Войны веры - Владилен Янгель

Сухо щелкнул замок. А вскоре и узкий лучик света прорывавшийся из освещенного коридора оборвался перерезанный внешней дверью. На миг наступила тишина нарушаемая лишь едва слышными шагами удаляющихся паладинов, да дробной капелью сочащейся с потолка воды. Прикрыв бесполезные в темноте глаза Вальмонт устало привалился спиной к сырой каменной стене. Ряса моментально промокла. Холод несколько отрезвил.

Приглушенный толщей камня разделявшей камеры тихий шорох донеся до слуха инквизитора.

– Кто ты? – Послышался тихий голос по всей видимости из другой камеры.

– Это ты Поль? – Поинтересовался инквизитор которому голос показался знакомым. В ответ собеседник тихо понимающе рассмеялся.

– Нет, я Маркус. – Ответил отсмеявшись узник и Вальмонт вспомнил, жизнерадостного толстяка из ордена доминиканцев. Несмотря на свою внешность Маркус слыл одним из самых жестоких инквизиторов. И как любой представитель своего ордена он ненавидел любое проявление магии и всех кто с ней хоть как то связан.

– Мое имя Вальмонт. – представился инквизитор.

– Экзорцист. – Словно ругательство выплюнул собеседник.

– Ну хоть что-то осталось неизменным. – Усмехнулся Вальмонт горько. О неприязни доминиканцев к экзорцистам – инквизиторам в той или иной степени владеющими магическими силами ходили притчи.

– Думаю сейчас не время вспоминать старые распри. – Осторожно сказал Вальмонт.

– Ты прав. – Нехотя согласился Маркус.

– Расскажи что произошло. – Попросил Вальмонт зябко поведя плечами.

Холодный каменный мешок на редкость неуютное место. А промокшая ряса не самая теплая одежда. Из соседней камеры раздался приглушенный камнем вздох.

– Я думал ты мне расскажешь что произошло. – Через несколько секунд сказал Маркус. – Все началось два дня назад. Небо на востоке покраснело. Казалось настал судный день. Однако буквально через несколько часов краснота на горизонте рассосалась. Мы кое-как успокоили люд, но среди клира наметился раскол. Обстановка в городе не позволила нам осудить отщепенцев. Это вызвало бы волнения. – Пересохшее горло заставило доминиканца прерваться, обострившийся слух Вальмонта уловил тихий глоток. – А потом из Гессиона вернулся единственный выживший паладин, по имени Вергилий. Но вместо того чтобы отчитаться перед советом он начал проповедовать на улицах. Он рассказывал жуткие вещи о том как пролилась чаша гнева господня на Гессион. И эти проповеди попали на благодатную почву. Мятежные клирики присоединились к этому сумасшедшему.

– Когда отряд вышел к Гессиону? – Быстро спросил экзорцист, чутье подсказывало ему что здесь кроется что-то важное.

– Две с половиной недели назад. – Ответил Маркус. Вальмонт на миг задумался проводя нехитрые вычисления.

– Он не мог видеть Гессион. – Произнес Вальмонт, после нескольких секунд размышлений. – Отсюда до Гессиона почти десять дней пути.

– И? – Спросил Маркус так и не разобрав к чему клонит Вальмонт.

– Гессиона не существует уже несколько недель. Так что к тому моменту как паладины подошли к его окрестностям, там в лучшем случае ничего уже не было. – Пояснил Вальмонт.

– Зачем ты лжешь мне? – Спросил маркус с неприязнью в голосе. – Или ты держишь меня за идиота? Мы послали разведчиков с помощью магов. И онит подтвердили что на том месте находиться полуразрушенный город. Хотя в дыму пожаров и не разглядеть было толком Но все же там действительно стоит город! – Последние слова доминиканца сочились еле сдерживаемым гневом.

– Значит это был не Гессион! – Отрезал Вальмонт. – Я лично видел как настоящий гессион провалился в бездну!

– Да? И как же ты тогда выжил? – Зло поинтересовался Маркус.

– Неважно. Важно лишь то, что ваш паладин видел совсем не Гессион. – Расскажи что было дальше.

– Хорошо. – Согласился доминиканец. – Проповеди новоявленного святого пророка апокалипсиса упали на благодатную почву. Вергилий всего за несколько суток собрал огромное количество сторонников. Обвинил во всем магов и под покровом ночи его сторонники вырезали всю академию.

Мы даже порадовались но как оказалось зря. Следующими были мы. – Маркус тяжело вздохнул. – Насколько я знаю, он обвинил инквизицию и высший клир в сговоре с ‹‹отродьями тьмы›› и приговорил нас к смерти.

– И его послушали? – Удивился Вальмонт.

– Конечно, ведь он пообещал спасение от гнева господня, если город очиститься от скверны. – В голосе Маркуса прорезались ненавидящие нотки.

– Кто поддержал его кроме клириков? – Поинтересовался Вальмонт.

– В полном составе никто, пожалуй. Хотя от нашего ордена к нему примкнула изрядная доля инквизиторов. Но на этом его успехи и закончились. Всех остальных запели здесь.

– А что с экзорцистами? – Задал интересующий его вопрос инквизитор.

– Всех нечистых сожгли вчера на рассвете. – Ответил Маркус с некоторой долей злорадства, впрочем слишком малой чтобы стоило обратить на это внимания.

– А остальные? – Тихо спросил Вальмонт.

– Остальные здесь сидят.

– А с паладинами что?

– Большая часть заняла нейтральную позицию. А в ночь, когда началась смута организованно покинули город. Но ренегатов более чем достаточно чтобы сломить любое сопротивление в пределах города. – Ответил доминиканец упавшим голосом.

– Понятно. – Кивнул Вальмонт больше самому себе чем собеседнику.

Впрочем доминиканец все равно этого жеста видеть не мог. Почти на час в камере воцарилось молчание. Вальмонт обдумывал ситуацию, а доминиканец просто отдыхал. Два дня без еды сказались на нем не лучшим образом. А стекающая по стенам влага не могла заменить чистой воды. В результате Маркус был практически на гране истощения, и долгий рассказ не на шутку утомил его. Дробная капель по прежнему выбивала монотонный ритм сводящий с ума запертых в камерах людей. Наконец голос Вальмонта нарушил липкую тишину пронизанную звуком разбивающихся об каменный пол капель.

– Пора выбираться отсюда. – Тихо сказал инквизитор, но доминиканец его услышал. Он не стал задавать вопросов, и сомневаться. Несмотря на свою нелюбовь ко всему магическому Маркус признавал полезность экзорцистов, и видел Вальмонта в деле. С тихим щелчком открылся замок запирающий дверь в камеру Маркуса. Пугающая сила подхватила доминиканца. Спустя несколько секунд он без труда протиснулся в довольно узкий проход ведущий наружу. С трудом поднялся на дрожащих ногах.

– Помоги мне выбраться. – Попросил Вальмонт, поднимаясь на ноги.

Маркус на миг замешкался не понимая почему Вальмонту вдруг понадобилась помощь чтобы выбраться из своей камеры. Но почти тут же понимающая усмешка заиграла на лице доминиканца.