лекс спускается вниз, помахивая новым листочком.

— Еще один текущий бачок, — говорит он.

— Может, тогда я здесь останусь? — мне очень не хочется снова отвлекаться от работы. Вокруг меня разложены кучи стопочек, часть из которых я мысленно связала с файлами в планшете, по поводу других у меня появились некоторые предположения. Мысли только-только причесались и сгруппировались. Терять концентрацию сейчас мне физически больно.

— А если это сама Маргарета связана со всеми исчезновениями? — Лекс неуверенно мнет бумажку в руках. — И я тебя тут с ней оставлю?

— Она даже не знает, что я здесь, — настаиваю я. — К тому же она там чем-то очень занята.

— Да, сидит и печатает что-то активно, как помешанная.

— Ну вот.

— Вот! — хмыкает Лекс. — Ты сама тут не очень увлекайся, и если какой-либо посторонний звук услышишь — сразу беги! А я тут, — он роется в одном из ящиков стола и что-то достает оттуда, — гайку ей под дверь положу. Если она по своему обыкновению резко откроет ее, то отфутболит гайку, и ты сразу все поймешь.

Я, конечно же, соглашаюсь на это, но, увлеченная ситуацией в моей собственной голове, всего через несколько секунд забываю обо всем вокруг. Оставшись одна, уже совсем скоро бросаю листки с выписанными датами на последние кучки бумажек и удивленно обозреваю дело рук своих. Неужели все?! Теперь я точно могу сказать, что… что я могу сказать? Скрестив ноги, сажусь обратно на пол посреди разложенных концентрическими кругами коробок и кучек. Поднимаю с пола планшет и еще раз сверяюсь со списками. Итак, дню, в который исчез первый подмастерье чуть более года назад, соответствует либо вот та кучка, либо часть вот этой, но еще более вероятно, что записей за эту дату здесь нет. Второй подмастерье пропал всего несколько дней назад, и, могу поручиться, что этому роковому дню соответствует вот эта ровная стопочка обрывков тетрадных листов. Очень подозрительная стопка. Я беру ее в руки почти уверенная, что в ней-то и кроется ответ. Сосредоточенно смотрю на верхнюю запись, и понимаю, что что-то здесь не то. Но что?