Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом - Андрей Шляхов

Правой рукой диетсестры является старший повар, который непосредственно руководит приготовлением пищи. Готовую пищу получают на кухне, развозят по отделениям, подогревают и раздают больным буфетчицы.

Ни врачу-диетологу, ни тем более диетсестре на совещаниях главного врача с заведующими отделениями присутствовать не положено по рангу. За кухню на этих совещаниях приходится отдуваться заместителю по АХЧ Владимиру Васильевичу Беляеву, отставному подполковнику.

– Качество как качество, – проворчал Владимир Васильевич. – Можно подумать, что мы тут все первый день работаем…

Все работали далеко не первый день и прекрасно понимали обстановку. Ставки на больничной кухне невелики и даже с премиями не идут ни в какое сравнение с зарплатой поваров в кафе и ресторанах. А готовить ежедневно приходится немало – на тысячу шестьсот человек. Гастарбайтеров на больничную кухню не наберешь при всем желании из санитарно-эпидемиологических соображений. А ну как заразу какую-нибудь запустят! Приходится искать россиян, да еще с опытом работы – без опыта там делать нечего и с медицинской книжкой. Задача не из легких. И найти тяжело, и удержать непросто. Вот и приходится закрывать глаза на то, что вся кухня как один человек тащит с работы домой продукты. Тащат не таясь, в открытую, называя свою добычу «приварком».

Все больничные администраторы это знают, но дружно притворяются слепыми. Начнешь «возникать» – повара разбегутся. Не главному же врачу с заместителями прикажете к котлам становиться?

Одно требование должно свято соблюдаться на кухне – чистота, пусть даже и относительная. За эпидемию дизентерии или сальмонеллеза в больнице главный врач вполне может поплатиться своим местом.

– Но жалоб стало больше, – посуровел главный врач. – В чем дело?

– Кухня работает, как работала, Святослав Филиппович. Это буфетчицы в отделениях обнаглели, – ловко «перевел стрелки» Владимир Васильевич.

Буфетчицы находятся в подчинении заведующих отделениями, а, если точнее – то старших сестер. Заместитель главного врача по АХЧ такой «мелочью» не занимается, ему своих забот хватает.

– Супы наполовину водой из-под крана разбавляют, да и не только супы… – продолжил Владимир Васильевич. – Вот и жалобы. А помните ту, что котлеты надвое резала и убеждала больных, что из-за кризиса порции теперь такие стали?

Буфетчица должна ежедневно ездить на кухню за едой на все отделение. Тяжелые бидоны, тяжелые, неповоротливые металлические тележки, небольшой оклад. Да еще надо раздать пищу и перемыть всю посуду. И так три раза в день.

Раздавать пищу буфетчицам помогают медсестры, за это буфетчицы их кормят из больничного котла. Санитары помогают тащить тележку на кухню и обратно. Им тоже перепадает еды, как и положено – до отвала. Многие врачи, не привыкшие упускать даже малую выгоду, тоже не прочь пообедать на халяву. Вот и получается, что у каждой буфетчицы есть дополнительно от пяти до десяти едоков, каждый из которых меньше двойной порции не наворачивает. Да и домой каждый день чего-то там надо унести, без этого вся работа теряет смысл. Вот и разбавляют, ополовинивают, а то и попросту недодают.

Выгонишь одну буфетчицу – на ее место придет другая, ничем не лучше первой. Да еще, пока ставка не закрыта, ездить на кухню придется старшей сестре. Поэтому буфетчицами не разбрасываются и попусту их не увольняют. Некоторым даже позволяют жить на территории больницы – свободный угол для нужного человека всегда найдется.

– Я все понимаю, но прошу усилить контроль! – сказал главный врач. – Ведь если жалобы будут идти таким же потоком, то рано или поздно придется принимать меры. Вплоть до крайних! Вы меня поняли?

Заведующие нестройно покивали, подтверждая, что поняли все прекрасно.

– Вообще давно пора всех на сухой паек переводить! – осторожно пошутил Владимир Владимирович. – Удобно и никакой головной боли.

– Тут не казарма, а больница, – привычно поправил главный врач. – Ты не путай, привыкай к гражданской жизни.

– Оно и видно – в казарме порядку не в пример больше, – так же привычно отшутился заместитель по АХЧ. – И жалоб нет – одни благодарности в приказе. А тут пять лет работаю – и ни одной благодарности…

«Только дом у себя в Раменском построил да дочери квартиру в Москве купил. И тачки меняешь ежегодно», – подумал главный врач, в глубине души высоко ценивший своего оборотистого и хваткого заместителя. Во всяком случае, ежемесячной «пользы» в конвертике от Владимира Васильевича было много больше, чем от любого другого заместителя.

– И последнее! – Главный врач постучал ладонью о стол, призывая собравшихся замолчать. – Не знаю… не помню уже, в который раз я это говорю, но…

Многозначительная пауза должна была подчеркнуть важность сказанного.

– …больных надо обследовать согласно стандартам и выдерживать на койке столько, сколько положено. За прошлый месяц нам не оплатили четырнадцать случаев! Че-тыр-над-цать! Конечно, на тысячу шестьсот коек это не так уж и много, но все вы знаете мой принцип – неоплаченных историй не должно быть вообще! Ни одной! Потому что каждая такая история – это брак. Это свидетельство того, что мы с вами сработали вхолостую и больница не получит причитавшихся ей денег! Денег, которые ушли буквально из-под носа!

Пациенты лечатся, а потом после их выписки лечение оплачивается страховыми компаниями. Разумеется, если у пациента есть полис медицинского страхования. Страховые компании всячески придираются к историям болезни, представленным «к оплате». Малейший просчет – неполное обследование, выписка днем раньше положенного срока и все такое приводят к тому, что история болезни оказывается неоплаченной.

Уполномоченные сотрудники страховых компаний, рассматривающие истории болезни, роют носом землю, чтобы отыскать хоть малейший повод, самую незначительную зацепочку, придравшись к которой, можно счесть историю «дефектной», не подлежащей оплате. Кому охота оплачивать брак? Ясное дело – никому!

– Вы хоть читайте то, что приносят вам на подпись подчиненные, – потребовал главный врач. – И повесьте в ординаторской плакаты с нормами пребывания при той или иной патологии. Может, хоть это поможет докторам правильно оформлять истории? А то ведь начну штрафовать вас за грехи!

«В „левом“ смысле или в „правом“?» – читалось во взглядах заведующих отделениями.

«Во всех смыслах», – так же взглядом ответил главный врач.

Была у него мечта – разогнать к чертям собачьим всех или почти всех заведующих отделениями, набрать на их место ответственных, добросовестных специалистов и спокойно доработать с ними до пенсии.

Мечта так и оставалась мечтой, без всякой надежды на претворение в жизнь. Легко захотеть заполучить «ответственных и добросовестных специалистов», только где вот их возьмешь? Где?

Вот и приходится работать с тем, что есть. Руководить кем попало. И это ведь лучшие из лучших, вот что страшно. О господи, куда катится этот мир?

В очередной раз посмотрев на настольные часы, главный врач сказал:

– На сегодня это все. Михаил Михайлович, задержитесь, пожалуйста.

С заведующим отделением физиотерапии предстояло обсудить вопрос ремонта в его отделении, то есть определиться, что следует сделать реально, а что можно «показать» только на бумаге, а деньги полюбовно разделить между собой.

Полюбовный дележ – это когда половину забирает себе главный врач, тридцать – тридцать пять процентов идет его заместителю по АХЧ, а оставшаяся часть достается заведующему отделением. Все справедливо, в полном соответствии с риском и занимаемой должностью.

Глава одиннадцатая, короткая и бессвязная

Предрассветные мысли

«Что ты хочешь увидеть в окне?»

«Ничего. Начинает светать в одно и то же время. День, кажется, и не прибавляется».

«Прибавляется, только незаметно. Спать не хочется?»

«Какой там сон, без таблеток не спится, а если не спится, то нетрудно спиться, шутят люди».

«Ты уже чуть было не спился, Вольдемар…»

«Чуть – не считается. История не знает сослагательного наклонения».

«Зато его знает жизнь».

«Жизнь осталась там, по ту сторону…»

«А как тебе живется по эту сторону?»

«Хреново. Я всю жизнь, ну – всю свою сознательную, взрослую жизнь провел по ту сторону баррикад и оказаться по эту… да еще в дурдоме… Это был шок, настоящий шок!»

«Почему?»

«Почему шок? Ну, ты спросил…»

«Нет, я не о том. Почему ты был уверен, что никогда не окажешься по эту сторону?»

«Я не был уверен, просто я был другой. И я был врач, а врачи всегда по ту сторону».

«Почему всегда? Потому что они врачи?»

«Нет, не потому… Или потому? Заткнись, дай еще немного поспать!»

«Сон и тревога несовместимы. Успокойся – тогда заснешь».